Однажды придёт отец...(СИ) - Белозерцева Таня (читать книги бесплатно полные версии TXT) 📗
Счастливая Пенни вприпрыжку ускакала к своему столу. Директор проводил её взглядом и вызвал следующую:
— Перкс, Салли Энн!
Наконец зазвучали имена мальчиков. И Гарри вдруг подумал, что это мудрая, в общем, тактика — оставить самых странных и желанных напоследок, по крайней мере, никто не рвется к ним или от них специально, просто потому, что они ещё не распределены.
Бут, Долгопупс, Гойл… На голове Невилла Шляпа просидела минут десять, прежде чем приняла судьбоносное решение, причем нервно так прикрикнула на него, вынося окончательный вердикт:
— Да проваливай уже в Пуффендуй, упрямый ты драккл!
— Но бабушка… — хныкнул Невилл, через силу сдирая себя с табуретки.
— А она была из Блэков и рвалась в Слизерин… — недовольно пробурчала Шляпа вслед мальчику. — Насилу убедила её в Гриффиндор отправиться.
Малфой получил направление в Слизерин, ещё сколько-то детей, и Шляпа очутилась на голове Снейпа-Эванса. На глаза Гарри упала тяжелая фетровая тьма, а в ухо, почему-то в правое, потек-зажурчал голосок, тихий и вкрадчивый:
— Так-с… Ну, мальчуган, какой ты у нас… разнообразный. Безрассудства поровну с ответственностью, храбрости не занимать, трусости… слава Мерлину, есть немножко. Совесть тоже имеется, причем весьма качественная. Совестливый ты ребёнок, честный. Не в Слизерин, однозначно. Так, паренёк, слушай меня внимательно! — перешла Шляпа на деловой тон после ментального анализа. — Под твою ответственность попала жизнь одного существа, которому ты отныне очень нужен. Без тебя он пропадет. А так как он уже учится на Пуффендуе, то тебе следует отправиться туда же. Ну как, ты готов отвечать за его жизнь и счастье?
Гарри моментально понял, что речь идет о Дереке, и заволновался:
— Разве он в беде? Он, правда, недавно был в коме, но он же вышел из неё. И, кажется, здоровым…
— Он волвен, — очень серьезным тоном принялась объяснять Шляпа. — В наше время многие забыли особенности природы волвенов. А ведь они никогда не менялись, они очень постоянны в своих привычках и всегда были такими же, как и сто, и двести, и тысячу лет назад… разве что продолжительность жизни сократилась.
— Почему? — похолодел Гарри.
— Потому что их чаще стали предавать по незнанию забывчивые люди. Они забывают, что такое волвен, считают его просто человеком со странностями или безопасным оборотнем, вот что они думают. И в этом их главное преступление. Запомни, мальчик, самое главное — равнодушие убивает волвена.
Гарри растерянно подумал об отце и дядях Дерека, о том, как прижимистые и жадные до презренного металла цыгане равнодушно продавали мальчика туда-сюда… Шляпа, очевидно, прочитала его мысли, потому что грустно хмыкнула и тихо произнесла:
— Предательство родни не равно предательству друга. У родичей есть законные привилегии, такие, как правообладание. В допустимых пределах они могут делать с опекаемым родственником всё, что хотят и что позволяет им совесть. Но ребёнку от этого, конечно, не легче, для него предательство есть предательство, что бы там ни говорили законы и генералы, ищущие обходные дорожки своим интересам и расстреливающие собственных солдат за дезертирство. Просто дружба — это более личная территория, и предательство друга ранит сильнее.
— Но это же страшно! — возмутился Гарри. — Когда ребёнка предает тот, от кого он зависит, на кого надеется, на родителя. Ведь родители должны защищать детей!
— Всё это верно, — согласилась Шляпа. — До поры до времени. А потом сами же родители спихивают ребёнка вон из дома, считая, что он вырос и должен отправиться в свободный полет, начать самостоятельную жизнь. Это у всех одинаково, у людей и животных. И только внутри вида. Своих львят лев-отец будет защищать до последней капли своей крови, а чужих львят после набега на соседний клан безжалостно убьет. Дети всегда и везде, звериные и человечьи, самые беззащитные создания на свете. Их защищают те, кому они дороги, и убивают те, кому они безразличны.
Гарри вздохнул и покорно выслушал свое распределение:
— Пуффендуй!
