Нова Проспект (СИ) - "J.C.Elliot" (библиотека книг .txt) 📗
Ранка оказалось до противного глубокой; Цири поковыляла в сторону уборной, оставляя за собой след из красных капель.
Покои у Адама хоть и были обставлены с лаконичным вкусом, но показались Цири пустоватыми: ни боевых трофеев, ни гобеленов, ни шкуры какой — из декора только антикварные часы и нагроможденные на друг друга коробки из-под непонятно чего. Жилища явно не касалась женская рука — судя по тому, что Адам второй стакан под выпивку искал битых десять минут, не первый год.
Цири толкнула плечом стеклянную дверь в уборную, ступив на холодный и скользкий мрамор, который, видимо, давно не видел тряпки. Нажала на кнопку выключателя. Раздался короткий щелчок, шипение, но свет не загорелся.
Когда Адам включает приборы, все и всегда работает; в ее присутствии не работает решительным делом ничего.
Полумрак вкупе с холодом подействовала на Цири удручающе. Надо было бы на себя хоть что-то накинуть, но леший его знает, куда она одежду вчера закинула. Цири сделала еще один осторожный шаг и чуть не поскользнулась. Нет, здесь точно что-то разлили. В полумраке не разглядеть, что именно.
Воспользовавшись тем устройством, которое прочно заняло свое место в списке лучших изобретений человечества, Цири пошла по памяти туда, где стоял умывальник. Струя ледяной воды из-под крана ударилась о раковину, и брызги попали на лицо. Раздался тихий звук, словно кто-то с размаху наступил в лужу.
Цири встрепенулась, пристально вглядываясь в пространство впереди себя. Из разбитого зеркала на нее уставились ее собственные искаженные отражения.
Адаму сейчас же нужно заменить чертово зеркало.
Цири всматривалась в собственные лица, словно ожидая, что вот-вот из-за разделенного на отдельные части отражения кто-то появится. Чем больше она вглядывалась, тем больше горло стягивало удушливое чувство неправильности.
У Цири по правую сторону от трещины на зеркале на щеке не было уродливого шрама, зато на мочке красовалась сережка эльфской работы в виде ливового флер-де-лиса. У Цири по левую сторону сережки не было — не было даже мочки, только оборванные края плоти, словно кто-то отсек ей ухо топором.
Пот вышибло мигом, и Цири почувствовала корешок каждого волоска. Отшатнувшись от зеркала, она ухватила пальцами предплечье, ущипнув кожу до брызгов из глаз.
«Владычица-Времени-и-Пространства», — сказала Цири-по-правую-сторону, и ее вымазанные бежевой помадой губы растянулись в церемониальной улыбке.
Ее собственный голос. В голове он звучал по-другому, но спутать с чьим-то другим все равно невозможно.
«Дитя-неожиданность, — злобно выплюнула Цири-по-левую-сторону. — В каждом миге таится прошлое, настоящее и будущее. В каждом мгновении — вечность».
Она когда-то говорила эти слова. Где-то. Кому-то. Но где и кому?
«Считаешь себя особенной? — десятки пар огромных зеленых глаз поблескивали красными огоньками. — Твоя уникальность осталась на кончике окровавленной иглы».
Цири согнулась от боли внизу живота, ожившей в теле от упоминания иглы. Что за морок, неужели тьманник из лаборатории? Но их же разделяют сотни… сотни верст… Ни один тьманник не способен зачаровывать жертву в сотнях верст…
— Адам, — выдохнула Цири, но головные связки затвердили и отказывались ей подчиняться. — Адам!
«Адам? — переспросила Цири по-правую сторону. — Геральт, Йеннифер, Эредин… Всем нужна Дитя-Неожиданность. Кому нужна Цири?»
«Никому, — ответила ей Цири по-левую-сторону. - Дитя-без-Предназначения никогда бы не покинула Брокилона».
Один из кусочков зеркала — тот, где должна была отражаться шея, но отражался лишь мрамор стены — отвалился и упал в раковину. Пол из скользкого стал зыбким, покачиваясь под ногами, как волны.
«Ее нет. Она мертва. Дитю-без-Предназначения отрубили голову в Ревности».
Цири ощутила гулкое биение сердца: она и подумать не могла, что ее собственный голос способен внушает ей такой первобытный страх. Лучший способ бороться с мороком — понимать, что он всего лишь морок. Никто в мире не погибал от морока; нужно перетерпеть, как шатающийся зуб.
