Противостояние. Том II - Кинг Стивен (читать онлайн полную книгу .txt) 📗
Счетчик Ларри издал четыре отчетливых щелчка, когда тот установил его для предстоящего дня на нулевую отметку. Стю забросал угли костра землей. Маленькие утренние ритуалы были непреложны. Двенадцать дней они находились в пути, и Стю казалось, что дни вечно будут проходить вот так: Глен добродушно поругивает еду, Ларри отмечает пройденные мили на своем смятом листке, выпиваются по две чашки кофе, кто-то закапывает вчерашний мусор, а кто-то тушит костер. Это была рутина — спасительная рутина. За ней забываешь, к чему это все ведет, и это хорошо. По утрам Фрэн казалась ему немыслимо далекой — ее образ был очень ясным, но страшно уменьшенным, как фотография, упрятанная в медальон. По по вечерам, когда спускалась тьма и луна выплывала на небо, она казалась очень близкой. Такой близкой, что до нее почти можно было дотронуться… вот тут, конечно, и начиналась боль. В такие минуты его вера в Матушку Абагейл превращалась в горестные сомнения, и ему хотелось разбудить их всех и сказать, что это безнадежное дело, что они схватили соломенные копья, чтобы сражаться с чудовищной ветряной мельницей, что им лучше остановиться в ближайшем городке, раздобыть мотоциклы и поехать обратно. Что им лучше ухватить самую малость света и немного любви, пока они еще могут, ибо эта малость — все, что позволит им Флагг.
Но это бывало по ночам. Утром же по-прежнему казалось, что правильным будет идти дальше. Он задумчиво посмотрел на Ларри, и ему стало интересно, думает ли Ларри о своей Люси по ночам. Снится ли она ему, и жалеет ли он…
Глен возвращался, слегка морщась при каждом шаге; за ним по пятам бежал Коджак.
— Пошли врежем им, — сказал он. — Верно, Коджак?
Коджак завилял хвостом.
— Он говорит: или Лас-Вегас, или всех разжаловать, — сказал Глен. — Пошли.
Они взобрались по склону на I–70, ведущему в Гранд-Джанкшен, и начали свой дневной поход.
Ближе к вечеру пошел холодный дождь, от которого они все продрогли и перестали разговаривать. Ларри шел особняком, засунув руки в карманы. Сначала он думал про Гарольда Лодера, чей труп они нашли два дня назад; казалось, они заключили молчаливое соглашение не говорить о Гарольде, но в конце концов его мысли обратились к человеку, которого он окрестил Волчатником.
Они наткнулись на Волчатника чуть восточнее туннеля Эйзенхауэра. Тут был невероятный затор машин, и вонь стояла ужасная. Волчатник торчал наполовину внутри, наполовину снаружи «остина». На нем были обтягивающие джинсы и усыпанная блестками рубашка. Несколько волчьих трупов лежало вокруг «остина». Сам Волчатник наполовину свесился с пассажирского сиденья, и на груди его лежал мертвый волк. Руки Волчатника сомкнулись вокруг шеи волка, а кровавая волчья морда была задрана вверх, к шее Волчатника. Пытаясь восстановить происшедшее, они все пришли к выводу, что стая волков спустилась с высоких гор, засекла этого одинокого человека и напала на него. У Волчатника был револьвер. Он уложил нескольких волков, прежде чем укрыться в «остине».
Сколько он высидел там, пока голод не заставил его покинуть свое убежище?
Ларри не знал, не хотел знать. Но он видел, как страшно исхудал Волчатник. Быть может, неделю… Кем бы тот ни был, он направлялся на запад, хотел присоединиться к темному человеку, но Ларри никому бы не пожелал такой страшной участи. Он заговорил однажды об этом со Стю, через два дня после того, как они выбрались из туннеля и Волчатник остался далеко позади.
— Зачем стае волков было крутиться тут так долго, а, Стю?
— Я не знаю.
— Я хочу сказать, если они хотели есть, разве они не могли отыскать другую пищу?
— Наверно, могли. Угу…
Это стало какой-то жуткой загадкой для него, и он продолжал биться над ней, понимая, что никогда не найдет решения. Кем бы ни был Волчатник, он не дал слабины. В конце концов, измученный голодом и жаждой, он открыл дверцу со стороны пассажирского сиденья. Один из волков прыгнул на него и вырвал ему глотку. Но Волчатник, умирая, все-таки задушил его.
Они вчетвером прошли через туннель Эйзенхауэра, обвязавшись веревкой, и в той жуткой темноте мысли Ларри вернулись к его походу через туннель Линкольна. Только теперь его преследовал не образ Риты Блейкмур, а лицо Волчатника, застывшее в своем последнем оскале, когда они с волком убили друг друга.
«Послали ли волков убить того человека?»
Однако эта мысль была слишком тревожной, чтобы додумывать ее до конца. Он попытался выкинуть все это из головы и просто шагать себе и шагать вперед, но это оказалось очень нелегким делом.
