Нова Проспект (СИ) - "J.C.Elliot" (библиотека книг .txt) 📗
«Холера, как с другим человеком проснулась, — с досадой подумала Цири».
Адам приложил палец к виску.
— Черт подери, — услышала Цири вместо пожелания доброго утра, — нас подвинули банкиры. Встреча с Шарифом на полчаса раньше.
— И тебе доброго утра, Адам, — вздохнула Цири.
Адам как ни в чем не бывало пожелал доброго утра и ей, но Цири подозревала, что одновременно с этим он пролистывал сообщения перед глазами. Не позволив себе ни капельку утренней неги, он поднялся на ноги, и влетел в подштанники, а затем штаны, быстро расправившись с ремнями и пуговицами.
Что, ей тоже нужно одеваться? Щеголять голой в утреннем, хоть и ужасно тусклом, свете, ей не хотелось, а одежка завалялось где-то под диваном или за диваном.
— Адам…
Что ж так неловко-то?
— Сейчас найду, — быстро ответил он, окинув взглядом два стакана виски — ее, недопитый, и его, пустой, и после пары минут поисков поднес ей штаны и рубаху.
Не зная, куда себя девать, Цири спешно оделась. Адам уже разговаривал с кем-то по телефону, одной рукой наливая кофе, другой нажимая на клавиши компьютера. Отказавшись от предложенной миски хлопьев, Цири поспешила наверх.
И смачно чертыхнулась, едва за ней закрылась дверь. Вот уж точно, горбатого могила исправит! Никаких тебе утренних нежностей и романтического завтрака! И на что она надеялась?
Помня, что у нее на сборы есть ровно десять минут, Цири стянула с себя одежду и бросила в корзину с услужливой надписью на всеобщем «для грязного белья». В квартирке все было сделано под нее и подписано на всеобщем — на столике в туалете были разложены женские причиндалы, от гребня до косметики, а гардероб завален сшитой как по меркам одеждой.
Когда так стараются, очень хотят что-то получить взамен.
Мыло и гребень сотворили из нее вполне симпатичную девушку. Цири осмотрела шкаф в поисках чего-нибудь понарядней и выловила по местной моде расписанный цветочным узором темно-зеленый армейский жакет. В нем она чувствовала себя как накрахмаленный королевский пуделек.
Ладно, со своим уставом в чужой монастырь не ходят — такая мода, значит такая мода. Адам ходит в плаще с цветами и в ус не дует, что она, жакетик не потерпит?
Быстрым отточенным движением Цири провела черным карандашом по верхнему веку — первый раз за долгое время — и с неприятным чувством, ожидая от собственного отражения подвоха, уставилась в зеркало.
— Цири, мы опаздываем, — раздался предупреждающий голос из-за двери. — Я уверен, ты выглядишь великолепно.
Ответив, что она уже «вот-вот», Цири из чувства противоречия еще раз медленно провела карандашом еще и по нижнему веку. Из-за двери раздался сдержанный кашель.
Реакцию Адама можно угадать по легкому движению брови — собственно, бровями его мимика и ограничивалась, глаз все равно не видно — и судя по ней, Цири выглядела действительно неплохо.
— Придется пойти пешком, — сказал Адам. — Чайрон-стрит стоит намертво. Надень солнцезащитные очки, и держись как можно ближе ко мне.
«Держись как можно ближе». Как он себе это представляет? К груди прилипнуть?
Утро Дейтрота отличалось от утра в Хэнша разве что цветом дождя: серые простыни капель одна за другой падали на тротуар. Потоки людей текли по улицам, согласно невидимой схеме: Цири никогда не видела такой организованной и одновременно такой разномастной толпы.
Детройт не принадлежал одному народу: мимо Цири проходили бледные и светловолосые, широколицые и угловатые, чернокожие и узкоглазые, из металла и из плоти. Влившись в общий поток вместе с Адамом, Цири чувствовала себя как никогда незаметной и ничего не значащей, муравьишкой в жужжащем муревейнике.
Когда они вышли на широкую площадь, толпа трансформировалось из разномастной в однородную — если не по внешности, то по поведению. Ровным шагом, как големы, шли мужчины и женщины в накрахмаленных воротничках и дорогих жакетах, и все, как один, говорили с невидимыми собеседниками, уставившись вперед целеустремленными и пустыми взглядами, ни на мгновения не сбавляя шага.
