Долгая прогулка - Кинг Стивен (библиотека электронных книг TXT) 📗
Пока он размышлял об этом, дождь немного стих, и он снова мог видеть.
Прежде всего он посмотрел назад — Стеббинс шел согнувшись, прижав руку к животу. Гэррети сперва подумал, что у него спазмы, и испугался гораздо сильнее, чем когда видел Кэрли и Эвинга. Ему уже не хотелось, чтобы Стеббинс накрылся первым.
Потом он разглядел, что Стеббинс закрывает от дождя остатки сэндвича с яйцом, и он отвернулся с облегчением. Ну и дура мать этого Стеббинса не догадалась завернуть сэндвичи в фольгу, хотя бы на случай дождя.
Опять грянул гром. Гэррети чувствовал возбуждение, и усталость, казалось, смыло с его тела вместе с потом. Дождь лил то сильнее, то слабее, пока не превратился в унылую морось. Тучи вверху стали рассеиваться. Рядом с ним шел Пирсон, подтягивая штаны. Джинсы были ему велики, и он уже не в первый раз их подтягивал. Он носил толстые очки в роговой оправе, и теперь он снял их и начал вытирать о рубашку. Вид у него при этом был растерянный и беззащитный, как у всех людей с плохим зрением, когда они снимают очки.
— Ну как душ, Гэррети?
Гэррети только кивнул. Впереди Макфрис мочился. Он повернулся спиной, пока это делал, и еще отгородился от других плечом.
Гэррети взглянул на солдат. Они тоже, конечно, промокли, но не показывали виду. Лица у них были совершенно деревянными. Интересно, что они чувствуют после того, как застрелят кого-нибудь? Наверное, это дает им ощущение силы. Он вспомнил девушку с плакатом, ее губы, ее мягкую попку.
Ему это придавало силу.
— Этот сзади не очень-то разговорчив, — Бейкер ткнул в сторону Стеббинса. Красные штаны того были теперь черными от дождя.
— Точно.
Макфрис получил предупреждение за то, что слишком замедлил скорость, застегивая ширинку. Он нагнал их, и Бейкер повторил то, что сказал про Стеббинса.
— Он одиночка, — Макфрис пожал плечами.
— Эй, — окликнул их Олсон. Он заговорил впервые за долгое время, и голос его звучал жалко. — У меня что-то с ногами.
Гэррети взглянул на Олсона и увидел панику в его глазах. Вся бравада исчезла.
— А что такое?
— Мускулы как-то отмякли.
— Ничего, — сказал Макфрис. — У меня такое было пару часов назад. —В глазах Олсона мелькнуло облегчение.
— Правда?
— Конечно, правда.
Олсон ничего не сказал, только губы его двигались. Гэррети подумал сперва, что он молится, но потом понял, что он просто считает шаги.
Внезапно грянули два выстрела. Следом крик, и еще один выстрел.
Они оглянулись и увидели парня в свитере и грязных белых брюках, лежащего лицом вниз в большой луже. Одна из его туфель слетела, и Гэррети увидел белый спортивный носок — рекомендовано пунктом 12.
Гэррети отвернулся. Прошел слух, что этот парень шел слишком медленно.
Никаких мозолей — просто часто замедлял скорость и получил пропуск. Гэррети не знал ни его фамилии, ни номера. Может быть, и никто их не знал. Может, он был одиночка, как Стеббинс.
Теперь они прошли уже 25 миль. Вокруг них тянулись, чередуясь, мозаики лесов и полей с вкраплениями домиков и дорог, где собравшиеся люди весело махали им, несмотря на дождь. Одна старуха под черным зонтиком стояла и смотрела на них глазами-буравчиками, не двигаясь и не улыбаясь. На пальце у нее блестело кольцо с красным камнем. Они пересекли заброшенную железную дорогу, ржавые перила которой поросли травой. Кто-то споткнулся, упал, получил предупреждение и поспешил дальше с разбитой коленкой.
До Карибу оставалось всего 19 миль, но стемнеть должно было раньше.
“Нет отдыха для проклятых", — подумал Гэррети и отчего-то рассмеялся.
— Устал? — спросил Макфрис.
— Нет. Я устаю постепенно, а ты?
— О, я готов танцевать так вечно, и никогда не устану. Мы еще повесим наши ботинки на звезды, так и знай.
Он послал Гэррети воздушный поцелуй и отошел.
Без четверти четыре небо прояснилось, и на западе, там, где солнце золотило тучи, показалась радуга. Лучи, идущего к закату солнца, высвечивали каждую деталь пейзажа.