Нужно всего лишь проснуться.
“Что случается с теми, кто больше не нужен? — поигрывая тонкими наманикюренными пальцами с сережкой, спросила Цири-по-правую сторону. - Кто исполнил свое предназначение?».
По правилам, которым подчиняется вселенная кошмара, Цири знала, на кого намекает двойник еще до того, как она произнесла имя ее матери. Паветта.
Пол обволакивал голые ноги Цири по самые щиколотки, поднимаясь выше и выше. На нее напала страшная сонливость, болезненная расслабленность, ей хотелось распластаться на холодных мраморных волнах и немного отдохнуть.
Что там, во тьме, на дне бесконечного океана, по ту сторону грани, отделяющей жизнь от смерти?
«Наша мама исполнила свое Предназначение. Черная вода заполнила горло и легкие, — задумчиво сказала Цири-по-правую сторону, — и плоть обратилась в морскую пыль».
Она много раз представляла смерть своих родителей — с той самой ночи, когда Калантэ сообщила ей новости. «Не плачь, княжна. Смерть утопленника — самая мирная и спокойная смерть, которую можно пожелать». Цири не послушалась и плакала, пока от спазмов не сводило горло.
Кажется, Калантэ тогда назвала эту смерть… Убаюкивающей?
Последним, что она услышала, было произнесенная Цири-по-правую сторону фраза, прозвучавшая как удаляющееся эхо:
«Убаюкивающая. Как полуночный сон».
Что-то под полом зацепило ноги и потащило на самую глубину. Неодолимая сила земного притяжения тянула ее вниз, всасывала в себя ее тело. Густая мраморная вода сомкнулась над головой и затихла.
*******
Когда Цири открыла глаза, то увидела гладкий черный потолок спальни.
Зная способность кошмаров закручиваться в цикл, она некоторое время лежала на мокрых от пота простынях не шелохнувшись, делая короткие вдохи. Убедившись, что очертания комнаты не расплываются и голоса стихли, Цири подвернула к себе ногу.
На пятке не было следа от ранки. Цири свесилась с кровати, увидела тот самый осколок, которым укололась и осторожно положила его на прикроватный столик. В легких будто бы все еще булькала вода.
Если бы Адам не спал так крепко, она бы еще подумала его разбудить и рассказать о дурном сне, но быстро отмела эту мысль. Что она ему скажет? «Ой, милый, мне приснился кошмар, успокой меня?» Он и без того считает ее неразумным ребенком, который без присмотра в трех соснах заплутает — еще не хватало жаловаться ему на ночные видения. Нет, пусть спит — ей сегодня спать уже не придется.
В полумраке двигались и пульсировали тени. Тьманник давно бы уже напал; у нее разыгралось воображение после всего, что она пережила за последние сутки.
Что же случится с людьми на Хэнша? Адам так спокоен по поводу произошедшего — наверняка у людей есть еще козырь в рукаве. Может, залежи двимерита. Может, оружие, принципов которого она не понимает.
А может, они просто не знают, что их ждет.
Одна радость, кошмары — бледная тень того, что должно было случиться с Эредином и его прихвостнями на затонувшем Хэнша. Цири с удовольствием представила себе изуродованный тьманником, вывернутый наизнанку труп, вызывала в памяти образ жуткой раны на груди. Собственная кровожадность ее нисколько не смущала, Эредин не заслужил ничего, кроме ненависти. Подумать только, что когда-то на Тир на Лиа…
Вспомнить стыдно. Неважно; он должен быть мертв.
Мертв.
Цири прижалась к Адаму, уткнувшись раскаленным лбом о прохладный углепластик плеча. Ему она доверяла, а вот Давиду Шарифу, с которым ей предстояло так скоро встретиться…
Не совсем.
****
На настенных часах было 6.48 утра.
Гипнотизируя цифры, Цири ждала первых лучей рассвета, но вместо них темно-серый свет сменился светло-серым, и к шуму машин добавился шум людей. Адам проснулся в ту же секунду, когда стрелка часов коснулся семерки, и первые мгновения после пробуждения у него на лице застыло такое недоумение, будто Цири под покровом ночи забралась к нему в кровать, а он о произошедшем ни сном ни духом.
