Голубое поместье - Джонс Дженни (читать хорошую книгу .txt) 📗
Фантазия. Но теперь он знал, что тайны поместья скрывались в его прошлом. Бирн решил прочитать книгу Тома. Потом придется расспросить Саймона и расположить события в перспективе. Шаги его замедлились. Бирн вспомнил свое появление здесь и жуткое трио.
Он смотрел на дом, но фокус сместился. Они ждали его. Обогнув угол коттеджа и выходя на дорожку, он увидел всех троих: обеих женщин в черном и этого мужчину, столь похожего на Питера Лайтоулера.
На мгновение понимание его углубилось и расширилось. Мужчина, стоявший в середине, и был Питером Лайтоулером. Бирн видел, как они слились на гребне в лесу. Черный Лайтоулер, темная половина Саймона, его злой гений и вдохновитель.
В тот же момент он понял, что видит перед собой не живых. Мужчина не умирал. Это представление устроили, чтобы обманом отпугнуть его от поместья.
Они стояли на дорожке, перекрывая путь.
Бирн ощущал вонь старых духов и пота. Инстинктивно наморщив нос, он отвернулся, не желая смотреть на них. Незачем обращать внимание на новое представление, каким бы оно ни оказалось. Он шел прямо к поместью, и они расступились, пропуская его. Уголком глаза Бирн заметил, как они поклонились ему с иронической любезностью. Вонь от тел наполняла летний воздух. Его приглашали домой, в поместье, к которому он теперь принадлежал.
Ему не понравилась эта идея… чувство сродства. Бирн не хотел подчиняться ему. Но в доме его ждали Саймон и Том. После смерти жены он погрузился во мрак. Бирн не намеревался более разрешать себе эту слабость.
Бирн обернулся уже у двери, ведущей на кухню.
Он не знал, что заставило его повернуться: не было ни звука, ни шороха. Он даже не подозревал, что за его спиной происходит нечто необычное.
Позади него лес сомкнулся. Глухой подлесок выползал на дорожку, продвигался по лужайке, охватывая террасу. Там, где он только что шел, уже стояли папоротники, на месте клумб поднимались деревья, под высокими буками низкорослая ольха жалась к ольхе, падуб к падубу. Плющ и дикий виноград оплетали объемистые стволы. Белые и черные шипы сплетались в непроходимый барьер. Лес густел перед застывшим в изумлении Бирном. Ничто, казалось, не шевелилось, лианы и ползучие растения не крались в траве, тем не менее стена деревьев становилась более плотной, более заплетенной листвой и ветвями. Она приближалась.
Листовик, пронеслось в голове Бирна. Листовик окружает дом, замыкая его перед последней битвой.
Он открыл дверь.
— А вот и вы. — Саймон стоял у раковины, наполняя чайник. — Я было решил приготовить завтрак, но у нас почти ничего нет. Будете кофе или предпочтете чай?
Выглядел он ужасно. Бирн рассчитывал увидеть его таким, но спокойный тон Саймона потряс его.
— Пусть будет кофе, — сказал он, осторожно пододвигая кресло. Лягушки-брехушки не было видно. — Что слышно из госпиталя?
— Никаких перемен. Вам сахара или молока? — Похоже, Саймон не хотел разговаривать о Рут, словно Бирн не вправе был вспомнить о случившемся.
Бирн не знал, как принять эту новость. Можно было ожидать худшего, много худшего. Но жуткая тяжесть не исчезала.
Он подумал о другом.
— А вы позвонили ей на работу, предупредили их?
— Это сделаете вы. — Саймон пододвинул ему телефонную книгу.
Пока чайник закипал, Бирн позвонил в школу. Потом спросил:
— Где Том?
— А где он может быть? Мы здесь, и можно не беспокоиться — каждый на своем месте. Том сидит в библиотеке, как ему и положено. — Он указал на манускрипт, лежащий на столе перед Бирном. — Так что ищите его там. Почему же вы не прочли рукопись? Он сказал, что вы собирались.
Взяв листки, Бирн пролистал их. Страницы, полные чувств и драмы. Он замечал слова: прикосновение, дом, озеро … Сделав над собой усилие, он попытался читать, отчасти рассчитывая, что вот-вот войдет Рут, утомленная работой в саду, и откинет такую милую каштановую прядку, свалившуюся на лоб… Он опустил бумагу.
