Льдинка - Варго Александр (читать полную версию книги .TXT) 📗
Но Тух-Тух не слышал ее, занятый своей раной, и Злата сказала:
– Я ошиблась. Первый раз в жизни. Это не золото, все дело в Ней. Хъяц’нигунни. На языке мертвых это означает «Замерзшая».
Дильс снова попытался вмешаться, он даже снял с себя куртку, чтобы накинуть ее на плечи Златы, но у нее было такое лицо, что он застыл на месте.
– Хяц… Кто это? – язык с трудом поворачивался у Тимы во рту, так ему стало не по себе, и еще страшней вид Златы – полуголой, с мертвыми глазами, хрипло шепчущей какую-то околесицу.
– Она не из мира живых. Она попала на Землю с далекой планеты, где никогда не бывает света и тепла. Только пески, колючие ветры и вечный холод, – шептала Злата.
Глаза ее были слегка прикрыты, словно она читала какой-то только ею видимый текст. Тима непроизвольно отодвинулся назад, Злата все больше и больше напоминала сумасшедшую.
– Атланты думали, что это погасшая звезда. На самом деле это была Она. Ее нашли и принесли к правителю. Его звали Азг’хгард. У него была прекрасная жена и наследник. Но как только он увидел Хъяц’нигунни, он потерял голову. Жену он заточил в темную башню, где она погибла от голода, а наследника утопил. Хъяц’– нигунни стала править вместе с ним, постепенно оттесняя его и принимая за него все решения.
– Я не намерен слушать этот бред, – сказал Артур, но Дильс рявкнул:
– Сидеть.
И Артур остался сидеть. Только кулаки его сжимались и разжимались. Раз-два. Раз-два…
– Азг’хгард заметил одну деталь – Хъяц’-нигунни всегда избегала солнца. В ее комнате не было окон и всегда было холодно. Выходя наружу, она куталась в одежды, как прокаженная. Если солнечный луч попадал на нее, у нее на коже появлялась язва, которая долго заживала. Но Азг’хгард так любил ее, что не придавал значения этой странной болезни. Вскоре Атлантида стала приходить в упадок. Все окружение Азг’хгарда умирало, и каждая смерть была по-своему ужасной. Умирали все те, кто был недоволен Хъяц’нигунни, хотя бы даже подумал о ней нехорошо. Азг’хгард стал замечать, что, если они ссорились, на него нападала какая-нибудь хворь. Он излечивался только тогда, когда просил у нее прощения. А Хъяц’нигунни становилась только красивее и моложе. Шли годы, Азг’хгард старел и дряхлел, а для Хъяц’нигунни время будто бы остановилось. Как ты говорил, Тух-тух? Капсула времени? Точно подмечено. Когда Азг’хгард понял это, Атлантида уже хрипела в агонии. Цивилизацию погубил не природный катаклизм, а Она. Когда у Азг’хгарда остыли чувства к ней, он просто сгорел, сгорел как свечка.
Злата замолчала, переведя дыхание. Ее лоб прорезали горькие морщины, уголки рта опустились, придавая ей отталкивающее выражение. В одной рубашке, с полузакрытыми глазами, она была похожа на ведьму.
– Ну и что? – сказал Артур. – Ты рассказала какую-то легенду, дальше что? При чем тут смерть Кости?
Злата беззвучно засмеялась.
– Вы когда-нибудь слышали о Медузе горгоне? – спросила она.
– Нашла что спросить… конечно, слышал, – недовольно ответил Артур.
– Хъяц’нигунни намного хуже. На нее даже необязательно глядеть, как на Медузу горгону. Достаточно просто пройти рядом. Даже если она будет за десятью дверьми или под землей. Она ядовита. Очень ядовита, и ей нужна подпитка. Она кормится человеческими страхами и переживаниями и… красотой. И болью. Она становится сильнее, когда кому-то рядом больно. Поэтому ты держал палец над огнем?
Лицо Артура исказилось от гнева, и он грязно выругался.
– Взамен она делает людей уродами, – продолжила Злата, не обращая внимания на эмоциональную вспышку приемного сына. – Азг’хгарда она не трогала до тех пор, пока он не понял, что она собой представляет, и его чувства к ней умерли. Для того чтобы выжить, ее нужно боготворить.
– Ничего не понимаю, – сказал Дильс, касаясь уса. Рука его тряслась, как у жалкого пьянчуги, а его некогда роскошные усы тронула седина. – Если все правда, почему с нами все в порядке? Я же не люблю ее и тем более не боготворю… И чем ей не угодили Яна с Костей?!
