Город посреди леса (рукописи, найденные в развалинах) (СИ) - Аредова Дарья Владимировна (читать бесплатно полные книги .TXT) 📗

Я смотрела на появляющиеся на снегу одна за другой руны и мысленно повторяла имена.

Кондор. Лидия. Дэннер. Лесли. Аретейни. Лаэрри. Обрез. Артемис. Эндра. Нэйси. Гич. Маша и Сережа из прошлого. Подполковник КГБ Владлен Александрович.

Они должны выжить. Все должны выжить. Все.

— Алиска… – Нэйси плакала, но не решалась подходить ко мне. – Может, есть какой-нибудь другой путь? А, Гич?.. Подскажи другой вариант!

— За все надо платить, маинганс. – Гич, наконец, закончил чертить, распрямился и отвернулся. Я вдруг увидела у него на глазах слезы, успела увидеть. – Начали.

Аретейни. Дэннер. Кондор. Лидия. Лесли…

Будьте счастливы.

Нэйси

Я стояла одна посреди огромного пустого института и ревела. Громко ревела, взахлеб, даже вся тряслась от рыданий. Просто стояла и ревела.

Но надо было идти, и я, отревевшись, побрела в подвал. Там должны быть детонаторы. Надо отключить аварийные системы. Тогда все генераторы остановятся, все системы замрут. И рвущуюся из пробоины силу уже ничто не сможет удерживать. Поэтому надо очень быстро взорвать институт. Люк завалит, и есть вероятность избежать катастрофы. Маленькая – но есть.

Если сработают детонаторы. Если не отсырела взрывчатка. Если не закоротит проводка.

Если…

Дэннер

Мелодия отгремела маршем и полилась легким вальсом. Пальцы бездумно бегали по клавишам. Пора было застрелиться, но я все не решался.

— Автоматизация труда – полезная штука. – Щелкнуло. Заглушая мое пианино, старенький проигрыватель разразился танго. Я аж подпрыгнул и едва не прихлопнул себе руки крышкой. – Отдохни, Дэннер. Чудесно играешь, к слову.

Я смотрел на нее, не в силах пошевелиться. Фантом. Призрак. Перевертыш. Или я схожу с ума.

— Дэ-эннер… – Ласточка легко улыбнулась, шагая навстречу. – Где твои манеры? Пригласи меня на танец.

Я молчал.

Ласточка нахмурилась.

— Немедленно.

Ее рука обхватила мое запястье – теплая, сильная и вполне живая. И мы закружились по развороченному бару. Ласточка, улыбаясь, поправила мою руку, переложив со своей спины на поясницу.

— У тебя неплохо получается.

— Я, вообще-то, не умею. – Все казалось странным, абсурдным сном.

— Да нет же, напротив, – она закружилась, – неплохо умеешь.

— Видел в кино…

— Схватываешь на лету, значит.

— Я бы сказал, на ходу.

— Точно. – Она рассмеялась. – А скажи-ка мне, мой родной, одну вещь: почему я прихожу в себя на полу среди обломков, а ты как ни в чем не бывало играешь на пианино вместо того, чтобы помочь? И откуда этот деревянный кораблик?

Кораблик – пока что, без парусов – стоял на стойке. Я выложил его, чтобы не поломался в кармане.

— Сделал для Октябрины. Я заметил у нее в комнате много картинок с парусниками.

— Подарок? – Ласточка улыбнулась. Если это и сон – я не хочу просыпаться. Я, скорее всего, вырубился прямо за инструментом. Ну и ладно. – Это хорошо. А кто это – Октябрина?

— Девочка, которую мы вытащили из разграбленного дома. – Ее глаза были совсем близко – серые, как осеннее небо, сияющие и чуть насмешливые. – Ты не помнишь?

— А, рыженькая. – Ласточка на мгновение прижалась ко мне, чтобы затем отстраниться – легко, грациозно, стремительно. Все-таки, на что я не люблю этот вид искусства, но танго очень красивый танец. Танец страсти. Вот только мне было совсем не до того. – Помню. Ты так меня держишь, словно боишься, что я исчезну. Легче, Дэннер. Это же танец, а не бой.

— Я больше привык ко второму. – Я перехватил ее и притянул к себе. – А ты, прошу тебя, не исчезай. – Ее губы были такими же теплыми, и дыхание – живым. И она обхватила меня за пояс, запрокинув голову, снова безоговорочно позволяя себя целовать. Какой хороший сон… а может, это морок-ловушка? Пусть так, мне все равно.

Ласточка… родная моя… живи.

Я умру, а ты – живи.

