Поцелуй феи. Часть 2 (СИ) - Сирфидов Иван (книги бесплатно без регистрации txt) 📗
Рун призадумался.
- Да вот, гномика недавно живого сделала.
- Гномика?! - бесконечно поразилась старушка.
- Ага. Вот такусенького, - Рун показал руками размер. - С виду человек и человек. Только махонький. Помогал нам клад искать. Да не смог помочь. Потом умер. Магия ненадолго его оживляла. На час всего. Печалился сильно, что скоро умрёт. Грустно это всё. Лала расстроилась, не ожидала что он так переживать будет. Не очень-то приятно рассказывать подобные вещи. Вот и не рассказывал.
Бабуля вздохнула.
- Значит, целый мешок, - покачал Рун головой. - Это много.
- Это очень много, внучок. Мы теперь точно перезимуем, с голоду не помрём. Даже если на огороде всё плохо уродиться. С хлебушком будем зимовать.
- Не слишком-то правильно за помощь награды брать. Да ещё так много, - посетовал Рун виновато.
- Сынок, он ни в какую. Не возьмёт назад. Мельник. Незачем человека обижать. Да и о себе надо подумать. Если помог, нет греха награду взять.
- Это Лала помогла вообще-то. А награды мы получаем. Её колдовство клад позволило найти.
- Ну так она же наша, - рассудительно заметила старушка. - С нами живёт. Какая разница?
Рун промолчал. Что тетерь говорить. Если дедушка Оруг наказал отблагодарить, мельник точно не возьмёт муку назад. Не рискнёт просто слово нарушить, призраку данное. Кто бы рискнул? Выгодно иметь фею в хозяйстве. Ох как выгодно.
- Пойду поем. И после крышу починю, - сказал он. - Ты, бабуль, буди меня, если что, в следующие разы. Какой смысл ночью работать, а днём спать потом?
- Наивный ты, внучок, - улыбнулась старушка. - Уж так просила Лала, так просила. Не будить. Любит тебя. Как ей откажешь-то? Мы теперь и с денежками, и с мукой. Спи уж сколько хочешь, не переживай. Не помрём. Ты фею поймал, это многих работ стоит.
- Просто мне надо ей объяснить, что когда ты работаешь, а я сплю, это не очень правильно.
- Ты работал ночью, а я спала, - весьма здраво возразила старушка.
- Ну да, - вынужден был согласиться Рун.
Он постоял немного с задумчивым видом.
- Там нам опять понадарили, внучок, снеди разной, - не то похвалилась, не то пожаловалась бабуля. - Я уж и не знаю, что с этим делать. Не идти же в город нищим раздавать. Далёко. Ты уж побольше ешь, чтоб не пропало.
- Ладно, - кивнул Рун, дивясь про себя странным перипетиям судьбы. Не раз бывали дни голодные у них. Но чтобы утро начиналось с проблемы съесть излишки пищи. Такого он чего-то не припомнит. Проблема так проблема. Чудны твои дела, бог Небо. И твои шутки иногда… забавны.
Снеди и правда было много. И мясом неразумный народ всё продолжал одаривать, кто-то баранины копчёной не пожалел, добрый кусок положил. Пока Лалы нет, можно душу отвести. На баранине Рун и сосредоточился. Странно было без Лалы. Уже привык к тому, что они вместе почти всегда. А тут ни полюбоваться на неё, ни порадоваться её счастливому личику, ни обнять. Он улыбнулся своим воспоминаньям о ней, тому, что хочется прижать её к себе. Вздохнул. Вернётся. Может днём, может вечером. Но обязательно. Хотя… Вот побудет она в замке. Там всё такое… солидное, красивое. Светло, просторно, величаво. Вокруг галантные вельможи. Захочет ли в избу потом назад? А что как встретит там кого-то, в ком магии поболее, чем в нём? Баронского сынка, к примеру? Она чудесная, к ней привязаться просто, и полюбить легко. А он-то что? Простолюдин, бедняк, один из многих. Она же не жена и не невеста ему, чтоб верность сохранять. Он друг. У ней в друзьях весь мир. Ей рады все. И если это так, то хорошо ли держать её с собою, в нищете, когда ей всех дворцов открыты двери? Эгоистично это, прямо скажем. Природу фей объятий не постичь простому смертному. Лишь друг ей человек, с которым она жаждет обниматься, иль нечто большее? По сути всё же друг. Но дружба тоже разною бывает. Иные жизнь за друга отдадут. Иные не дадут и чёрствой корки, приветливы с приятелем, и всё. Не разобраться, кто он для неё. Но может разбираться и не надо. Она в беде, он будет помогать, пока ей нужен. И надежду сохранять, что не уйдёт. А коль уйти захочет. Как друг он должен отпустить её. По-доброму, без грусти, без упрёков, не дав причины для переживаний. И если вдруг заметит, что она им стала тяготиться, но скрывает сие и терпит, не желая обиду причинить своим уходом. То тоже должен сразу отпустить. Найти слова, причины, аргументы, которые бы дали ей уйти без угрызений совести, спокойной. Жаль, феи не влюбляются в людей. Надежды просто нет. Не быть им вместе. Бог Небо, ты жестокий иногда. В какой-то мере это сходно с Тано. Дать на мгновенье и потом отнять. И всё же Тано рад был быть живым. А он рад ей, тому что её встретил. Ну как не радоваться чуду дружбы с ней. Подумаешь, как вечером вернётся, обнимешь, она счастьем озарится, посмотрит ласково. И сразу на душе светло-светло, и сердце начинает взволнованно удары бить в груди. Заранее нет смысла горевать. Тем более, о том, что неизбежно. К примеру, все умрут. И что теперь, сидеть и плакать все оставшиеся годы от осознания печального финала, который поджидает впереди? Никто не плачет. Так и здесь. Уйдёт когда-то. Но не ушла ж ещё. Вот истинное счастье. Нежданное, подаренное небом. Спасибо, боги, за подобный дар. Вы добрые.
