Бессонница (др.перевод) - Кинг Стивен (библиотека электронных книг .TXT) 📗
Ральф подумал, что грозы его уже не волнуют.
В коридоре у двери в кухню Луиза красила книжный шкаф в темно-красный цвет, подстелив под него газеты, чтобы не заляпать пол. Она поднялась на ноги, держась руками за спину, и потянулась. Ральф слышал, как хрустят ее позвонки.
– Я тоже с тобой схожу. А то, если я не отвлекусь продышаться, у меня вечером будет болеть голова. Не знаю, чего мне вдруг стукнуло красить шкаф именно сегодня, в такой душный день.
Ральфу было совсем не нужно, чтобы Луиза сопровождала его в «Красное яблоко».
– Да нет, дорогая, не стоит. Я принесу тебе кокосовое эскимо, твое любимое. Я даже не буду брать с собой Розали, сейчас так влажно. Может, ты просто подышишь на заднем крыльце?
– Любое эскимо, которое ты понесешь мне в такую погоду, растает еще до того, как ты доберешься до дома, – сказала она. – Пойдем пройдемся по тенечку, если там вообще есть тень…
Она вдруг замолчала. До этого она улыбалась, но теперь ее улыбка исчезла, а в глазах появилось отчаяние. Ее серая аура, которая с годами слегка потемнела, замерцала красно-розовыми угольками.
– Ральф, что случилось? Что ты собираешься делать на самом деле?
– Ничего, – сказал он, но шрам у него на руке горел, и тиканье часов смерти было повсюду, громкое, почти оглушительное. Напоминание о том, что у него назначена встреча. Что он давал обещание, которое должен сдержать.
– Нет, что-то случилось, и это тянется уже два-три месяца, если не больше. Я глупая женщина… я видела, что что-то происходит, но боялась себе в этом признаться. Я боялась. И правильно делала, да? Я была права.
– Луиза…
Она шагнула к нему, быстро, почти скользя – старая травма спины совершенно не сковывала ее движений, – и прежде чем он успел ее остановить, взяла его правую руку и внимательно на нее посмотрела.
Шрам светился ярким красным светом.
Ральф на мгновение понадеялся, что это мерцание существует только в мире аур и что Луиза его не увидит. Но когда она подняла глаза, в них был ужас. Ужас и что-то еще. Ральф подумал, что это было понимание.
– О Господи, – прошептала она. – Люди в парке. Те, с забавными именами… Клото и Лахесис, что-то такое… и один из них разрезал тебе руку. Ральф, Боже мой, что ты собираешься делать?
– Луиза, не надо…
– Не смей мне указывать, что мне надо, а что не надо! – закричала она ему в лицо. – Не смей! Не смей!
Быстрее, прошептал внутренний голос. У тебя нету времени. То, что может случиться, уже начало случаться, и часы смерти могут тикать не только для тебя.
– Мне надо идти. – Он повернулся и пошел к двери. И в спешке он не заметил того, на что обязательно обратил бы внимание Шерлок Холмс: собака, которая должна была залаять – собака, которая всегда лаяла, когда в этом доме повышали голос, – молчала. Розали не было на ее обычном месте, у двери… а сама дверь была приоткрыта.
Но сейчас Ральф не думал о Розали. Он чувствовал, как у него подкашиваются ноги, и ему начало казаться, что он не дойдет до крыльца, не говоря уже о «Красном яблоке». Сердце бешено колотилось в груди; глаза горели.
– Нет! – закричала Луиза. – Нет, Ральф, пожалуйста! Пожалуйста, не оставляй меня!
Она побежала за ним, хватая его за руки. Она все еще держала кисточку, и красные капли, которые забрызгали его рубашку, очень напоминали кровь. Теперь она плакала, и эта скорбь разбивала ему сердце. Он не хотел уходить, оставив ее вот так: он просто не мог так уйти.
Он повернулся и взял ее за руки.
– Луиза, мне надо идти.
– Ты не спишь. – Она опять начала захлебываться словами. – Я знала об этом, и я знала, что что-то не так, но это не важно… мы убежим, мы можем уехать прямо сейчас, сейчас же. Мы только возьмем Розали, зубные щетки… и уедем…
Он сжал ее руки, и она замолчала, глядя на него мокрыми от слез глазами. Ее губы тряслись.
– Луиза, послушай меня. Я должен идти.
– Я уже потеряла Пола, я не хочу потерять еще и тебя! – простонала она. – Я не выдержу этого! Ральф, я просто не выдержу!
Выдержишь, подумал он. Мы, краткосрочники, куда сильнее, чем кажемся. Нам просто приходится быть сильными.
