Шторм над Петербургом (СИ) - Хай Алекс (читать книги онлайн полностью без сокращений .TXT, .FB2) 📗
— Как он? — спросил Кропоткин. — Жить будет? Есть понимание, что с ним случилось?
Маголекарь снял очки и устало потер глаза, а затем уставился на меня.
— Даже не знаю, с чего начать, господа.
— С хороших новостей, если они есть, — попросил я.
Заболоцкий лишь мрачно усмехнулся.
— Жить ваш княжич будет.
— Но… — начал догадываться я.
— Но полноценной жизни, скорее всего, уже не случится.
Мы с Кропоткиным переглянулись.
— Док, ну не тяните, молю!
— Ваш княжич находился под сильным воздействием наркотических веществ, — полушепотом произнёс Заболоцкий. — Это само по себе уже не очень хорошо, тем более, учитывая его происхождение. Но, похоже, это не просто стандартные дурманящие вещества. Нужно провести лабораторные анализы, чтобы уточнить… Но я уже недавно видел нечто похожее.
— Из разрушенной лаборатории, — догадался я.
— Верно, Алексей Иоаннович. Структура похожа. — Мы с Кропоткиным переглянулись. Заболоцкий посмотрел на нас со всей серьезностью. — Но Только здесь явно была другая концентрация аномальной силы. Если тот препарат, который вводите Катерине Дмитриевне, был направлен на то, чтобы выжечь эфир, то здесь все немного иначе…
Глава 4
— Что именно иначе? — Спросил я, не сводя глаз с Заболоцкого.
Маголекарь огляделся по сторонам и понизил голос до шепота.
— Я боюсь делать преждевременные виды, но судя по концентрации наркотических веществ и их характеру… Вы же понимаете, что вещества подобного рода бывают разными… Одни направлены на то, чтобы максимально расслабить человека и отключить его концентрацию. Другие же, наоборот, мобилизуют сознание и заставляют мозг разогнаться до предела…
Я начал угадывать ход мыслей Заболоцкого.
— И вы намекаете на то, что оба препарата имели в составе разные наркотики, но содержали стабилизированную энергию аномалий, так?
— Предполагаю, что так. Я пока смог определить только состав наркотического коктейля. Но уже могу сказать, что это очень мощные психостимуляторы. Остальное уточнит господин Толстой — у него побольше практики в изучении связки аномальной энергии с различными веществами… Но, думаю, Павел Дмитриевич принял препарат, который позволил ему временно увеличить свой потенциал.
— И едва не погиб, — вздохнул Кропоткин. — К тому же он явно не мог нормально контролировать эту силу. Если честно, ваше благородие, этот парень там, в аэропорту, больше походил на живую бомбу с зарядом из аномалии…
Заболоцкий заметил нашу обеспокоенность.
— Господа, прошу, обойдемся без преждевременных выводов. Все, что я сказал вам — лишь мои догадки. Павел Дмитриевич должен пробыть под нашим наблюдением. Мы уже привлекли на помощь Толстого и его лабораторию. Исследование этого вещества — приоритет.
— Мы можем помочь вам? — спросил я. — Хоть как-то.
Маголекарь лишь устало покачал головой.
— Боюсь, что нет, господа. Теперь это наша забота — долгое и кропотливое изучение всех сюрпризов, что вы регулярно нам преподносите. И приведение пациента в чувство. Это займет некоторое время.
— Вы сказали, что Павел Дмитриевич может не вернуться к полноценной жизни, — напомнил Кропоткин. — Что это значит?
Заболоцкий вздохнул и покосился на дверь палаты.
— Давайте вернемся к этому позже, ваше благородие. Павлу Дмитриевичу очень повезло вообще выжить. Не хочу никого пугать раньше времени. Быть может, я ошибаюсь.
Кропоткин кивнул.
— В таком случае не смеем вас задерживать. Благодарю за уделенное время, ваше благородие. Полагаю, сейчас от нас будет больше толка в Зимнем. — Мы переглянулись. — Едем, Алексей.
— Конечно, господа, — рассеянно кивнул Заболоцкий. Он уже снова углубился в мысли о работе.
Мы быстро попрощались с маголекарем и покинули уже слишком привычные стены Военно-медицинской академии. У служебных ворот нас дожидался один из автомобилей Зимнего — как минимум, следовало вернуть его на место.
