Справедливость для всех. Том 1. Восемь самураев (СИ) - Николаев Игорь Игоревич (книга бесплатный формат TXT, FB2) 📗
Несмотря на близкую полночь, Чернуха бодрствовала, селяне зажигали все, что могло светить, будто в надежде отогнать страхи рукотворными огоньками. Готлиб «Писарь», проходя мимо, тяжело дыша и отдуваясь, неожиданно сунул Елене просяной хлебец, больше похожий на застывшую кашу, обжаренную в сковороде. Вид Мультиварио имел при этом застенчивый и очень трогательный, как школьник, долго выбиравший между опциями «дернуть за косичку» и «подарить шоколадку». Совершив доброе дело, Писарь ушел к своим, дальше нести службу, а Елена, жуя пресный мякиш, вспомнила, что просяная мука схватывается очень плохо, и для нормальной выпечки ее лучше мешать с чем-то еще. Наверное, этот хлебец пекли «вчистую», как есть. Учитывая габариты щитоносца и общую страсть к еде, жертва для толстяка и впрямь была нешуточная. Елена аж умилилась, несмотря на сумеречное состояние души.
Жены братьев, Мара и Лара, полностью захватили господство над полевой кухней, оттеснив деревенских баб, и готовили поздний ужин, он же, наверняка, ранний завтрак. Любой защитник мог подойти, чтобы получить добрую порцию жирной похлебки. Ха, вот уж где, наверное, крепко пропишется Мультиварио…
Елена прошла мимо деревенского плотника и «десятского» казначея. Хранитель скарбницы желал убедиться, что в случае чего, двуручный топор не подведет. Плотник зажал длинное топорище в приспособлении, похожем на верстак с увесистым рычагом, и обрабатывал дерево попеременно скобелем и куском мутного стекла. Глядя на это, Елена вновь подумала, сколь мало ведает о деревенской жизни, быте и ремеслах. Вроде бы не первый день уже зависли в Чернухе, а по-прежнему как на чужой планете в окружении инопланетян. Она так и не узнала, каким образом тут организовано трехполье, почему всех до мокрых штанов пугает ранняя весна и множество иных вещей. Опять неотложные заботы, опять недосуг…
Будто в ответ ее печали зычно заорал Кадфаль. Вопиял он странное, на манер проповеди, однако вовсе не религиозное:
— Всякой доброй крестьянин должен по утру встать зимою и летом до рассвету, обуться, одеться, умываться, голову вычесать, отдать Богу долг, принести молитву, потом осмотреть свою скотину и птиц накормить, хлевы вычистить, коров выдоить; а после того делать разную по времени надлежащую работу до времени пищу имать. Всякая крестьянка должна уметь хлебы печь, добрые делать квасы, хорошие стряпать разные кушанья; в саду хозяйка должна иметь фрукты и овощи всякие, такие как яблоки, груши, а равно иные насыщающие, тако же и ягоды. Взращивая, а равно сбирая в полях да лесах капусту, огурцы, лук, чеснок, хрен, ретку, брюкву, репу, морковь, горох, бобы, пастернак, петрушку, грибы, травы превсяческие, добрый хозяин тем в силах чрез всю зиму хорошо себя довольствовать и от скотской пищи не привязным быть. И тако же всякий богобоязный человек, который ежечасно упражняется в работе, всегда здоров и бодр, а который спит меры сверх, ест много, тот ежечасно болезни себя подвергает!
Елена почесала в затылке и решила, что бывшему крестьянину лучше знать, о чем говорить с «паствой». Скорее всего, Кадфаль успокаивал селян обыденными речами. А напрасно, кстати… лучше бы пугал, наверное, чтобы все были на взводе и готовы. Или нет… тут не разберешь.
Затем к лекарке привязался горбун-костоправ, и они на удивление долго, ко взаимной пользе обсуждали, как лучше зашивать глубокие порезы, а также вели разговор об иных процедурах. Елена поделилась опытом ампутаций, припомнив самую первую, еще на Пустошах. Горбун же открыл ей массу нового про всяческие отвары, микстуры и прочее использование даров природы. Елена искренне считала себя неплохим аптекарем, который способен готовить немало полезных зелий, однако не знала и половины того, что ветеринар-медик считал само собой разумеющимся. Похоже, тут имело смысл взять бумагу и кое-что записать. Договорились обменяться навыками, на том и разошлись.
