Чувствуй себя как дома (СИ) - Британ Мария (читать лучшие читаемые книги TXT) 📗
Хотя нет. Не лучше.
Я медлю. Вот бы напоследок взглянуть на отца! Но его нет. Я откидываю прогнившие доски. Лестница. Темнота. Черви. Убежище Темыча ни капли не изменилась, внутри по-прежнему тикает сердце. Я шумно втягиваю воздух — пора. Но не успеваю я нагнуться, как вдруг мою шею обхватывает чья-то рука. Незнакомец тянет меня в угол, вдавливает в ледяной кирпич.
Я пытаюсь вдохнуть — не получается. Пытаюсь ударить недоброжелателя ногой — тщетно.
Опять Ди? Чушь…
— Не смей.
Мягкий, почти детский голосок… И почему-то всегда Артем, а не Темыч. Всегда полет, а не пробежки. Илона?..
Она позволяет мне сделать глубокий вдох и снова прижимает к стене.
— Опусти.
— Нет, девочка. Я и так слишком долго тебя отпускала.
Но как же…
Я мечтаю, чтобы Артем вылечился.
— Ты врала мне?
Ее звонкий смех пронизывает меня тысячами иголок. Я — почти кукла Вуду. Только на этот раз проклинают меня саму.
— Какая догадливая! Ты даже не представляешь, сколько людей я предлагала Ворону взамен на Пашу! А ему никто не нравился. Зато когда я принесла твое полотенце, он сразу ожил.
— А как же Темыч?
— Да, у вас и правда одинаковые. Но он не болен, идиотка. Это дар, его нельзя отнять. Я тоже их слышу. — Илона на миг умолкает, а затем шипит: — И не называй так Артема! Мой Паша никогда его так не называл.
Я чувствую каждой клеточкой тела: она достает из кармана что-то холодное и тяжелое.
— Ворон не предал бы меня.
Своим «не предал» я целу?ю стену.
— Он скучал.
— Зачем? Зачем ты это делаешь?
Я бы завизжала, но в легких почти не осталось воздуха. По щекам течет что-то теплое, и я надеюсь, что это слезы, а не кровь. Хотя, судя по тому, как горят ссадины на лбу, возможно все. Дуло пистолета гладит мою шею.
— Зачем? Странный вопрос. Я мечтаю вернуть того, кого люблю больше жизни, — объясняет Илона и совсем другим, уставшим голосом добавляет: — Прости, Аня. Ты не виновата, что мой муж погиб. Но без тебя мне не обойтись.
Я жмурюсь. Сейчас свершится нечто. Я силюсь высвободиться, мысленно зову Ворона, спрашиваю у него: «За что?» А он отвечает: «Чтобы ты научила меня плавать».
— Как хорошо иметь соседку-майора. Всегда можно одолжить — ну ладно, украсть — травмат. Конечно, это не ружье… Если бы я выстрелила в тебя с порога, ты бы выжила, Аня. Но я выстрелю в упор.
Пистолет давит в шею. Я реву и уже не стыжусь этого. Какая глупая смерть… Я не успела написать книгу. Все зря. Я ведь могла отправиться в путешествие, а не в прошлое. Покорила бы Говерлу. Погуляла бы в Париже. Покаталась бы на санях в Норвегии. Но я здесь. В этом дурацком доме.
— Прощай, Ан…
Договорить Илона не успевает: в миллиметре от нас падает каменная глыба — добрая часть потолка. Пробивает пол, грохочет где-то под нами.
Илона отпрыгивает и взвизгивает. Мне страшно оглядываться, долгий миг я не шевелюсь.
— Аня, беги! — раздается ледяной альт.
Я озираюсь. В комнате — никого, а в шаге от меня зияет дыра. Открытый подвал! Я падаю на колени и осматриваю его. Илона лежит без сознания, а в углу сидит Ди. Она тяжело дышит, скалится, покусывает губу, но при этом поглаживает мизинцем Zahnrad.
— Откуда ты здесь?
— Запасной вход.
Наверху что-то звякает. Я убеждаю себя, что это сквозняк, скрипящая дверь — да что угодно, лишь бы не Ворон.
— Ты пришла, чтобы спасти меня? — не унимаюсь я.
— Я пришла, чтобы отомстить.
Ди старается произносить слова четко и громко, но ей что-то мешает… И тут я замечаю в тени подвала ее ноги. Точнее — то, что на них лежит. Глыба. Та самая глыба.
— О боже…
Я подаюсь к лестнице, но она рушится, разбивается на гнилые обломки.
Опять что-то звякает. На этот раз рядом. Я оборачиваюсь: окно покрывается трещинами. Миг — и осколки разлетаются по комнате. Я падаю, и несколько из них впиваются в мое запястье.
