Льдинка - Варго Александр (читать полную версию книги .TXT) 📗
Тух-Тух с ними больше не разговаривал. Он перевязал себе ногу, вытащил спальный мешок наружу и спал там. И при этом он постоянно чесался. Тима не знал, какая напасть свалилась на него, да и не очень-то хотел знать. Может, он завшивел (хотя откуда тут вши?) или это просто от грязи.
Тима потерял счет времени – у них у всех вдруг, как по команде, встали часы. Это было хуже всего, но Тима все равно периодически проверял паутину. Она продолжала тускнеть, но все еще обжигала.
Артур вроде успокоился насчет пещеры. Только иногда его лицо становилось таким странным и загадочным, будто он только что узнал какой-то страшный секрет, но даже под пытками не будет с кем-либо делиться им.
Топливо закончилось. Печки стояли ледяные и с укором смотрели на суетящихся людей, которые постепенно замерзали. Тиме вдруг пришло в голову, что, наверное, через пятьсот лет какая-нибудь экспедиция обнаружит здесь их замороженные тела. Ха-ха.
Антон перестал разговаривать. Не хочет, но Тима подозревал, что, скорее всего, он не может. Однажды, когда он спал с приоткрытым ртом, Тима посмотрел, и его передернуло. У его друга десны были голые и розовые, как у новорожденного. Одна рука вылезла из спальника, и Тима не без содрогания увидел, что она превращается в клешню, пальцев нет, они срослись в какую-то уродливую культю.
Ночью (или днем? он не помнил, часы все равно встали) Тима услышал какой-то шорох. Вылезать было лень, тем более последние дни они все находились в каком-то полусонном состоянии, но любопытство все же оказалось сильнее. Он вышел наружу, щурясь.
Это была Злата. Она брела к выходу, как столетняя старуха, и спотыкалась на каждом шагу.
Тима позвал ее.
– Тима? – прошептала она. Когда она обернулась, он услышал едва различимый хруст.
– Ты куда?
– Ухожу.
Юноша подумал и сказал:
– Ты умрешь.
Она отвернулась.
– Я умерла в тот день, когда позволила Дильсу идти к Белому Савану.
– Куда ты собираешься идти?
Ее рука нырнула за пазуху куртки и вытащила какой-то пакет.
– Музейные экспонаты, – сказала она и закашлялась.
Тима заглянул в пакет. Ему стало жутко и в то же время смешно, но он сдержал смех. Потому что знал, что если он откроет рот, то не засмеется, а начнет визжать и выть как оборотень. Сначала он решил, что в пакете лежит сгнившая груша, только больших размеров. Пригляделся и понял, что ошибся. Женская грудь, сморщенная и почерневшая. Уменьшившийся в размерах сосок напоминал завалившийся за холодильник чернослив. И несколько пальцев – от рук и ног, всего штук семь.
– Вторая тоже отслаивается. И я не чувствую руку, – сказала Злата. – Надо идти, пока ноги работают. Не хочу, чтобы Дильс ходил за мной с совком и веником и подбирал куски тела.
– Он знает?
Она покачала головой, убирая пакет с жутким содержимым. Тиму снова стал разбирать истеричный смех. В самом деле, что может быть забавнее? У Златы отвалилась сиська, вот потеха!
Грань, отделяющая его от безумства, рушилась, как замок из песка, смываемый прибоем.
– Не пускайте Артура в пещеру, – шепнула она. – И еще, Тима. Завтра выход будет свободным.
– Да? – глупо переспросил он, с огромным трудом сдерживаясь, чтобы не закричать. Перед глазами все еще маячил образ черной груди с усохшим соском.
– И… самое… главное, – она говорила так тихо, что ему пришлось наклониться к ней. – Вас начали… искать. От нашей базы сюда идет… спасательная экспедиция, чилийцы… тоже забили тревогу. Ждать… осталось недолго. И помни… об Артуре. Он сейчас… опаснее… Тух-Туха.
Внезапно она замолчала, лицо исказилось, как от зубной боли. Словно в трансе Тима видел, как ее язык медленно высовывается изо рта. Господи, разве они бывают такими длинными; но язык все тянулся и тянулся, как жевательная резинка, а он все удивлялся, гадая, когда же он закончится. Наконец он вывалился, как громадная пиявка, и Злата подхватила его беспалой рукой, чуть не выронив, но все-таки удержала и виновато посмотрела на него. Затем побрела к выходу. Как умирающая волчица, в поисках спокойного места для последнего вздоха. В оставшейся руке остатками пальцев она изо всех сил сжимала подарок Аммонита. Маленький изящный хрусталик.
