Долбаные города (СИ) - Беляева Дария (читаем книги бесплатно TXT) 📗
— Твоя очередь, Леви, — сказал я.
— Я не притронусь к этому. Кладбище — источник трупного яда.
— И вдохновения для готических романов. Давай, давай.
— Нет!
Но в этом не было необходимости. Я на самом деле был абсолютно уверен в том, что увижу. Как никогда. Когда Саул стряхнул снег, перед нами предстала еще одна спираль. Они все были одинаковые. В отличии от тех, которые рисовал Калев, разных, странных, созданных в минуту тоски и смятения, спирали на могилах были нарисованы не дрогнувшей рукой. Человеком, так сказать, знакомым с основными принципами черчения.
— Может, раскопать ее? — спросил я. — Но мне Шимон меньше нравился. Давайте с него начнем.
— Ну, давайте, — сказал Саул.
— Нет, больные придурки, это гребаная могила! Мы не будем раскапывать гребаную могилу!
Над нами пролетел вертолет, мы одновременно запрокинули головы, наблюдая за ним.
— Это может быть важно, — сказал я. — Для Калева. Тут причина всего. Ну, может не всего, потому что все знают, что причина всего — Господь Бог. Но...
— Нет, Макси!
— Да плевать Шимон хотел на свою могилу!
Леви явно хотел добавить что-то еще, потому что замолчал он внезапно. И я понял: сейчас все случится. Только теперь до меня дошло то, что сразу нужно было понять. Он был не просто обеспокоен. Я метнулся к нему. Больше всего на свете я боялся, что Леви ударится о надгробный камень головой, что он умрет здесь. Хотя, конечно, кладбище лучшее место для этого дела, надо признать.
Я всякий раз думал, что привык к его припадкам, потому как человеку свойственна некоторая адаптивность. Но, видимо, не мне. Припадки Леви всегда пугали меня. Наверное, потому что Леви узнал, что такое эпилептический статус раньше, чем что такое секс, и мне приходилось слушать о его страхах, так они передавались мне.
Наверное, в припадках было что-то забавное. По крайней мере, хаотичные подергивания были свойственны клоунам в той же степени, что и одержимым дьяволом из второсортных фильмов. Я был абсолютно уверен: смешное в них найти можно, но почему-то не искал.
Леви лежал на снегу, его колотило, как будто внутри него сидело какое-то существо, путешествующее по его телу, желающее вырваться наружу, запертое и злобное. Припадки Леви вызывали у меня суеверный ужас, и я этого стыдился.
Когда я был маленьким, то узнал, что от нашего семейного еврейского наследия (Шикарски были в этом последовательны так же, как и Тененбаумы) остались только истории о диббуках. В детстве я был увлечен тем, что рассказывала мне мама, и хотя атмосфера была не очень зловещая (мама накладывала симпатичным, капризным женщинам румяна или красила их губы, а я сидел за соседним столиком, перед зеркалом, лампы на котором выступали как бубоны, и играл с кистями), меня все это очень трогало. Дух умершего (или то, что им только казалось, точно уже никто знать не может), живущий в чужом теле. Древний, как человек, ужас перед паразитарной инвазией мешался у меня со страхом чего-то, у чего даже названия нет, и когда мама рассказывала, как живое тело отторгает душу мертвого, я представлял что-то такое.
Страшные, бессознательные движения, кажется, будто все кости должны переломаться, будто с жизнью это вовсе не совместимо.
Я быстро сбросил с себя куртку, подложил ее под голову Леви, чтобы он не ударился, перевернул его на бок, и это далось мне с трудом, я всегда боялся сломать ему что-нибудь, хотя он был полон какой-то странной, никуда не направленной, убивающей его силы.
Ладно, была одна забавная вещь — пена, стекающая по его подбородку. Я дразнил его так в детстве, когда мы чистили зубы.
Прошла почти минута прежде, чем приступ Леви закончился, тело его расслабилось, и я тут же нащупал его пульс. Саул сказал:
— Ого.
Голос его оставался спокойным, а я боялся что-нибудь говорить, потому что мне не хотелось, чтобы Саул видел, что я испугался. Он стоял так, словно ничего не случилось, и я подумал, что ничто не имеет для него значения, и это круто. Он был в прямом смысле, как парень из кино, как персонаж, прописанный не слишком талантливым сценаристом, и потому ему было на все плевать, он просто шел по сюжету, оставленному ему каким-то студентом, живущим на кофе и сигаретах в ожидании зарплаты за свою идиотскую писанину.