— Эй, ребята, — прервал ее мысли долговязый и черный как смоль мужчина с зубами из блестящей стали, — может, подпишите петицию в защиту…
— Неинтересно, — непривычно грубо прервал его Адам, притянув Цири к себе за талию.
Ну, ей самой такая странная внешность тоже не внушала доверия.
— А, ну да, конечно, — выплюнул мужчина. — Вам, аугам, без разницы кого резать.
Адам никак не ответил на вызов, ускорив шаг. Им вдогонку полетело еще пару ругательств.
— Юродивый какой-то, — пожала плечами Цири. — Адам, ты мне ребра сломаешь, что за пыл посреди всего честного народа?
«И где твой пыл с утра-то был? — продолжила Цири про себя фразу. Адам ослабил хватку, но руки не убрал.
— Я сказал тебе держаться поближе, — ответил Адам, внимательно осматривая окрестности. — А ты впереди семенишь.
— Где хочу, там и семеню, — буркнула Цири, но из объятий не вырвалась.
Как оказалось, идти пришлось совсем недалеко.
До двух башен, пики которых прорезали облака, и для любого, кто сомневается, кому они принадлежат, блестящими, словно из сусального золота, буквами было высечено: SARIF INDUSTRIES. И крыло, нарисованное тремя взмахами пера.
Здание давило размерами. Цири шла через площадь, задрав голову, и не заметила, как оказалась у входа.
Сослуживцы Адама наблюдали за ней с хищным любопытством придворных, стоило Цири пройти вращающиеся двери. Внутренняя архитектура Шариф Индастриз напоминала здания в Хэнша: зал высотой в несколько этажей сменялся коридором, который сменялся залом, который в свою очередь сменялся коридором. Разве что убранство вычурней и причудливей: статуи в виде закрученной в самой себе ленты, шары из золота, подвешенные к потолку.
Адам завел ее в уже знакомую ей прозрачную комнату два на два, устало вздохнул и нажал на самую верхнюю кнопку. Прозрачная комнатка взлетела ввысь, и Цири, позабыв обо всем, прижалась к стеклу.
Она думала, что уже привыкла к другим масштабам, но от панорамы Детройта у нее вышибло дух. Солнечные лучи отчаянно пытались пробиться сквозь светло-коричневый туман, окутывающий утренний город. На всем Континенте, с его королевствами и республиками, сулифатами и княжествами не было такого множества людей, сколько шагали на работу в одном лишь Детройте.
Если даже на секунду представить, что их миры затеют войну… Ее собственный обратится в пыль раньше, чем Ложа успеет собрать военный совет.
Лифт замер у самого шпиля. Приятная женщина в летах пожелала им доброго утра.
В комнате, по размерам своим не уступающей тронному залу, у окон во всю стену стоял мужчина. Он не мог не услышать, как они вошли; тем не менее, не тронулся с места, продолжая созерцать город, словно видел его впервые. Только когда они пересекли половину комнаты, освещенную висящими на потолке шарами, он обернулся с легкой улыбкой на губах.
В нем было что-то лоснящееся-южное, что-то от офирского купца: смуглая кожа, благородная седина на висках и переливающаяся золотой нитью рубашка.
— Прошу прощения, шеф, — дежурно извинился Адам.
— Все в порядке, Адам. Уверен, на то были причины. — Шариф развернулся к Цири всем корпусом и слегка наклонил голову: — Давид Шариф, генеральный директор Шариф Индастриз. К вашим услугам.
Она сама протянула руку, на что Шариф улыбнулся еще шире, и ответил ей обволакивающим, крепким рукопожатием черной с золотыми инкрустациями руки.
— Очень приятно, милсдарь Шариф.
Шариф оглядел их обоих с ног до головы, словно и Адама видел впервые, от чего Цири почувствовала себя здесь не единственным выставочным пудельком.
— Мистер, — мягко поправил ее Адам. В присутствии Шарифа он держался ещё более отстраненно, чем обычно.
В центре комнаты с внешней стороны рабочего стола были расставлены широкие кресла, обитые темно-коричневой кожей; на самом столе стоял покрытый позолотой поднос с чашками и кофейник. Любимый цвет Шарифа не оставлял никаких сомнений.