– Она как капризная девчонка. Она живет больше миллиона лет, но по характеру ей не больше шестнадцати, – прошептала Злата. Слова давались ей тяжело, и ее едва слышали. – Просто до нас не дошла… очередь. Если ей кто-то приглянулся, он будет в порядке. Может быть. Если нет – смерть. Чудовищная смерть.
– Ерунда все это, – бросил из своего угла Тух-Тух, но Злата улыбнулась, и улыбка эта была сочувствующей.
– Как ты узнала все это? – с недоверием спросил Дильс.
– Это было… как в старом кино, – ответила Злата. – У вас всех… сильные ауры, и вы еще можете сопротивляться… но сколько каждый из вас протянет, я не знаю. Болит… голова.
Из ее ноздри показалась свежая кровь.
– Ни в коем случае Ее нельзя освобождать ото льда. Иначе последствия будут ужасными, – шевеля бескровными губами, выдавила она.
– Ее можно как-то уничтожить? – спросил Дильс.
Злата неопределенно качнула головой.
– Я только… знаю, что она… боится света. Наверное, это… как у вампиров.
Артур поднялся на ноги. Челюсть его отвисла, как у слабоумного, и Тима на всякий случай отошел от него на пару шагов.
– Этого не может быть, – сказал Артур неожиданно высоким голосом, срываясь на фальцет. – Никакой Хъяц… Хиц… – он сбился и беспомощно посмотрел на Тиму, – не существует. Вот так.
– Конечно, не существует, – успокоил его Тух-Тух и вдруг подмигнул Тиме, причем сделал это как-то сально, будто его с ним связывала некая тайна, отчего Тима неожиданно захотел вцепиться ему в глаза, со всей силы, погрузить пальцы в глазницы, как сделал один из его дружков с чилийцем в зимовке, погрузить их глубоко и впиться в мякоть мозга. Тима бросил:
– Жаль, что твоя мать не сделала вовремя аборт.
На норвежца это не произвело никакого впечатления, впрочем, как всегда. Вот если бы его попытались ударить, он бы ответил. А слова его никоим образом не трогали. Злата повернулась к Артуру. Ее сильно шатало, как на палубе при шторме.
– Что с тобой происходит, Артур? – ласково спросила она. – Ты изменился. Ты седеешь с каждым днем, у тебя появились морщины… Доверься мне.
Артур пугал их. Стоит как статуя и пялится в одну точку. Он злобно хихикнул и пнул ногой пустой котелок.
– Ты все… думаешь о Кате?
– Не смей упоминать ее имя! – завопил Артур. – Я не верю тебе!
Голос его дрожал, как свеча на ветру:
– Вы что, верите ей? Во всю эту ахинею насчет Медузы горгоны?! Это сказки для детей!
– В результате этих сказок мы потеряли троих людей, – медленно проговорил Дильс. – Можешь на меня обижаться, но у меня нет оснований не верить Злате.
– Я видел родинку! – истерично выкрикнул Артур. Лицо его скривилось в дьявольской гримасе. – Как вы думаете, я похож на сумасшедшего? – спросил он, впившись глазами куда-то в землю.
«Еще как», – хотел ответить Тима, но удержался.
– Не знаю, – признался Дильс. – Наверное, после этих приключений мы все стали немного с приветом.
Артур полез куда-то во внутренний карман и бережно вытащил небольшую прозрачную обложку, сильно поцарапанную от времени. В ней лежала фотография.
– Ты хорошо помнишь Катю? – спросил он как бы между прочим. – Ты, мой отец, который всегда гордился, называя меня своим сыном, ты помнишь мою жену?! – Он снова сорвался на крик, брызгая слюной.
– Я очень хорошо помню Катеньку, – ответил Дильс.
Тима украдкой взглянул на фото. На ней была изображена привлекательная улыбающаяся девушка.
– Ничего не кажется знакомым? – голос Артура дрогнул.
– Не понял?
Он забрал фотографию и тихо сказал:
– А мне кажется.
Потом добавил:
– Ее волосы. Они рыжие.
– Ну и что? Артур, что происходит? – Дильс выглядел растерянным.
Артур со вздохом сказал:
– Ладно, забудьте. Зря я начал этот разговор.
– Объясни все по порядку, – попросил Дильс.
Артур долго стоял, опустив голову, потом прошептал:
– Я видел родинку.
– Какую родинку, где? – спросил Дильс, теряя терпение. Артур и пугал, и бесил его одновременно.
