Выход в свет. Внешние связи (СИ) - Хол Блэки (версия книг .TXT) 📗
— Не спать! — закричала Аффа, прячась за постаментом. — Тебе еще покупки примерять!
— Ах, ты!
Бросив в сторону пакеты, я ринулась в бой, догоняя девушку. В Виву тоже прилетела пара бомбардировочных гранат, но она предпочла переждать детский порыв под защитой каменного крыла. Однако Аффа оказалась настойчивее. Когда следующий снежок, распавшись, попал стилистке за шиворот, она не выдержала и присоединилась к нам, и тихий зимний вечер наполнился визгами, криками, смехом и валянием в снегу. А ангелы внимали, посмеиваясь, и готовили материал для новых отчетов, когда их призовет Создатель.
17.7
Когда мокрая одежда разместилась на батарее для просушки, Аффа, не мешкая, потащила меня с пакетами на третий этаж, на примерку.
Девчонки отложили в сторону коробочку с нижним бельем, зато чулки велели примерить в обязательном порядке, и Вива показала, как прикреплять их застежками-пажами. Поначалу я стеснялась, а потом плюнула. К чему краснеть, когда впуклости и выпуклости фигуры успели засветиться на экране в элитном салоне одежды?
— Пройдись, — велела девица, когда обновки украсили меня.
С удовольствием. Правду говорят, что эстетичные вещи вселяют уверенность. Мне показалось, походка стала гораздо плавней, а движения — гибче.
— А теперь сними шубу с перчатками и сдай в гардероб.
Роль гардеробщицы исполнила Аффа, и я снова прогулялась по комнате туда и обратно, а стайка бабочек перелетала по подолу.
— Не скажут ли, что она похожа на зомби в мухах? — озаботилась Аффа, и я похолодела. Неужели найдется тот, кто ляпнет гадость о моем платье на всю страну?
Нужно быть готовой ко всему. Одна из аксиом теории случайностей и закономерностей звучит так: если кто-нибудь и где-нибудь озвучил мысль, она обязательно всплывает в другой голове, в другое время и в другом месте, принеся неприятности в утроенном объеме.
— Не скажут, — улыбнулась Вива, следя за дефилированием. — Они не заметят.
— Откуда такая уверенность?
— От верблюда, — сказала стилистка. — Завтра увидишь своими глазами. А ты ходи, не отвлекайся.
Пока я шествовала от двери к окну и обратно, Вива взялась тестировать мои умственные способности и задавала вопросы с подвохами, например: "Каким видит молодое поколение политический курс правительства?" или "Каково ваше мнение по поводу реформы образования?" или "Как относитесь к скандальному певческому дуэту такого-то и такого-то?"
Не зря в свое время папуля приложил усилия, чтобы выдрессировать меня, и научил растекаться мыслью по древу. Ответы были ни о чем, и в то же время язык с легкостью набалтывал мнение о политике, спорте, музыке, хотя на самом деле я была пень пнем в большинстве вопросов, заданных девицей.
— Опасная ты штучка, — сказала под конец Вива. — Не ожидала. Или очень умна, или очень глупа. Постарайся, чтобы о тебе составилось второе мнение, потому что сборище тупиц не любит умников и стремится от них избавиться. Тебя будут пытаться поддеть или укусить, наверняка попробуют найти слабые места и надавят на них — прежде всего говорю о дамах. Не поддавайся на провокации.
— Постараюсь.
— Нет уж, приложи все усилия, — потребовала стилистка. — Я создам для тебя образ воздушной девочки, легкой как облака, с чистыми и светлыми мыслями, так что соответствуй ему. Или промолчи, если захочется сказать колкость.
— Вроде бы не язвила, — растерялась я.
— Не язвила, но скрыто колола булавками. Это допустимо наверху, — показала Вива глазами в потолок, — а тебе нужно быть попроще.
Переодевшись, я забрала покупки, потому что хозяйка сказала, что бардак ей мешает и убивает вдохновение. Перед уходом она созвонилась с кем-то и записала адрес косметического салона на листочке, предупредив, что меня будут ждать в восемь пятнадцать. Это означало, что нужно заказать такси на полвосьмого утра, а проснуться — и того раньше.
— У меня глаза не откроются.
— А как ты хотела? Завтра будет суматошный день. Как вернешься в общагу, подхватишь покупки и полетишь ко мне, а оттуда спустишься к своему кавалеру. Когда он заедет?