Она давно ушла, а он все стоял и повторял про себя:
«Язык. У нее выпал язык».
Потом его избил Дильс. Он не верил рассказу Тимы и, исступленно крича, лупил его, как боксерскую грушу.
– Почему ты не разбудил меня? – орал он. По его безвременно состарившемуся лицу текли слезы, тут же превращаясь в ледяные горки. – Ты отпустил ее, недоносок!
Тима не сопротивлялся, молча снося все удары. Нужно ли было говорить, какие чувства он испытал, когда видел Злату в последние минуты? Дильс выбил ему зуб и рассек бровь. Тух-Тух с удовольствием наблюдал за экзекуцией, делая ставки и комментируя каждый удар Дильса. Артур тоже предпочел не вмешиваться.
Уже потом он сказал то, что ему передала Злата. Но, интересное дело, никакого впечатления ни на кого это не произвело. Тух-Тух что-то пробубнил про сумасшедший дом, Дильс кивнул с отрешенным видом, Артур и вовсе промолчал.
По всему выходило, что никто из них и не очень-то ждал помощи. Не ждал (или не хотел?!!).
Они медленно замерзали. Особенно руки. Дыхание их не согревало – откуда взяться теплому дыханию, если внутри тоже все постепенно превращается в лед? Скоро они будут как Хъяц’нигунни. Господи, надо же придумать такое имя, язык сломаешь! «Замерзшая»… Кажется, так сказала Злата. Злата, Злата… бедная, несчастная женщина. К слову, Дильс так и не нашел ее.
«Вторая тоже отслаивается».
Боже, эта черная грудь в пакете не дает Тиме покоя!!!
Дильс не нашел Злату, зато принес ее волосы, ее прекрасные, сказочно красивые волосы, которые не смогла изуродовать болезнь. Он нашел их в тоннеле, в том самом, который вел в ущелье. Принимая во внимание условия, лучшего места для смерти не подберешь. Уткнувшись в разлохмаченную косу лицом, Дильс беззвучно плакал. Глядя на эту косу, Тима чувствовал, что его глаза наполнились какой-то жидкостью, слишком горячей и едкой для того, чтобы быть похожей на слезы. Он тоже успел привязаться к этой маленькой, но сильной и мужественной женщине. И теперь они в один момент осиротели…
Сегодня Дильс сказал, что, когда они смогут выбраться наружу, нужно попробовать вытащить Хъяц’нигунни.
– Ты думаешь, это убьет ее? – прокаркал Тух-Тух. Лицо его начало чернеть и покрываться паутинкой трещин. Оно было похоже на высохшую землю, которая забыла, что такое дожди. Теперь он чесался непрерывно, будто под одеждой у него находились сухие хлебные крошки, которые немилосердно раздражали кожу.
– Да, – сказал Дильс. Сейчас он напоминал одряхлевшую обезьяну, руки не доставали до земли какие-то сантиметры, ноги полусогнуты и все время дрожат.
– Но ты не уверен, – подытожил норвежец. Когда он засовывал руку под свитер и скреб свою кожу ногтями, Тиме представлялась доска, которую ковыряют стамеской.
Артур снова попытался улизнуть, но Дильс догнал его и уложил на месте прикладом. Теперь он не расставался с ружьем. Он наверняка помнил сверкнувшие глаза Тух-Туха, когда он выпустил в него пулю. Тима помог Дильсу связать Артура.
Некоторое время Артур лежал в полной неподвижности, даже не пытаясь пошевелиться. Он не мог поверить, что с ним так поступили. Он что, вор или убийца какой? Даже Аммонит и этот Тух-Тух разгуливали на свободе, а по ним уж точно наручники плакали!
Он лежал, ненавидя себя за минутную слабость, которую он позволил себе там, при Злате. И какой черт дернул его за язык! Но, с другой стороны, в тот момент он почему-то ощущал в себе необычайную легкость, как будто гора с плеч свалилась… словно до этого его строго вели по заранее указанной прямой, шаг вправо или влево карался смертью… этот голос, он на какое-то время пропал, и Артур вдруг сразу почувствовал себя беззащитным, как черепаха с содранным панцирем. Сейчас он сильно жалел, что открылся им. Теперь они знают, чего он хочет. Он? Нет. Он и ОНА. Ведь никакой Хъяц’нигунни не существует. Есть некое божество, живущее в этой пещере, которое пообещало ему встречу с Катей… И он почти увидел ее, если бы ему не помешали.