Этой ночью они разбили лагерь возле Ломы, уже совсем рядом с границей штата Юта. Ужин состоял из скудной снеди, раздобытой ими в пути, и кипяченой воды, как и весь их остальной рацион, — они слово в слово следовали инструкции Матушки Абагейл: идите в одежде, которая на вас; ничего не берите с собой.
— В Юте придется совсем худо, — заметил Ральф. — Вот где, наверно, нам станет ясно, правда ли, что Бог бережет нас. Там есть один перегон, побольше чем в сто миль, без единого городка на пути или даже бензоколонки с закусочной.
Он не казался особенно встревоженным такой перспективой.
— Как с водой? — спросил Стю.
Ральф пожал плечами.
— Ее тоже немного. Пойду-ка я, пожалуй, спать.
Ларри последовал за ним, Глен остался выкурить трубку. У Стю было несколько сигарет, и он тоже решил выкурить одну. Некоторое время они курили молча.
— Далековато отсюда до Нью-Хэмпшира, лысик, — наконец произнес Стю.
— До Техаса тоже вряд ли докричишься.
Стю улыбнулся.
— Да. Пожалуй, вряд ли.
— Ты, наверно, здорово скучаешь по Фрэн.
— Угу. Скучаю и беспокоюсь за нее. Беспокоюсь за ребенка. Особенно когда стемнеет.
Глен выпустил струю дыма.
— Тут ты ничего не в силах изменить, Стюарт.
— Я знаю. Но тревожусь.
— Конечно. — Глен выбил свою трубку о камень. — Вчера ночью произошло кое-что занятное, Стю. Я весь день пытаюсь разобраться, то ли это был сон, то ли явь, то ли еще что-то.
— Так что это было?
— Ну… Я ночью проснулся, и Коджак на что-то рычал. Похоже, было уже за полночь, потому что костер потух. Коджак стоял по другую сторону костра с вздыбленной шерстью на загривке. Я велел ему заткнуться, а он даже не взглянул на меня. Он смотрел куда-то вправо. И я подумал. «А что, если это волки?» С тех пор как мы наткнулись на того парня, которого Ларри называет Волчатником…
— Да, это было погано.
— Но там ничего не было. Я ясно видел. Он рычал ни на что.
— Учуял какой-то запах, только и всего.
— Да, но самая бредовая часть впереди. Через несколько минут я начал ощущать… ну явный бред. Я почувствовал, что там есть нечто — прямо над насыпью шоссе, и что это нечто следит за мной. Следит за всеми нами. Я почувствовал, что смогу увидеть это, если сощурю глаза правильно. Но я не хотел. Потому что это нечто, Стюарт, воспринималось так, словно это был он сам. Я чувствовал присутствие Флагга.
— Наверное, померещилось, — помолчав секунду, сказал Стю.
— В этом точно ощущалось что-то такое. И Коджак тоже это чувствовал.
— Ну, допустим, он каким-то образом следил за нами? Что мы тут можем поделать?
— Ничего. Но мне это не нравится. Мне не нравится, что он может следить за нами… если это был действительно он. Это пугает меня до чертиков.
Стю докурил сигарету, аккуратно затушил ее о камень, но не двинулся в сторону своего спальника. Он взглянул на Коджака, который лежал возле костра, положив нос на передние лапы, и смотрел на них.
— Итак, Гарольд мертв, — наконец вымолвил он.
— Да.
— И это была просто дурацкая, бессмысленная гибель. Гибель Сюзан и Ника. Наверно, и гибель его самого.
— Согласен.
Больше сказать было нечего. Они наткнулись на Гарольда и его жалобную предсмертную записку через день после того, как одолели туннель Эйзенхауэра. Они с Надин, должно быть, поехали через Ловленд-Пасс, поскольку возле Гарольда валялся его мотоцикл «триумф», вернее, то, что от него осталось, а, по словам Ральфа, через туннель Эйзенхауэра невозможно было протащить ничего крупнее детского автомобильчика. Канюки неплохо поработали над телом, но Гарольд все еще сжимал свой блокнот в застывшей руке. 38-й торчал у него во рту, как уродливый леденец, и хотя они не стали хоронить его, Стю вытащил револьвер. Он сделал это мягко и бережно. Наглядное зрелище того, как беспощадно темный человек уничтожил Гарольда и как равнодушно вышвырнул вон, когда тот сослужил свою службу, заставило Стю возненавидеть Флагга еще сильнее. Это заставило его почувствовать, что они предприняли по-детски наивный, бессмысленный поход, и все время, пока он ощущал, что им надо спешить, труп Гарольда с, раздробленной ногой преследовал его, как застывшая гримаса Волчатника преследовала Ларри. Он ловил себя на том, что хочет отомстить Флаггу за Гарольда точно так же, как за Ника и Сюзан… но чем дальше, тем больше в нем росла уверенность, что ему никогда не представится такой случай.