Он почувствовал, что у него по щекам текут слезы, и подумал, что это скорее от усталости, чем от горя. Если бы он мог объяснить ей, что это ничего не изменит, просто ему будет еще тяжелее сделать то, что он должен сделать…
Он держал ее на расстоянии вытянутых рук. Шрам у него на руке горел, как в огне – так сильно он еще никогда не болел, – и ощущение времени, которое начало было пропадать, навалилось на него со всей тяжестью.
– Пойдем. Пройдешь со мной полпути, если хочешь, – сказал он. – Может быть, даже поможешь мне сделать то, что я должен. Я прожил длинную жизнь, Луиза, и это была очень хорошая жизнь. Но у нее еще не было ничего, и будь я проклят, если позволю этому сукину сыну забрать ее только потому, что у него на меня зуб.
– Какой сукин сын? Ральф, Господи, о чем ты говоришь?
– Я говорю о Натали Дипно. Она должна умереть сегодня, и только я могу этому помешать.
– Нат?! Ральф, зачем кому-то ее убивать?!
Она была ошарашена, удивлена… Сейчас она была очень похожа на «нашу Луизу»… но, может быть, за этим глупым фасадом кроется что-то еще? Что-то расчетливое и осторожное? Ральф решил, что так оно и есть. Ему казалось, что Луиза вовсе не удивлена, или почти не удивлена, хотя и хотела казаться удивленной. В конце концов у нее очень здорово получалось косить под дурочку. Она столько лет пудрила мозги Биллу Макговерну – и даже ему самому. И теперь это, похоже, была вариация (хотя и сыгранная гениально) на ту же старую тему.
На самом деле она пыталась его задержать. Она очень любила Натали, но выбор между мужем и маленькой девочкой, дочкой соседки, был ясен. Ее не волновали ни возраст, ни вопросы честности, которые определяли его позицию и его решение. Ральф был ее мужчиной, а для Луизы имело значение только это.
– Ничего у тебя не получится, – сказал он без злости. Мягко освободился и снова пошел к дверям. – Я дал слово, и у меня уже почти не осталось времени.
– Тогда забери его обратно! – закричала она, и его поразил ее голос, в котором ужас смешался с яростью. – Я мало что помню про то, что было тогда, но я помню, что нас вовлекли в дела, из-за которых мы чуть не погибли, и по причинам, которые мы даже не могли понять. Ты заключил договор, ну так разорви его, Ральф! Лучше твоя честь, чем мое сердце!
– А как же ребенок? А как же Элен, раз уж на то пошло? Натали – это все, ради чего она живет. Разве Элен не заслуживает…
– Мне плевать, что она заслуживает! Что заслуживают они все! – закричала Луиза, а потом вдруг как-то разом сникла. – Нет, наверное, мне не плевать. Но как же мы, Ральф? Мы что, уже не в счет?! – Ее глаза, темные выразительные глаза умоляли его. Если смотреть в них слишком долго, можно забыть про все на свете, поэтому Ральф отвернулся.
– Я сделаю то, что должен. То, что я хочу сделать. Чтобы у Натали было то, что было и у меня, и у тебя – еще семьдесят лет жизни.
Луиза беспомощно посмотрела на Ральфа, но уже не пыталась его остановить. Вместо этого она расплакалась.
– Старый дурак! – прошептала она. – Старый упрямый дурак!
– Да, наверное, – сказал он и повернул ее лицом к себе. – Но я старый упрямый дурак, который держит свое слово. Пойдем со мной. Я очень хочу, чтобы ты пошла.
– Хорошо, Ральф. – Она с трудом слышала собственный голос, а ее кожа была холодной, как глина. – Что должно случиться с Натали?
– Ее должен сбить зеленый «форд седан». Если я не займу ее место, ее размажет по Харрис-авеню… на глазах у Элен.
16
По дороге к «Красному яблоку» (сначала Луиза отставала, потом ей пришлось догонять его, когда она поняла, что он не замедлит шаг) Ральф рассказал ей все, что помнил. Она тоже кое-что помнила о том, как они спускались под дерево, обожженное молнией, возле аэропорта – до сегодняшнего утра это воспоминание казалось ей дурным сном, – но ее не было рядом во время финальной схватки Ральфа с Атропосом. И теперь Ральф рассказал ей о случайной смерти, которой Атропос пригрозил Натали, если Ральф не перестанет ему мешать. Он рассказал ей, как заставил Клото с Лахесисом дать ему слово, что они не допустят, чтобы Атропос исполнил эту угрозу.
