Чужой в стране чужих (Чужак в стране чужой) (Чужак в чужой стране) (Другой перевод) - Хайнлайн Роберт Энсон
— М-м… Джубал, я принимаю допущение, что бессмертие — реальность, но все же рад, что дух моего деда не наставляет меня. Он был свихнувшимся старым чертом.
— Мой тоже. И я сам тоже. Но есть ли резон в том, что человек лишается своих гражданских привилегий только потому, что умер? Избирательный округ, в который я вхожу, имеет огромный кладбищенский вотум — почти марсианский. Может оказаться, что наш бедный Майк не может владеть ничем, потому что всем этим уже владеют Старшие. Поэтому мне было затруднительно объяснить ему, что он владеет более чем миллионным пакетом акций «Лунных Предприятий», плюс Лайл-переходом, плюс разнообразными Ценными бумагами и движимым имуществом. То, что первоначальные владельцы всего этого умерли, не имело никакого значения. Это сделало их Старшими, а Майк никогда не совал свой нос в дела Старших.
— Э… проклятье, он же просто несведущ в этих делах.
— Конечно. Он не может управлять собственностью, потому что не верит в нее… больше, чем я не верю в духов. Бен, все, чем владеет Майк, это зубная щетка. И он даже не знает, что владеет ей. Если ты возьмешь ее, он решит, что Старшие позволили тебе сделать это. — Джубал пожал плечами. — Он несведущ. Поэтому я не могу допустить, чтобы его неведение выплыло наружу… и кто тогда, по-твоему, будет назначен опекуном?
— Ха! Дуглас или одна из его послушных марионеток.
— Ты уверен, Бен? Подумай-ка о Верховном Суде. Не может случиться так, что опекуна будут звать Са Нон Вонг? Или Нади? Или, может быть, Ки?
— Э… Вот тут, возможно, вы и правы.
— В этом случае парень долго не протянет. Или проживет всю жизнь в каком-нибудь прекрасном саду, бежать из которого будет потруднее, чем из Бетесды.
— Что вы собираетесь делать?
— Власть, которой мальчик номинально располагает, слишком опасна для него. Мы отдадим ее.
— Как вы собираетесь отдать такое количество денег?
— Ты не понял. Просто отдать их, значит, нарушить равновесие власти. Любая такая попытка приведет к тому, что мальчику устроят проверку на правомочность. Вместо этого мы позволим тигру реветь и метаться, а сами повиснем у него на ушах. Бен, сейчас я обрисую тебе, что намерен делать… а ты будешь искать в этом слабые места. Не с точки зрения закона — Дугласовские законники все пишут с двойным смыслом. Это оставь мне. Я хочу, чтобы ты проверил политическую сторону. Вот что мы сделаем…
Глава 19
Марсианская дипломатическая делегация отправилась во Дворец на следующее утро. Претендент на марсианский трон (ни на что не претендующий) Майк Смит не интересовался целью путешествия; он просто радовался ему. Они летели на наемном «Летающем Грейхаунде»; Майк сидел под куполом — с Джил по правую руку и Доркас по левую — и смотрел, а девушки указывали ему на достопримечательности и без умолку щебетали. Сиденье было рассчитано на двоих… поэтому возникало тепло возрастающей близости. Он сидел, положив руки им на плечи, глядел, слушал, пытался грокнуть и не мог быть счастливее даже лежа под десятью футами воды жизни.
Он первый раз глядел на земную цивилизацию. Он ничего не видел, когда его переносили с «Победителя», он провел несколько минут в такси десять дней тому назад, но ничего тогда не грокнул. До этого времени его мир был ограничен домом, бассейном, садом, травой и деревьями; он ни разу не выходил за ворота владений Харшоу.
Но теперь он был более развит. Он понял окна, понял, что окружающий его пузырь — для того, чтобы смотреть сквозь него, а то, что внизу — города. С помощью девушек он нашел на карте, плывущей по горизонтальному экрану, ту местность, над которой они пролетали. До недавних пор он не знал, что людям известно о картах. Когда он впервые грокнул человеческую карту, это вызвало легкую и радостную ностальгию. Карта была статичной и мертвой по сравнению с картами его народа, но все же это была карта. Даже человеческие карты были марсианскими по своей сути, и он любил их.