Директор снял с него Шляпу и ободряюще улыбнулся. Гарри встал, высмотрел за своим столом Дерека и направился к нему. И почувствовал внезапный страх, когда увидел на лице волвена растерянную радость, смешанную с недоверием и изумлением. Шляпа оказалась права, Дерек, сам того не зная, зависел от Гарри, спасшего его из коматозного небытия, и которого он сам спас от бандита.
Поредела вереница мальчиков, отправился на Слизерин последний — Блейз Забини, и настала очередь четверки магиков. Гарри замер, как и весь огромный зал, в тревожном ожидании, и гадал — с кем из них ему доведется учиться на одном факультете? Директор Эймос назвал первое имя:
— Смолл, Гэвиан!
От группки отделился мальчик с собачьей головой, прижав уши и скалясь, он подошел и, почему-то боком залез на табуретку. Опасливо проводил взглядом Шляпу и зажмурился, когда она опустилась ему на голову. Минута-другая молчания и…
— Слизерин!
Северус обиженно насупился — нечестно. Минерве, значит, кошкодевочка-нэко, а ему — песьеголовый пацан. Смешной такой довесок к троллю… И Гарри почему-то не к нему угодил, а к Помоне, и это при том, что он не тупица, а очень даже умненький мальчик. Эймос тем временем вызвал второго:
— Эрролл, Торнбун!
К табуретке, тяжело и мощно ступая, двинулся телок-минотавр. Дошагал и встал рядом, набычившись на директора. Тот не стал настаивать на том, чтобы он сел, надел Шляпу на стоящего. Та поерзала на слишком широкой для неё голове, пытаясь умоститься так, чтобы шишечки рогов не мешали, покряхтела, побормотала и вынесла приговор:
— Пуффендуй!
Гневно фыркнув, телёнок повернулся и тараном потопал к своим. Студенты, на которых он нацелился, в страхе раздвинулись в обе стороны, отпихивая и оттискивая соседей, стремясь как можно шире освободить место для быка.
Остались двое — козлоногий чертик и крылатый химера… Имя, прозвучавшее номером третьим из уст директора, ввело всех в ступор — оно оказалось вполне человеческим:
— Франкел, Дигори Нель!
Долговязый стройный чертик козликом поскакал к месту распределения, вскочил на табуретку с ногами и присел на корточки, так, как позволила ему физиология. Снова Шляпа долго умащивалась на рогатой голове… Вердикт был предсказуем:
— Гриффиндор!
Ха! А козла не хочешь, Минни?! Пока офигевшая профессорша изображала жену Лота, глаза всего зала скрестились на последнем — химере. Ну-ка, ну-ка, как его зовут?
— Гамильтон, Зевс!
Ну ничего себе имечко! Неспешной походкой вразвалочку тот подвалил к табуретке и встал на неё передними лапами, подставляя голову под Шляпу. Та почти с облегчением обняла полями нормальную человечью голову и тут же, задохнувшись от ужаса, истошно заорала, не выдержав мозговой атаки менталиста:
— Когтевра-а-ан!
Директор сдернул с кудрявой локонистой головы истерящую Шляпу и отошел в сторону. Зевс стек с табурета и поплелся к столу Когтеврана. Братья Барнеи подозвали химеру к себе и усадили на скамью между собой, повязав ему на шею полотенце и готовясь кормить с рук. Бедняга Флитвик недоуменно смотрел на него со своего места, явно не понимая, как и что ему делать с таким странным студентом. Северус, наклонив голову к нему, шепнул:
— Вы не знаете, почему мне достался… э-э-э… анубис?
— Так они же темные… — с присвистом зашептал Флитвик. — Боги равновесия и смерти. В древнем Египте их часто изображали с весами, на которых они взвешивали сердца умерших. И я не знаю, Северус, каков анубис в реальной жизни. Полагаю, мы снова должны пойти к директору и расспросить о новых учениках. Мой-то как называется? Горгулий?
— Нет, сфинкс, — поправил коллегу Снейп.
— А разве они крылатые? — пискнул обескураженный Флитвик.
— Я уже ни в чем не уверен, — наморщил лоб Северус. — Насколько я помню — египетские сфинксы изображены без крыльев, но по миру встречаются и множество крылатых изваяний, такие стилизованные фигурки химер…
