Город посреди леса (рукописи, найденные в развалинах) (СИ) - Аредова Дарья Владимировна (читать бесплатно полные книги .TXT) 📗

— Да, – сказал я. Сам не верю, что ему это сказал. И ничего не поделаешь.

Дэннер помолчал немного.

— Они сразу не вернутся. Дайте мне два часа.

Значит, недоговаривает. Просто так Селиванов задерживаться не станет. Видимо, рана все же серьезная. Впрочем, не признается он в таких вещах никогда, и, если чувствует в себе недостаточно сил, просит немного времени. Вот он, как раз этот случай.

— С тобой точно все в порядке?

— Абсолютно.

— Может, тебе прислать врача?

— Не стоит. Я просто порезал руку. Тут... человеку нужна помощь.

Вот оно что. А я и не догадался сразу. Наверное, еще кого-то ранило.

— А больше твоему человеку помочь некому?

— Было бы, кому – я бы сразу приехал. Вы меня знаете.

— Добро, – согласился я. – Знаю...

Я его действительно хорошо знаю. Но все же, интересно, что у них там произошло?.. Почему некому помочь?..

Но два часа у него точно есть. У нас всех.

А дальше начнется.

Эндра.

Мамочки!..

Никогда еще мне не было так больно. Мир перед глазами тонул в кровавом тумане, раны дергало так, словно пули в меня всадили не обычные, а экспансивные, от боли кружилась голова и наваливалась противная зябкая слабость, и, будто бы этого мало, ломило все тело.

Сволочь. Я же никого не трогала! Я просто попросила работу – это что, страшное преступление?! Ненормальный. Чертов псих, что мне теперь делать?.. Лучше бы, тогда уж, сразу убил – так ведь, и легкой смерти этот психованный солдафон, явно по ошибке получивший в руки оружие, мне не предоставил. Вначале прострелил все конечности – а потом свалил, как будто так и надо – хорошенькое же дельце! Пожалел он меня, видали, как?!

При следующем движении боль вонзилась в тело сотнями раскаленных гвоздей, и я прикусила губу. От злости и обиды хотелось выть и плакать, как в детстве. У него галлюцинации, наверное, потому что никакой я не оборотень!

А память, чтоб ее, тут же услужливо подсказала сегодняшнее пробуждение посередь дороги. А еще – мой фантастически острый слух и обоняние. И провалы в памяти. И…

Нет!

Я помотала головой. Быть того не может. Я НЕ ОБОРОТЕНЬ.

Пока я переваливала информацию, жалко возилась на асфальте, хрипя и скуля от боли и пытаясь зажать раны, командир патрульного отряда с девушкой исчезли – ушли обратно, домой. А мне, видимо, нужно убраться куда-нибудь подальше. А то и правда, застрелит, с него станется. А если и не он – так кто-нибудь другой обязательно застрелит. Боже мой, вид у меня, что ли, подозрительный? Сперва арестовали, потом отпустили, а потом, вообще, чуть не прикончили… Нет, точно пристрелят – с такими-то ранами.

И, вообще, как убираться – непонятно. Ноги меня вряд ли держат.

Больно…

Видимо, на этом я благополучно отключилась.

Пришла в себя от того, что меня кто-то трясет за плечо. Похоже, что времени прошло немного. Наверное, я долго мотала головой, прежде чем разглядела, что надо мной склонился утренний патрульный, тот самый, чернявый. Наверное, к командиру шел, сообразила я.

— Ты чего тут? – спрашивает. – Чего в крови вся? Тебя прижало, что ли?

Тут он всмотрелся и его как будто током ударило. Честное слово. Он отшатнулся и вытянул из кобуры пистолет. Наверное, раны рассмотрел.

— Опять! – взвыла я.

— А я ему говорил! – непонятно прошипел чернявый. – Идиот рыжий…

И с этими жизнерадостными словами он направил пистолет мне – куда бы вы думали – в сердце. Нет, серьезно. Вот, прямо в грудь, чуть левее центра, как положено.

Наверное, вид у меня в тот момент был жуткий. Потому что я ткнулась в асфальт и заорала:

— Да стреляй уже! Достали!!