— В половине пятого, — вспомнила я совет Мэла и согласие спортсмена по поводу времени встречи.
— Придется мне постараться, — вздохнула стилистка. — Учти, чтобы в двенадцать была здесь как штык, поэтому рассчитай время.
Неужели ей недостаточно четырех часов? Она собирается из меня икону делать, что ли?
— При салоне купишь набор средств по уходу за лицом и телом, — предупредила Вива. — У них есть небольшой магазинчик. На декоративную косметику не налегай, а то денег не хватит. Лучше потом наберешь, когда появится наличность. Вот список процедур, — она начирикала абракадабру в скоростном темпе. — Девочки поймут. Завтра не усердствуй с тяжелой пищей и много не пей, чтобы в самый ответственный момент не опростоволоситься. Поняла, о чем говорю?
Я кивнула. Не есть горох с фасолью и не пить ведрами, чтобы не пукать в неурочный час и не искать глазами ближайший туалет во время речи премьер-министра.
— Ой, Вивочка, а можно мне поглядеть завтра? — попросила жалобно Аффа. — Честно, буду сидеть тихо, как мышка. Совсем не помешаю, ни капельки!
— Посмотрим, — ответила уклончиво девица и дала мне последний совет: — Не забудь принять что-нибудь успокоительное: на ночь — чтобы выспаться, утром перед поездкой, и перед тем, как идти сюда. У тебя есть, или отлить валерьянки?
— Есть, — кивнула я, вспомнив о пяти литрах Альриковой настойки. Кажется, кое-кому первый литр пригодится уже сейчас.
Сухие сжатые инструкции Вивы пробили набатом в сознании. День икс стучался в двери. Уже завтра!
Аффа ушла к себе, а я, бросив пакеты на кровать, занялась успокоением расшалившихся нервов. Накапала капель по рекомендации профессора и махом выпила. Подумала — и заглотила второй стакан с витаминным сиропом. Поразмышляла — и навела совместную удвоенную порцию капель и сиропа. А потом в чайнике закончилась вода.
В итоге живот надулся как воздушный шарик, и я начала икать. В икающем состоянии и застал меня Радик.
— Будем ужинать? — выложил кулечек с колбасными колесиками.
— Тебя покормлю, а у самой сил нет, — сказала я и икнула. Елки-палки, даже рот не успела прикрыть.
Парнишка растерялся.
— Значит… мне уйти? — спросил расстроенно.
— Я же говорю, будем ужинать, — потянула его в пищеблок и опять икнула, громко и звучно. Ужас!
— Не понимаю…
— Пошли, говорю… — ик! — кашу варить.
Вот кошмарище! Представив, как на приеме на меня нападет неудержимая икота в присутствии премьер-министра, всех его советников и помощников, я захихикала, затем засмеялась, а под конец захохотала, держась за живот.
Радик выглядел смущенным.
— Я сказал что-то смешное?
— Не-ет, что ты! — махнула я рукой и, утерев выступившие слезы, рассказала об икании, которое заглушит разговоры гостей на завтрашнем мероприятии.
Парнишка тоже повеселился.
— Покажешь покупки? — спросил, посолив закипевшую воду.
— Нет, иначе всё пойдет шиворот-навыворот. Потом увидишь.
— Когда отправляешься?
— За мной приедут в полпятого.
— Твой парень?… Ну, тот тип из аллеи?
— Забудь о нем навечно, если не хочешь поссориться, — ответила я, раздражаясь. Что за гадство? Успокоительные капли ни фига не действуют при упоминании о Мэле.
Завтра не он появится в общежитии и не он поведет меня к Дому правительства по дорожке. Мэл пройдет по зеленому покрытию с другой, за которой заедет на машине, и по пути на прием они будут шутить и смеяться. Или наоборот, спутница Мэла разнервничается, и он накроет её ладонь своею, молчаливо успокаивая.
Ненавижу его! Стоял бы здесь — толкнула б так, чтобы улетел на пол и навсегда отшиб копчик. Пусть у него хвост вырастет!
Разве ж это влюбленность? Это непримиримая ненависть.
В итоге Радик ел в одиночестве, а я, чтобы его не смущать, рассказывала о приключениях в городе и о бросании снежками, а потом перескочила на другую мысль и поведала об убежище на чердаке.