Только живи.

Аретейни

Он не притворялся. Он, правда, ничего не понимал. Впрочем, я и сама не понимала, как очутилась в баре.

Последнее, что я помню, это нашу стычку с вампиром. А потом меня словно выключили. И включили уже на полу среди обломков стола. Дэннер смотрел на меня как на привидение – бледный, уставший, задерганный, сам на упыря похож, того и гляди оскалится и набросится. Когда он поцеловал меня, выяснилось, что он еще и успел изрядно выпить.

— А еще виски есть? – поинтересовалась я, когда мы, наконец, наобнимались вдоволь. – Я тоже хочу.

— Сейчас. – Снова этот взгляд! Так люди смотрят, когда сомневаются в собственной адекватности. Дэннер будто проверял, не галлюцинация ли я, и не собираюсь ли, случаем, исчезнуть. Но виски, все же, налил. И тем более, неуместно прозвучал в пустом разграбленном баре дежурный вопрос:

— Тебе разбавить, или так?

— Я чистый люблю. – Подойдя ближе, я протянула руку, но, вместо того, чтобы взять стакан, перехватила его запястье. – В чем дело, Дэннер?

— Ни в чем. – Он улыбнулся. – Пей уже. Твое здоровье.

Дин-ньк. Звякнули стаканы.

А Дэннер задал совсем уж странный вопрос.

— Аретейни… – медленно произнес он, словно пробуя на вкус сочетание звуков. – Нет такого имени. Как тебя по-настоящему зовут?

Я насторожилась.

— А тебе зачем?

— Просто так. Я же назвал тебе свое имя. – Дэннер улыбнулся. – Ты мне не доверяешь?

— Дэннер. – Я отхлебнула виски, наконец, сообразив, что к чему. – Я – это я. – Взгляды встретились. – Ну, хорошо, Фома. Журавлева Татьяна меня зовут. Удовлетворен?

Дэннер медленно выпил полстакана.

— Угу. Почти.

— Ты думаешь, что я ненастоящая?

— Ласточка. – Он обернулся. Голос зазвучал тихо и твердо. – Давай по порядку: что ты помнишь?

Я почему-то встревожилась.

— Последнее: мы вылезли из танка. Потом на тебя напал вампир. А потом я очнулась тут. – Я попыталась поймать его взгляд. Удалось. – Что произошло, Дэннер?

— Этот вампир тебя зацепил. Ты стала тварью, и я убил тебя. Все.

Мне почему-то сделалось обидно. Так лаконично! Ты стала тварью, я тебя убил. Все. А где сожаление, а?! Хоть капелька горечи – где?! Все-то у него так просто!..

Тут я поглядела на него и поняла вдруг, что нет – не просто. Совсем не просто. Дэннер всегда был предельно сдержан в эмоциях. Я бы ни за что на свете не догадалась, что он меня любит, если бы сам не сказал. Я до последнего не знала! А выдавали его, нет, даже не руки (которые иногда нет-нет, да и сжимаются в кулаки, внезапно ломают ножи или меж собой дерутся), а глаза. Спокойная улыбка, расслабленная поза – всегда. А во взгляде – холод, пламя, пустота, ураган. Он, может, и знал это, но взгляд никогда не прятал и не отводил.

Но я-то не догадалась все равно.

— Дэннер… – я, не удержавшись, прижалась к его плечу. – Тогда почему я все еще жива?

— Не знаю, ласточка. Не знаю.

И тут земля ушла из-под ног.

— Скорей – выдохнул Дэннер и ухватил меня за руку. Мы побежали к выходу, так быстро, что казалось, ноги не успевают касаться пола – почти летели, и вылетели на улицу. А может, и, правда, так и было – только это не мы не касались земли, а земля, наоборот, проваливалась вниз при каждом нашем шаге.

— Гляди! – позвал Дэннер. Мы остановились – взгляд приковал огромный, пробивший стержнем серые облака, гриб. Далеко-далеко, за черной зубчатой стеной леса, за грязной простыней тумана, он уперся в небо, разметывая плотные слои туч, растекаясь клубящимся пламенем.

— Это институт… – прошептала я. – Институт взорвался…

Гриб даже не думал уменьшаться. Рвануло снова, и мы с Дэннером полетели на землю. Затем еще, и еще. Подняли оглушительный крик лесные твари, небо заполонили многочисленные стаи – летучие хищники, не понимая, откуда пришла опасность, галдящими тучами взмывали с древесных крон, с исполинских территорий московских заводов и фабрик, где сотни лет не появлялось ни одного рабочего.