Командир стратегически аккуратненько прострелил мне руки и ноги – одну чуть выше колена, вторую – чуть ниже – так что шевелиться не было никакой возможности. Не встать, не опереться, не подвинуться. Тут, видимо, от боли и нервного напряжения, мне стало совсем безразлично, застрелят меня или нет, перед глазами полыхнуло, и я опять вырубилась.

Артемис.

Хорошие новости: я не псих. То есть, нет у меня никаких галлюцинаций, я имел в виду.

Рыжая и есть оборотень. А я уж волновался, что у меня белка…

Командир правильно меня обратно погнал. Только непонятно, какого хрена он ее оставил в живых. Ну, ничего, сейчас исправим.

Но тут рыжая что-то проскулила и – уперлась руками в асфальт.

Обращение всегда – зрелище не для слабонервных, и не только для тех, кому не нравятся вопли, корчи и судороги, а в целом. Лопается кожа, обрастая звериной шерстью, из середины лица прорезается морда, да и кости трансформируются с очень неприятным скрежетом. Я уж не говорю о лопающихся капиллярах и самопроизвольной дефекации. Ну, неприятно, в общем.

А спустя неполную минуту передо мной уже дыбила шерсть молодая лисица.

Почему я ее не застрелил тогда – не знаю. Хотя, нет, пожалуй, знаю. Потому что прав рыжий – патрульный из меня хреновый. А вообще-то, мне пофигу.

Зато я стрельнул в нее потом – когда лисица, оставляя за собой кровавую дорожку, кинулась через забор и дальше, в сторону леса. По-моему, даже попал. В принципе, она все равно подохнет: в человеческом обличье ее с такими ранами сразу узнают, а в зверином – тоже не больно-то поохотишься. Так что о лисице можно больше не беспокоиться. На том я с чистой совестью отправился поторопить нашего непутевого и склонного к идиотизму командира. Во-первых, все равно, скоро отряд соберут. А во вторых – знаю я его. Небось, когда город тряхнуло, ухитрился пораниться или уронить себе на голову плиту перекрытия, или случайно вскрыть артерию осколком стекла. Ага, ага, вон и окно разбитое.

Дэннер

— У-уй-е-е... – проскулила Аретейни, когда я принялся вытаскивать стекла у нее из спины. Раны были глубокие, я их обрабатывал антисептиком и старался зашить одной рукой. К счастью, я могу управляться одинаково ловко с обеими руками – такая жизнь ко всему приучит. А вот Аретейни, похоже, лучше орудует правой, хотя, тоже почти одинаково. Но странно – у нас обычно ни у одного человека руки не доминируют друг над дружкой.

Она грызла подушку и шипела, но держалась хорошо. У меня все плыло перед глазами, не то от удара, не то от кровопотери. А мне в канализацию лезть...

— А много там? – виновато поинтересовалась моя пациентка, ткнувшись носом в подушку.

— Достаточно, – обрадовал я. – Не дергайся.

— А-ай!..

— Ну вот, я же просил.

— Прости...

— Так и быть. – Я фыркнул. – Теперь бок давай.

— Ка-акой бок?

— Какой больше нравится. Ну, скорее, у нас времени мало.

Аретейни повернулась, со стоном и моей помощью.

— Ты уйдешь, да?

— Да. – Руки слаженно выполняли привычную работу, а в глазах темнело. Я мысленно выругался.

— А скоро вернешься?

Я почувствовал, как вздрогнула моя рука у нее на боку. Она тоже. Что ей ответить?.. Догадается ли промолчать?..

— Не знаю, – честно ответил я. – Я первый раз получаю такое задание.

— Первый?.. – она встревожено закусила губу, и явно не от боли. – А как же... ты не знаешь противника? Совсем?

— На месте разберусь. Их всех не переучишь, их убивать надо. Пока мы будем их изучать, в городе народу не останется.

Это было привычно. Голос мой звучал ровно, и она немного успокоилась. Но, все же, боится. По лицу вижу.

Она помолчала. Затем поднялась и поглядела мне в глаза. Взгляд у нее был прямой и открытый. И в глазах читалось то, чего я вот уж никак не ожидал.

— У вас всегда так?

— Да.

Снаружи грохнул выстрел. Мне привычно, а она вздрогнула. Затем вдруг тихо произнесла:

— Возвращайся. Я буду тебя ждать.

И неожиданно подалась вперед, обхватила меня за плечи и быстро поцеловала в губы.