— Такое бывает, — наконец сказал я. — От сильных потрясений. Правда, обычно сразу.
— А просто так бывает?
— И просто так бывает. Легче сказать, от чего не бывает. В принципе, Леви здесь можно прям заранее оставить.
К концу моей фразы он открыл глаза, взгляд его был по-особому расфокусированный, смотря так он вообще не должен был меня видеть. Такой туманный взгляд неотсюда.
— Макси! — сказал он, вцепившись в мою толстовку так, что костяшки его пальцев побелели почти так же сильно, как его губы.
— Привет-привет, — сказал я и улыбнулся. Леви не помнил своих припадков, иногда из памяти стиралось и еще что-нибудь, недавно произошедшее, поэтому важно было успокоить его и дать понять, что все в порядке.
— Где...
— На кладбище, — сказал я, проглотив продолжение о том, что я нашел место, где ему, пусть простит за тавтологию, самое место. — Мы навещали Калева.
— Калев не здесь, — Леви зажмурился. Голос его был тягучим и странным. — Выше.
Я сказал:
— Но уже все в порядке. У тебя случился припадок, и мы сейчас поедем домой, хорошо?
— Я лежу на твоей куртке.
— Ты лежишь.
Я вытер ему рот рукавом толстовки.
— Фу, — сказал Леви.
— Ну, так.
Он смотрел на мое лицо так, словно не видел его в общем — путешествовал от глаз к губам, затем к носу, как если бы я воспринимался фрагментарно, перестал быть целым. Леви снова закрыл глаза, и я испугался, что он уснет, после припадков с ним такое бывало.
— Давай-ка подниматься, — сказал я. — Поедем домой.
— А как же раскапывать могилы? — спросил Саул.
Я поднял указательный палец вверх.
— Время придет. Оставь мне свой телефон.
— Он есть у Леви. С ним все в порядке?
— Скоро будет.
Я не стал просить Саула помочь мне поднять Леви, действие это было настолько привычным, что я его даже не осмысливал, не планировал.
Леви облокотился на меня, как пьяный, пока я застегивал куртку.
— Все в порядке? — спросил он вдруг. — А действительно все ли в порядке?
Я кивнул.
— В полном. Все хорошо, Леви.
Кроме, конечно, долбаных спиралей, качающих долбаную кровь из-под долбаной земли. А так все в порядке. Спасибо, что спросил.
— И мы сейчас куда-то пойдем? — спросил Леви, интонация у него была вроде как и капризная, но как-то акварельно смазанная. Не эмоции, а их отзвуки, далекие, дрожащие, ничего не значащие. И я был уверен: Леви почти все равно, что я отвечу.
Мы медленно пошли к выходу, и я не сразу заметил, что Саул остался позади.
— Эй, — крикнул я. — Ты с нами?
— Неа, — ответил он, и я не стал спрашивать, почему. Леви засыпал на ходу, и я говорил ему:
— Господь Всемогущий, я уверен, что ты поспишь на остановке с большим комфортом, давай, напряги оставшиеся нервные силы, ты сможешь продержаться еще чуть-чуть, Рокки!
— Меня не так зовут, — сказал Леви.
— Вот это сюрприз. Чего еще я о тебе не знаю?
— Ничего ты обо мне не знаешь, — сказал он и слабо улыбнулся, и я понял, раз он поддерживает игру, значит ему лучше. Я усадил его на остановке, вытащил из его кармана телефон.
— Что ты делаешь?
— Буду смотреть твои сообщения.
— Ладно, — сказал Леви, уткнулся мне в плечо и закрыл глаза. Я нашел номер его мамаши, который, согласно самому себе, должен был знать наизусть, сообщил ей, где мы находимся, и она пообещала выехать немедленно, тем самым избавив нас от мучительного столкновения с общественным транспортом.
Мы сидели на неудобной скамейке (хотя Леви, конечно, было абсолютно все равно), и я рассматривал постер за стеклом. На нем обаятельно улыбался очередной популист с громким лозунгом "Сейчас самое время!". А у громких лозунгов есть эта очаровательная недосказанность, пространство для воображения, как женские ноги под юбкой.
