Химмельстранд - Линдквист Йон Айвиде (читать книги бесплатно полные версии txt) 📗
— Еще раз прошу меня извинить, господа, но я вынужден вас покинуть.
— Минуточку... — Леннарт уже понял: чтобы говорить, ему не нужно делать никаких усилий, не
нужно напрягать мышцы языка и губ. В голове словно завелся собственный говорящий рот. Он слышал свои слова, и Бенгт их слышал — и, как теперь он понял, только они двое. Другие не слышали ровным счетом ничего.
— Что это у вас за встреча?
Не замедляя шаг и не оборачиваясь, незнакомец бросил через плечо:
— Встреча с коллегой. Я должен встретиться с коллегой.
***
Эмиль сидит, надувшись, в своем креслице и смотрит в пол. Ему было хорошо с этой старушкой. Такие обычно затевают разговоры про Бога, про Христа, как Христос принял на себя какие-то якобы предназначенные ему, Эмилю, муки, — довольно неприятно.
Но с этой весело. С ней хорошо играть — большая редкость среди старых тетушек.
К тому же папа ведет себя как-то жутковато. Он молчит, но видно, что до смерти перепуган. Хуже нет, когда взрослые боятся. Дети тоже могут побояться немного, Альфонса там или привидений, хотя Эмиль уже их и так не боится. У детей это проходит. Побоялись — и хватит, а уж если взрослые чего-то перепугались, то это надолго.
Они ехали уже несколько минут, и Эрику очень не нравилось, что они едут не к маме, а от мамы. Папа никогда так не делал. Может, так и происходит, когда похищают детей? Наверное, да. Можно поиграть, что меня похитили.
И какой выкуп потребуют похитители? Наверное, миллион. А заплатят ли папа с мамой целый миллион, чтобы им вернули Эмиля? А сколько это — миллион? Наверное, их дом стоит миллион, и тогда папа с мамой продадут дом.
А продадут ли?
Эмиль подумал немного и решил — да, продадут. Они же сами говорят, что он, Эмиль, дороже всех сокровищ мира. Самое лучшее, что у них есть. И если это так, то он наверняка стоит больше, чем дом. Странная мысль — он такой маленький, а дом такой большой, и плита совершенно новая, об нее нельзя обжечься. Инструкционная плита, вот как она называется.
Эмиль остался доволен ходом своих размышлений. Оказывается, он стоит целый миллион. А почему бы нет? Надо спросить.
— Пап, а если меня похитят...
Но папа положил ладонь ему на плечо — помолчи. Ах, как Эмиль это не любит! Как с маленьким ребенком. Он хотел вывернуться, но у папы такое серьезное выражение, будто он видит что-то. Эмиль повернул голову, посмотрел вперед, и у него перехватило дыхание. Он даже всхлипнул от неожиданности.
Метрах в двухстах перед ними шел слон. На своих ногах-бревнах он приближался к ним и выглядел точно так, как предсказывала Молли.
Эмиль видел слонов в Кольмордене, и они ему очень понравились, хотя поначалу было жутковато — чересчур уж большие. Но страх быстро прошел — во всем их облике было что-то очень добродушное. Даже в их медленных обдуманных движениях сквозила забота, чтобы никому не сделать больно.
Но этого слона добродушным не назовешь. Во-первых, он другого цвета. Не светло-серый, как те слоны в зоопарке или как дельфины, — нет, этот слон почти черный от прилипшей грязи. И он ничего не обдумывает — идет прямо к ним, помахивая толстым, грязным хоботом.
У обычных слонов зубов нет, или, может быть, есть, но их не видно, а у этого пасть полна желтых, острых, длинных зубов. Таких длинных, что в пасти не умещаются, и он идет, открыв эту ужасную пасть, прямо на их машину.
Мало того — он дымится! Как будто папа жжет прошлогодние листья! От слона идет густой дым и поднимается столбом к синему небу.
Эмиль прижал руки к животу и застыл в ужасе. Он знает точно: никого опаснее во всем мире не было, нет и не будет.
И тогда папа сделал что-то непонятное. До того они ехали не быстро, может быть, сорок километров в час. А тут, вместо того чтобы развернуться и удрать от этого жуткого слона, папа нажал на газ и погнал машину прямо на чудовище. Эмиль посмотрел на спидометр — пятьдесят, шестьдесят...
— Папа, не надо! Не надо! — отчаянно закричал он.