— А вы не находили в рукописи что-нибудь неожиданное для себя?
— Неожиданное? — Саймон запустил пальцы в волосы, поднимая их. Лихорадочный и слегка отчаянный жест. — Неожиданное? Что вы… все, даже говорить смешно!
— Почему же вы тогда так расстроены? Или Том что-нибудь не так понял?
— Ах, дерьмо. — Трудная пауза. — Начнем лучше с вас. Или вам всегда все рассказывают? И за прожитую жизнь вы успели привыкнуть к тому, что все открывают струны своего сердца для вашего обозрения? Выходит, у нас вы нечто вроде гуру — целителя и советника? Вы действительно хотите знать? — Саймон продолжил прежде, чем Бирн успел ответить. — Я… расстроен, как вы сказали, поскольку не думаю, чтобы Том ошибался. Наверное, все так и было, и он прав во всем. — Рука, наливавшая воду в три стоявшие на столе кружки, отчаянно тряслась. — Мой отец… мой отец — чудовище, как утверждает его книга. Кошмарный обманщик, гипнотизер, наделенный ужасной злой силой. Черный маг, если угодно.
— Согласен, — трезво произнес Бирн.
— Ну, прочтите, увидите. Я взялся за книгу после рассвета. А это я отнесу Тому. — Саймон направился к двери в холл. — Только, Бирн, не надо подниматься наверх, ладно?
— Почему? — Впрочем, он не знал, зачем это может ему понадобиться.
— Это выходит за рамки.
— Кто говорит так?
— Дом. И Лягушка-брехушка. Она наверху. И не хочет никого видеть.
— Хорошо, — ответил Бирн ровным голосом. — Понимаю.
— Возможно, и так… — С затихающим на ходу бормотанием Саймон оставил кухню.
Он прочитал все целиком; бредовую последовательность наваждений и одержимости, откровенно говоря, невозможно было принять. Но в доме, где резвилась на свободе Лягушка-брехушка, где по ночам раздавался шорох колес, нормальный ход событий не мог существовать. Бирн вполне готов был признать, что Питер Лайтоулер и его отец являлись чудовищами — черными магами, как сказал Саймон.
На чтение повести Тома, должно быть, ушло больше времени, чем предполагал Бирн. Свет в окнах померк, и последние несколько страниц он дочитывал щурясь.
А ведь стояла середина лета, и до темноты было еще далеко…
Встав, Бирн поглядел в окно. Листва уже затянула его. Живая изгородь покрыла террасу и тянулась в дом.
Он не мог выйти. Преграда листьев чуточку подалась и шипастая ветвь хлестнула из двери, зацепив его за руку. Пригнувшись, Бирн захлопнул дверь и заложил ее. А потом направился из кухни в коридор.
Там царил зеленый подводный свет. Мебель пряталась в густом тумане. Переднюю дверь тоже закрыли. В доме было душно, не хватало воздуха. Он закричал:
— Саймон! Том! Где вы?
Ответа не было. Дом поймал его слова и оставил при себе. Они не произвели нужного эффекта, ответа Бирн не получил. На какое-то мгновение он даже запаниковал, представив их удушенными, удавленными в одном из пустых коридоров… А потом вспомнил про библиотеку. Конечно же, они там. Бирн обошел стол, темневший посреди погрузившегося в зеленые сумерки холла, и толкнулся в дверь.
Комната была наполнена ясным светом. Саймон и Том, стоя спиной к нему, смотрели в сад.
— Вы не слышали, как я зову… — И тут Саймон отчаянно взмахнул рукой, призывая его к молчанию. Бирн не стал оглядываться. Саймон и Том стояли около стола перед настежь распахнутыми окнами.
Из них шел дневной свет. Здесь солнцу не мешали деревья. Изгородь отступила, образовывая широкую дорогу через земли поместья. По ней, ступая по скошенной траве, к ним приближался человек. Старик, Питер Лайтоулер. Он шел спокойно и уверенно, словно поместье уже принадлежало ему. За ним летела огромная черная птица.
— Не впускайте его! — В памяти Бирна возникла сцена: молодой Питер Лайтоулер стоит в этой самой комнате, перед ружьем Джона Дауни. — Закройте двери, пусть он останется снаружи! — сказал он настоятельно.