Время тихонько плелось час за часом. Дозорные бдели, ничего не происходило. Почувствовав невероятную усталость, Елена присела на очень старый и черный пенек, оставшийся, видимо, после корчевки леса много лет назад. Судя по зеркальной гладкости спила женщина была далеко не первой, кто счел пень удобным для отдыха. Елена бездумно проследила взглядом за мышью, что карабкалась по щели в стене ближайшего дома. Вяло подумала, как плохо все закончилось с Раньяном. И вообще не заладилось с Несмешной армией…
Так-то планов, конечно, громадье. Можно и административную реформу спланировать, и новые кодексы составить, но если глянуть на все здраво… жалкая горстка беглецов, которых мало что связывает. Мальчишка хоть и считает себя наследником, владетелем Ойкумены, на деле жив до сих пор лишь стараниями отца (который обречен на удел верного слуги) и совсем чужой спасительницы. А что изменится, дойди Армия до северных земель? Да ничего, по большому счету… Что проку мечтать о справедливом господстве над миллионами, если уже четверть сотни ублюдков — непреодолимая сила?
Первый снег закружился в холодном воздухе, начал падать красивыми пушинками, очень медленно, в полном безветрии. Утром все это растает, превратится в грязь, но сейчас… чудесно. Как в сказке.
Хотелось заплакать. Спрятаться где-нибудь в темном уголке и по-настоящему разрыдаться, как в детстве, чтобы с очистительными слезами ушел ноющий, дергающий за сердце и душу страх. А заодно разочарование и сожаление. Елена шмыгнула носом, сгорбилась и подтянула выше толстый воротник, сложила руки на груди, чтобы тепло меньше просачивалось сквозь долгополую стеганку. Наверное со стороны она похожа на бездомного из старых фильмов. Чаплин там и другие. Только здесь никто не знает, что такое «немая комедия» и не узнает еще много веков. Даже если предположить, что материк пойдет вестернизированной дорогой безудержного прогресса.
Эх, а ведь интересно получилось бы, черт возьми! Ведь Церковь Пантократора и Демиурги категорически за все, что развивает человека и его разум. Потому что Бог суть Отец, Пастырь и Садовник в единой сущности, соответственно, Его радует взросление чад, прирост агнцев и возвышение древ. Как-то так, вроде бы…
Так что если бы удалось запустить «тут» настоящую технологическую революцию, она помчалась бы как паровоз, наверное куда быстрее чем на Земле. Но… снова голые мечты о несбыточном. Или нет?.. Сонные мысли тянулись медленно, Елена все никак не могла сосредоточиться, чтобы понять, отчего ей так хочется думать про Кадфаля и Бьярна. Они чем-то важны…
Пальцы мерзли — женщина не стала брать толстые перчатки-варежки, чтобы ладони было свободнее на рукояти меча. Теперь жалела. Надо бы сходить, взять, заодно и копьецо найти.
Снег падал…
Елена прикрыла веки, чтобы на пару минут дать отдых уставшим глазам.
Плохо, плохо все вышло. Шена мертва. Дессоль где-то далеко и, скорее всего, не переживет новую беременность. Раньян… то, что представлялось чудесным началом, в итоге оказалось короткой связью, мучительной и полной разочарования для обоих. Буазо лежит в холодной земле. Палач Квокк. Баала с Малышкой. Выходит, красноглазая ведьма была в чем-то права — за пришелицей из иного мира тянется долгий след из мертвецов. И пустых мечтаний.
Пора остепениться? Пусть мир горит в огне бедствий, коль такова его судьба? Осесть где-нибудь подальше, в большом городе, научиться сутулиться, пряча высокий рост, снова перекрасить волосы. И…
Несмотря на холод, она задремала. Снег тихонько опускался, закрывая черную стеганку и шапку белым пухом.
Елена спала глубоким сном, полных неприятных сновидений, когда знакомый голос завопил истошно: «Тревога! Берегитесь!!!», и черные тени взметнулись над высоким забором, словно запущенные из баллист.
* * *
Песня — «Битва при Цорндорфе» Дарьи Стронг, но как обычно, в моей адаптации.
Кадфаль цитирует пейзанам «Нравоучение жизни доброго крестьянина» от 1772 года.
Хоть я и не люблю нарратив в отрыве от текста, все же, как показывает практика, некоторые вещи следует проговаривать.