А я все еще хотел присутствовать на допросе Дмитрия Павловича. Теперь-то князю крови деваться некуда.
Мещерский встретил нас возле одного из служебных входов. Жестом велев гвардейцам пропустить нас, он провел нас через детекторы — такие были установлены на каждом входе в Зимний.
— Как княжич? — спросил он, пока мы шли по анфиладам служебных дворцовых помещений — здесь все было скромно и без привычной для дворца помпезности. — Есть новости?
— Пока ясно, что жить будет, — ответил я, забирая телефон из корзинки. — Остальное — дело времени.
Мещерский кивнул.
— Уже хорошие новости. Все же родственник императора, пусть и дальний…
— С иными родственниками и врагов не надо, — проворчал Кропоткин.
— И не поспоришь…
Нас повели наверх по одной из служебных лестниц, а затем мы наконец-то вышли в парадную часть Зимнего. Со стен на нас, словно следя, строго взирали портреты предков. Мы шагали молча и не могли не замечать напряжённости, которая, как будто клубами тяжёлого дыма, пропитала дворец.
Наконец, Мещерский остановился перед массивной белой с позолотой дверью — уже хорошо мне знакомой. Мы оказались перед приемной кабинета великого князя Фёдора Николаевича.
— Пожалуйста, дождитесь разрешения, господа, — обратился к нам Мещерский, чуть склонив голову, и добавил, — Его императорское высочество уже уведомлен о вашем прибытии. Скоро вас вызовут секретари.
Майор кивнул.
— Конечно. Благодарю.
Даже кофе не предложили, изверги. Мы с Кропоткиным уселись на диванчике под пристальными взглядами дворцовых гвардейцев. Те лишь двигали глазами, но не шевелились — словно наряженные статуи.
Прошло несколько минут, и, наконец, из дверей приемной появилась фигура секретаря великого князя. Тот самый, который передавал Мещерскому предписание, чтобы задержать Павловичей.
Секретарь коротко кивнул.
— Господа, прошу за мной, — сказал он, приглашая нас внутрь.
Мы прошли приемную и направились прямиком в кабинет, наполненный тяжёлым, почти густым воздухом. Разговор — или допрос — проходил в приватной обстановке. В кабинете за длинным столом сидели только сам великий князь и Дмитрий Павлович. Последний был бледен, как полотно.
Увидев нас, князь крови вскочил и метнулся к нам.
— Как он? Как мой сын? — воскликнул он, преграждая мне путь. — Скажите мне, что с Павлом!
В голосе его звучала мольба, почти детское отчаяние, которое невозможно было спутать ни с чем. Дмитрий Павлович, всегда казавшийся человеком высокомерным и заносчивым, в этот миг стал совершенно беззащитным. Словно произошедшее с сыном окончательно его раздавило. Оно и понятно: Павел — единственный наследник мужского пола, и другие уже вряд ли появятся.
Возможно, я должен был испытывать к нему жалость. И я испытывал своего рода сочувствие — как к отцу, едва не потерявшему ребенка. Но он был отцом преступника, да и у самого рыльце тоже наверняка было в пушку. Осталось только доказать это или получить признание.
— Докладывайте, ваше благородие, — распорядился великий князь.
Кропоткин приосанился и откашлялся.
— Состояние Павла Дмитриевича стабилизировали, но оно остается тяжелым. Он находится под наблюдением специалистов, однако последствия магического… перенапряжения, с которым мы столкнулись в аэропорту, могут оказаться разрушительными. Лекари борются за его способность восстановить эфир. По словам Заболоцкого, потребуется время и значительные ресурсы для его хотя бы частичного исцеления.
Я добавил:
— Павел Дмитриевич использовал препарат, содержащий аномальную энергию в высокой концентрации, которая превосходит безопасные пределы для его организма. Заболоцкий обнаружил следы вещества, напоминающего те, что производились в лаборатории Сердоболя. Это не только привело организм и разум Павла Дмитриевича к истощению, но и поставило под угрозу жизни окружающих.
Князь крови, услышав доклад, побледнел еще сильнее, хотя казалось, что дальше уже некуда. Я вопросительно взглянул на дядюшку, затем перевел взгляд на столик с графинами и стаканами. Дескать, может подать водички? Федор Николаевич кивнул.