Звук вездехода был тихим, почти убаюкивающим. Гэррети позволил себе немного вздремнуть на ходу. Где-то впереди был Фрипорт. Еще не скоро. А у него еще так много вопросов. Весь ДЛИННЫЙ ПУТЬ — — один большой знак вопроса.
И ответ на этот вопрос может многое прояснить. Ведь если… Он ступил в лужу, промочил ногу и проснулся. Пирсон с любопытством поглядел на него и поправил очки:
— Помнишь того парня, что разбил коленку на дороге?
— Да. Это Зак?
— Точно. Говорят, у него все еще идет кровь.
— Эй, Маньяк, далеко до Карибу? — спросил кто-то. Это оказался Баркович, который уже снял свою шапочку-маяк и сунул ее в карман.
— Откуда я знаю?
— Ты ведь здесь живешь.
— Миль семнадцать, — сказал Макфрис. — А теперь чеши отсюда, малый. Баркович злобно посмотрел на него и отошел.
— Вот сволочь, — заметил Гэррети.
— Не позволяй ему влезть под кожу, — посоветовал Макфрис. — Думай о дороге.
— Ладно.
Макфрис похлопал Гэррети по плечу.
— Похоже, что мы будем идти так вечно, правда?
— Правда.
Гэррети облизал губы, не зная, как сказать то, о чем он думает.
— Ты слышал когда-нибудь о том, что перед глазами тонущего проплывает вся его жизнь?
— Что-то читал. Или видел в кино, не помню.
— А как ты думаешь, с нами тут может такое случиться?
— Господи, я ни о чем таком не думал.
Гэррети помолчал немного и сказал:
— Как ты думаешь… Хотя ладно. Ну его к черту.
— Давай-давай. О чем ты?
— Как ты думаешь, увидим ли мы остаток нашей жизни на этой дороге? То, что было бы, если бы мы не… Понимаешь?
Макфрис порылся в кармане и вытащил пачку сигарет.
— Куришь?
— Нет.
— Я тоже, — он сунул сигарету в рот, зажег ее и затянулся.
Гэррети вспомнил пункт 10: береги дыхание. Если ты обычно куришь, не кури на Длинном пути.
— Но я научусь, — сказал Макфрис, выпуская дым и кашляя.
К четырем радуга исчезла. К ним подошел Дэвидсон, номер 8, — красивый парень, если не считать созвездия прыщей на лбу.
— Этому Заку все хуже и хуже, — сообщил он. Когда Гэррети в последний раз видел Дэвидсона, у него был рюкзак, но он уже его выкинул.
— Что, у него все идет кровь?
— Как у зарезанной свиньи, — Дэвидсон покачал головой. — Странно.
Упал, простая царапина и вот… Ему нужна перевязка, — он показал на дорогу. — Вот, смотрите.
Гэррети пригляделся и увидел темные пятна на мокром асфальте.
— Кровь?
— Да уж не варенье, — мрачно сказал Дэвидсон.
— Он испугался? — спросил Олсон.
— Он говорит, что ему плевать, но я боюсь, — его глаза были застывшими и серыми. — Боюсь за нас всех.
Они продолжали идти. Бейкер заметил еще один плакат с именем Гэррети и сказал ему.
— Черт с ним, — буркнул Гэррети. Он следил за пятнами крови Зака, как Дэниел Бун за следами раненого индейца. Цепочка пятен виляла туда-сюда вдоль белой линии.
— Макфрис, — позвал Олсон. Его голос стал еще тише. Гэррети нравился Олсон, несмотря на его напускную грубость, и ему не хотелось видеть его испуганным. А он был испуган.
— Что?
— Оно не проходит. Эта дряблость, о которой я говорил. Не проходит. Макфрис ничего не сказал. Шрам на его лице казался совсем белым в лучах заходящего солнца.
— Я чувствую, что мои ноги вот-вот развалятся. Как плохой фундамент.
Но этого ведь не может быть, правда?
Макфрис снова ничего не сказал.
— Можно мне взять сигарету? — спросил Олсон еще тише.
— Бери. Хоть пачку.
Олсон зажег сигарету, затянулся и погрозил кулаком солдату, следящему за ним с вездехода.
— Они с меня глаз не сводят уже больше часа. У них на счет этого шестое чувство, — он повысил голос. — Вам это нравится? Нравится, сволочи?!
Кое-кто посмотрел на него и быстро отвернулся. Гэррети тоже хотел отвернуться. В голосе Олсона слышалась истерика. Солдаты смотрели на него бесстрастно.
К 16.30 они прошли тридцать миль. Солнце почти село и алело кровавым пятном на горизонте. Тучи ушли на восток, и небо над ними было темно-голубым. Гэррети опять подумал о воображаемом утопающем, впрочем не таком уж утопающем. Идущая ночь скоро накроет их, как вода.