— Мы должны, — папа сжал зубы, нахмурился. — Мы должны. Нагнись и закрой глаза, малыш.
Папа собирается наехать на этого слона! Этого же нельзя делать! Если бы это был обычный слон,
тогда другое дело — может, удалось бы сломать ему ногу, и он не смог бы за ними гнаться, — но это же не обычный слон! И даже вообще не слон — страшное чудище. Он схватит их с папой своим хоботом и перемелет кости своими страшными зубами.
Эмиль оторвал глаза от спидометра и посмотрел вперед. Слон исчез! Он зажмурился и вновь открыл глаза — слона не было. Вместо слона по траве к ним направляется Дарт Вейдер в развевающейся черной мантии. Эмилю даже показалось, что сквозь рев мотора он различает его тяжелое, сиплое дыхание. В правой руке у него лазерный меч, а левой он указывает прямо на Эмиля. Через несколько секунд они на него наедут.
И вдруг Эмиль понял. Ему трудно найти слова, чтобы папа понял тоже, потому что у взрослых нет таких слов. Но надо объяснить, и объяснить срочно.
— Это же понарошку! — крикнул он, схватился за руль и потянул на себя.
Конечно, папа намного сильнее его, это же папа, но папа не ожидал. Машина слегка изменила курс, и они промчались в каком-нибудь метре от Дарта Вейдера. Проехали еще метров двадцать, и папа нажал на тормоз. Лицо его было совершенно красным, рот открывался и закрывался, но он не произнес ни слова. Он смотрел на Эмиля безумным взглядом.
Эмиль вдруг понял, что папа вот-вот его ударит. Вспомнил, как папа грубо схватил его за руку в тот раз. Отодвинулся, прижался к дверце, насколько позволил ремень, и умоляюще посмотрел на отца.
— Папа, это же не взаправду! Это понарошку!
Повернулся и посмотрел в заднее стекло — Дарт Вейдер даже не оглянулся, шел, как будто ничего не случилось. Шлем его отливал матовым металлическим блеском.
«Морра», — подумал Эмиль. Он выглядит как Морра.
В прошлом году, когда ему было только пять лет, папа пробовал читать ему вслух пару историй про Мумми-троллей, но отказался от этой затеи — Эмиль боялся Морры. Холодная и одинокая Морра очень его пугала.
И его осенило: если бы ему сейчас было пять лет и он бы еще не видел «Звездные войны», он бы сейчас смотрел в спину не Дарту Вейдеру, а Морре.
Папа перестал страшно открывать и закрывать рот, и Эмилю показалось, что он теперь может ему все объяснить.
— Папа... мы же это все выдумываем. На самом деле это... ничто.
Глаза у папы постепенно сделались нормальными, и теперь уже Эмиль положил ему руку на плечо. Положил руку и утешил:
— Да, папа. Это так и есть.
***
Дональд сидит на диване, обхватив голову руками. Все, что не было закреплено, валяется на полу — не меньше половины тарелок и стаканов превратились в осколки. А так и не испеченные булочки Майвор продолжают подходить на полу и на диване — то и дело надуваются и лопаются медленные пузыри.
Дональд настолько зол, что уже не думает — сон все это или не сон. Если это сон — тогда отомстить не удастся: какая может быть месть во сне?
Эта мысль показалась ему настолько отвратительной, что он решил для себя: с этой минуты действовать, как будто все происходит в реальности. А там посмотрим.
Он направил дуло ружья на разбившийся о раму кровати дорогой динамик. Двадцать две тысячи он выложил, чтобы установить в кемпере домашний кинотеатр, — а теперь и усилитель, и видеоплейер валялись на полу в паутине оторванных кабелей, всю эту дорогую технику придется выкинуть.
Есть такие, кто только и знает, что благодарит за свою удавшуюся жизнь — Бога, Судьбу, Плюшевого Медвежонка или хер знает еще кого. Дональд не из таких. Каждый эре достался ему тяжелым трудом и правильными решениями в критических ситуациях. Он, черт их всех задери, ничего в жизни не получил задаром.
А как он сидел и любезничал с этим Петером, ничтожеством, на которого сыпались миллионы, а он ничего не делал — только гонял по полю надутый кожаный мешок. И у него еще хватает нахальства жаловаться, что его раньше времени вывели из национальной сборной! Притом что он может ни в чем себе не отказывать — деньги сами ложатся к нему на колени. Какое дерьмо!