Закончив трапезу, Рун занялся крышей. Взобрался наверх, оценил фронт работ. Всего-то надо заменить одну дощечку. Но это непросто. Кровля сделана без гвоздей, дощечки с локоть длиной лежат слоями, перекрывая друг друга точно чешуйки у рыбы. Каждый следующий слой прижимает предыдущий, а на самом верху всю эту конструкцию венчает округлый брус, служащий ей гнётом, за счёт сцепления она держится очень надёжно, вот только что-то заменить в одиночку задачка непростая. Особенно, когда у тебя нет специального инструмента, как у кровельщиков. Для начала старую прохудившуюся дощечку надо как-то выбить. В хозяйстве из подходящих подручных средств имеются только топор и обломок большого ножа. Вот ими Рун и воспользовался. Сначала выскреб глубокую канавку в дощечке. Потом вставил туда обломок ножа и стал бить по нему обухом топора. Времени угробил на это чёрт знает сколько. Более часа пожалуй. Упарился весь. Далее надо было подобрать дощечке замену. В сарае лежало несколько примерно таких же дощечек, не первый раз крышу чинить приходится, запас есть, но все чуть больше, чем исходная прохудившаяся, надо отпиливать, а пилы у них в доме тоже нету. Когда-то было голодно, бабуля поменяла инструмент, что от дедушки остался, на съестное. Вариант просить у соседей Руну не нравился, сейчас может и дали бы, из-за феи, но осадок былых неприязненных отношений не располагал к контактам. Пришлось всё делать ножом. Процарапал канавки, долго углублял их. И далее отбил по ним топором. Намучился страх как. Но в конце концов добился чего хотел, придал нужные размеры. Затем оставалось только вбить новую дощечку в кровлю на место старой. Это было самое простое. Хотя тоже потребовало усилий. Вроде вышло всё неплохо, Рун остался доволен результатом.
Возня с доской может не такая уж и тяжелая работа, но суетная. За эти несколько часов всё равно притомился. Рун позволил себе минут десять отдохнуть. Просто сидел в тенёчке у избы, глядя на то, как букашки деловито летают по цветочкам. Тоже трудятся не покладая лапок и крылышек. Затем взял коромысло с вёдрами. И за водой. На речке, как всегда, женщины стирали, ребятня купалась. Рун всё никак не мог привыкнуть, что его все замечают. И женщины поздоровались, глядя с любопытством, и дети уставились, радостно переговариваясь меж собой. Ни в одном взгляде не чувствовалось неприязни. Некоторая отчуждённость пожалуй присутствовала, и даже осторожность какая-то и настороженность, но он точно не был для них, как раньше, тем, кого вынужденно терпят. Деревня снова из негостеприимного приюта превращалась в уютный дом. Когда для тебя людское неуважение на годы становится неотъемлемой средой обитания, когда ты в нём купаешься, как в море, оно родным воспринимается как будто, естественным, находишь точку равновесия внутри себя и держишься за неё, постоянно сохраняя незыблемую невозмутимость духа, а если кто-то вдруг выкажет уважение, вот это странно. Нарушает внутренний баланс, раскачивает лодку спокойствия, пробуждая мысль “а надо ли мне это”? Однако жить изгоем бессмысленно, ни будущего нет, ни перспектив. Так невозмутимым и помрёшь в конце концов в одиночестве. Находясь постоянно один в лесу, о многом размышляешь. Рун прежде подумывал покинуть деревню, дабы обрести перспективы. Теперь же отчётливо почувствовал, кажется более в том нет необходимости, он снова свой для всех, не белая ворона. На душе определённо легче от этого, даже радостнее как-то. Нужно лишь привыкнуть к своему новому положению. Но нужно ли? Когда Лала в свой мир уйдёт, вернётся ли людская неприязнь? Иль не вернётся? Не известно.
