Бессонница (др.перевод) - Кинг Стивен (библиотека электронных книг .TXT) 📗
Кто «они», Ральф? Время пришло для чего?
Он не знал.
10
Однажды, в начале июня, Элен и Натали Дипно зашли к ним в гости и рассказали о том, как они ездили в Бостон с «тетей Мелани», служащей банка, с которой Элен очень сдружилась в последнее время. Элен с тетей Мелани ходила на какие-то встречи феминисток, а Натали оставляла в дневных яслях, где за ней и еще за миллионом детей приглядывали специальные тети, а потом тетя Мелани уехала в Нью-Йорк, а потом – в Вашингтон по своим феминистским делам. А Элен с Натали задержались на пару дней в Бостоне, чтобы просто погулять, посмотреть город.
– Мы ходили в кино на мультики, – сказала Натали. – Это был мультик про зверей в лесу. Они разговаривали! – Последнее слово она произнесла с прямо-таки шекспировским выражением.
– Они очень забавные, мультики, где животные разговаривают, правда? – сказала Луиза.
– Да! А еще мне купили вот это новое платье!
– Очень хорошее платье, – сказала Луиза.
Элен смотрела на Ральфа.
– С тобой все в порядке, старина? Какой-то ты бледный и все время молчишь.
– Со мной все в порядке. Лучше не бывает, – ответил он. – Я просто думаю, как вы забавно смотритесь в этих двух кепках. Вы купили их в Фенвей-парке?
На Элен и Натали были одинаковые бейсболки с эмблемой «Бостон Ред Сокс». В теплое время года такие бейсболки в Новой Англии носили почти все поголовно («как в инкубаторе» – сказала бы Луиза), но когда Ральф увидел их на Элен и Натали, его охватило какое-то странное чувство… и почему-то оно было связано с одним мысленным образом, с фасадом «Красного яблока».
Элен сняла свою бейсболку и повертела ее в руках.
– Да, – сказала она. – Мы ходили на матч, но ушли после третьей подачи. Мужчины, бьющие по мячам и ловящие мячи… Наверное, сейчас у меня просто не хватает терпения на мужчин и их мячи… но вот кепочки нам очень нравятся, правда, Натали?
– Ага, – согласилась Натали.
А когда на следующее утро Ральф проснулся в 4.01, шрам на руке снова пульсировал жаром, а часы смерти обрели голос, который повторял странное, чужое имя: Атропос… Атропос… Атропос.
Я знаю это имя.
Правда, Ральф?
Да, это который со ржавым скальпелем… тот, кто называл меня коротким, тот, кто забрал… забрал…
Забрал что, Ральф?
Он уже привык к этим безмолвным беседам, воспринимал их как ментальные радиопередачи на пиратской волне, которая работала только в то время, когда он лежал в постели рядом с женой, ожидая рассвета.
Так что он забрал? Ты не помнишь?
Он не ожидал, что вспомнит – вопросы, которые задавал ему этот голос, почти всегда оставались без ответа, – но на этот раз он вспомнил.
Панаму Макговерна. Атропос забрал панаму Билла, и однажды я так его разозлил, что он откусил от нее кусок.
Кто он, этот Атропос? Кто он такой?
А вот этого он не знал, точнее – не был уверен. Он знал только, что этот Атропос имеет какое-то отношение к Элен, у которой теперь была бейсболка «Бостон Ред Сокс» – бейсболка, которая, кажется, ей очень нравилась, – и еще у него был ржавый скальпель.
Скоро, подумал Ральф Робертс, лежа в темноте и слушая тихое монотонное тиканье часов смерти, доносящееся из стены. Скоро я все узнаю.
11
Где-то в середине того июня Ральф опять начал видеть ауры.
12
Когда июнь сменился июлем, Ральф стал замечать, что часто плачет, причем, как правило, без причины. Это было странно: у него не было никакой депрессии, он даже не был подавлен, но иногда, когда он видел что-то совершенно нейтральное – например, птицу, одиноко летящую в небе, – его сердце начинало ныть от тоски.