Я спрашиваю у Ворона:
— Ты болен?
А он отвечает:
— Просто нажми на «DELETE».
Второй этаж начинает рушиться. У меня в голове тикает, словно я и есть взрывчатка. Тик-так, тик-так, тик-так…
Подрывник выиграл. В горле клокочет крик, и я не сдерживаю его — впервые за много лет. Он тянется из меня красной лентой с фрагментами перекосившихся лиц и с каплями моря, с перьями чаек и с крошками яблочного пирога. Где-то на грани сознания я слышу голос Ди:
— До встречи, чертенок. Не бойся огня — ты родом из ада.
Что-то щелкает, лязгает, ломается. Не только в подвале, но и во мне. Я разбиваюсь. Запах гари повсюду. Кожа жжется так сильно, что даже холодно.
Ворон рыдает всеми окнами и дверями, а я ползу, ползу к выходу, черчу запястьем на полу «прощай». Как жаль: у фениксов тоже есть последняя жизнь.
Разодрав колени в кровь, вогнав осколки под кожу, задыхаясь, я вываливаюсь из дома. Пламя распространяется быстро. Еще немного — и даже чертенок сгорел бы.
У холма собираются люди. Кто-то оттаскивает меня к «расставшимся» яблоням. Спрашивает, что произошло. Дает пощечину.
А я сижу и смотрю на Ворона. Надеюсь, родители научат его плавать. Я замечаю папу в одном из окон. Он машет мне, как тогда, десять лет назад. А я машу в ответ.
Все случилось. Я вспомнила прошлое, чтобы обратить его в пепел, и теперь знаю точно: я умею играть на скрипке. Знаю точно: мама умела играть на ее обломках. Знаю точно: у каждого есть свой сгоревший дом. Моим домом были книги.
Подрывника звали Ди, и сегодня его не стало.
Глава 39
Ди
ПОСЛЕ
По ноге и животу льется море. Соленое-соленое. Если бросить туда отдыхающих-лилипутов, они всплывут, как дохлая рыба. Перед глазами мелькают полосы. Они такого же ярко-красного цвета, как и мое море.
Купайтесь, ребята. Сегодня я добрая.
Я вздрагиваю в ритм лязганью клавиатуры. Щелк-щелк-щелк. Я бы затолкала в глотку чертенку все кнопки по очереди.
— Твой дом в аду, Анна Рэу, — выплевываю я.
Щелканье прекращается.
Неужели дописала?..
Если бы можно было превратиться в кровавую лужицу и просочиться в спальню, я бы сделала это не раздумывая.
Через миг чертенок, бросив мне телефон, проносится мимо ванной — к выходу из номера.
Решила сжалиться. Какая благородность!
Чертенок хлопает дверью. Превозмогая боль, я выползаю из ванной. Я бы поднялась, но сейчас для меня любое движение — что-то вроде акробатического трюка.
За мной по полу тянется красная линия. Теперь все будет в едином стиле — и обои, и линолеум.
А вот и табуретка. Я карабкаюсь по ней, как по скале — без страховки, без права на ошибку. Море прибывает. Пара миллиметров — и оно будет мне по шею. Но чертенок не победит меня, нет. Я давно не тряпка под тряпкой. Я не позволю ей сжечь Ворона и того, кто в нем живет, пока мы не попрощаемся. Пока они оба не скажут мне, что хотят в отпуск.
Захар скрывается от меня, но его запах я чувствую всегда. Не яблок — пепла. Я говорю с ним. Знаю, что он дышит мне в затылок и молчит, упрямый идиот. Я не позволю ему исчезнуть.
Мы же созданы друг для друга.
Черт, да я даже на скрипе научилась играть только ради него! Он ведь бродит по зрительному залу. Бродит, засранец, слушает, как я пою.
А еще… Паша. Мой несносный братец. Он никогда не увлекался серфингом, и я должна выяснить, кто заставил его увлечься.
Р-р-р-раз — акробатический трюк удался. Я на ногах и снова собираюсь по частям. Аплодисменты, друзья!
Чертенка нет слишком долго. Я уверена: она не вернется. Уверена: в этот миг дьявол ведет ее в ад, чтобы выдать новые рога. И если я не потороплюсь, Захар сгорит во второй раз. Никто больше не будет создан для меня.
На кровати валяется кофта. Я хватаю ее и завязываю на талии. Не пугать же людей новым морем.
В коридоре пусто, на улице — тоже. Я не иду — скорее пикирую самолетом, перегораю, дымлюсь. Но — не обращаю внимания на боль. Пока я лечу, все хорошо.