Он увидел почти двести миль земной поверхности, занятой величайшей метрополией мира, и просмаковал каждый дюйм, стараясь грокнуть все. Он был изумлен размерами и суматошной активностью земных городов, так отличающихся от тихих, словно монастырские сады, городов его народа. Ему подумалось, что земные города могут однажды не выдержать и захлебнуться в потоке событий происходящего, и тогда сильнейшие из Старших смогут вынести посещение опустевших улиц и грокнуть в неторопливом созерцании события и эмоции, осевшие на них слой за слоем. На Марсе он несколько раз посещал заброшенные города, когда представлялась такая удивительная и опасная возможность, но потом его учитель положил этому конец, грокнув, что он еще недостаточно крепок для такого.
Вопросы, которые он задавал Джил и Доркас, дали ему возможность грокнуть возраст города: он был основан чуть более двух земных столетий тому назад. Земное время ничего не значило для него, и он обратился к марсианским годам и числам — три полных, плюс три ждущих года (три в четвертой степени плюс три в кубе равняется ста восьми Марсианским годам).
Пугающе и прекрасно! Эти люди должны быть готовы покинуть город для размышлений, пока он не разлетелся от внутреннего напряжения и не перестал быть… хотя по возрасту этот город был всего лишь яйцом.
Майк наметил себе на будущее вернуться в Вашингтон лет через сто или двести, прогуляться по его опустевшим улицам и постараться, срастись с их бесконечной болью и красотой, грокать жадно, как пьют воду в жару, пока он не станет Вашингтоном, а Вашингтон не станет им самим… если только он станет достаточно силен к тому времени. Ему подумалось, что придется еще расти и расти, прежде чем он станет способным восхвалить и превознести ужасающую боль города.
Водитель «грейхаунда» повернул на восток, вынужденный оставить в стороне идущие неположенным курсом машины, — появившиеся, хотя Майк и не знал этого, из-за него, из-за Майка — и тут Майк увидел море.
Джил пришлось объяснить ему, что это тоже вода; Доркас добавила, что это Атлантический Океан, и провела пальцем по береговой линии на карте. Еще с тех пор, когда он был птенцом, Майк знал, что соседняя, расположенная ближе к Солнцу планета почти полностью покрыта водой жизни, а позднее сумел понять, что эти люди принимают свое богатство как должное. Для него, марсианина, трудно было грокнуть, что водная церемония не требует непременно воды; вода была символом ее сути — прекрасным, но заменимым.
Однако Майк открыл, что абстрактное знание не совсем то же, что физическая реальность. Атлантика наполнила его таким благоговением, что Джил пришлось вмешаться:
— Майк. И не думай!
Майк справился со своим чувством, задвинул его поглубже. Потом он смотрел на воду, тянущуюся до горизонта, и старался измерить ее, пока голова его не загудела от троек и множества троек, супермножества множеств.
Как только они приземлились около Дворца, Джубал распорядился:
— Помните, девушки, вы образовываете каре. И не стеснитесь отдавить лишнюю ногу или ткнуть кого-нибудь локтем. Энн, ты будешь в плаще, но это не должно тебе мешать наступать на ноги, если толпа будет напирать. Или помешает?
— Не беспокойтесь, босс. Никто не толкнет Свидетеля. У меня туфли на шпильках, и вешу я гораздо больше, чем ты думаешь.
— О'кей. Дюк, сразу отсылай Ларри с автобусом обратно.
— Грокаю, босс. Не надо дергаться.
— Хочу и дергаюсь. Пошли. — Харшоу, четыре девушки с Майком и Кэкстон вышли из «грейхаунда»; летающий автобус поднялся в воздух. На посадочной площадке стояли люди, хоть и немного. Какой-то человек выступил вперед и сердечно произнес:
— Доктор Харшоу? Я Том Брэдли, главный помощник Генерального Секретаря. Пройдемте в офис мистера Дугласа. Oн хочет встретиться с вами до начала конференции.
— Нет.
Брэдли моргнул.
— Вы, наверное, не поняли. Это распоряжение Генерального Секретаря. Да, еще он сказал, что мистеру Смиту хорошо бы пойти вместе с вами… Человеку с Марса, я хотел сказать.