Все уже почти кончилось, сказал ему внутренний голос. Это был новый голос: не Каролины, и не Билла, и даже не его самого в молодости. Это был голос какого-то незнакомца, причем вовсе не обязательно злого. И поэтому тебе грустно, Ральф. Это вполне естественно – грустить, когда все заканчивается.
Ничего не закончилось! – кричал он в ответ. С чего бы ему вдруг заканчиваться?! На последнем обследовании доктор Пикард сказал, что я совершенно здоров! Со мной все в порядке! Лучше и быть не может!
Внутренний голос молчал. Но это было знающее молчание.
13
– Ладно, – сказал Ральф. Дело было в конце июля. Он сидел на скамейке неподалеку от того места, где до 1985 года стояла водозаборная башня, а в 1985 году она обвалилась во время бури. У подножия холма, у пруда, молодой человек (серьезный орнитолог, судя по очкам на носу и по книгам, которые лежали рядом с ним на траве) наблюдал за птицами и делал какие-то записи у себя в блокноте. – Ладно, скажи, почему все почти закончилось? Просто ответь на вопрос.
Ответа не было, но Ральф и не ожидал, что он будет. Путь сюда был неблизкий, день выдался жарким, и он подустал. Теперь Ральф просыпался в районе половины четвертого. Он возобновил свои долгие прогулки, но отнюдь не в надежде на то, что они помогут ему нормально спать; у него было чувство, что он совершает паломничество по своим любимым местам в Дерри. В последний раз. На прощание.
Потому что время почти пришло, – ответил голос, и шрам снова начал пульсировать. Тебе кое-что пообещали, и ты кое-что пообещал в ответ. И скоро эти обещания исполнятся.
– Что?! – спросил он раздраженно. – Черт, ну если я давал какое-то обещание, почему я его не помню?!
Серьезный орнитолог услышал его и повернулся в его сторону. Он увидел старика, который сидел на скамейке и разговаривал сам с собой. Молодой человек погрустнел и подумал: Надеюсь, что я умру до того, как состарюсь. Я правда на это надеюсь.
В голове у Ральфа возникла вспышка – ощущение, что мир моргнул, – и хотя он не вставал со скамейки, он почувствовал, что поднимается все выше и выше… гораздо выше, чем раньше.
Вовсе нет, сказал голос. Когда-то ты поднимался значительно выше, чем сейчас, Ральф… и Луиза тоже. Но ты добираешься дотуда. Очень скоро ты будешь там.
Молодой орнитолог, который жил, сам не зная того, в окружении яркой золотистой ауры, опасливо огляделся по сторонам, может быть, для того, чтобы убедиться, что этот малость ненормальный старик на холме не подкрадывается к нему с молотком в руках. Старика с молотком он, разумеется, не увидел, но зато увидел кое-что другое… что-то, от чего у него челюсть отвисла. Его глаза широко распахнулись от изумления. Ральф увидел короткие синие полосы, которые побежали по его ауре, и понял, что это было видимое воплощение шока.
Что с ним такое? Что он видит?
Но вопрос был задан неверно. Дело было не в том, что увидел этот парень, а в том, чего он не увидел. Он не увидел Ральфа, потому что он поднялся так высоко, что просто исчез с этого уровня.
Если бы они были тут, я бы их увидел.
Кого, Ральф? Если бы кто был тут?
Клото. Лахесис. И Атропос.
И сразу же все разрозненные кусочки заумной головоломки начали складываться у него в голове в единую картинку. И оказалось, что эта головоломка была вовсе и не такая сложная, какой казалась.
Ральф, шепотом: [Боже мой. Боже мой. Боже мой.]
14
Шесть дней спустя Ральф проснулся в четверть четвертого утра и понял, что время пришло. Время исполнить свое обещание. И время, когда исполнится обещанное ему.
15
– Я прогуляюсь до «Красного яблока», куплю мороженого, – сказал он Луизе. Было почти десять часов. Его сердце бешено колотилось в груди, и ему сложно было расслышать собственные мысли из-за переполнявшего его ужаса. Ему совсем не хотелось мороженого, это был просто повод пойти в «Красное яблоко». Была первая неделя августа, и диктор по радио сказал, что днем температура поднимется выше девяноста градусов по Фаренгейту, а вечером ожидаются грозы.
