Нова Проспект (СИ) - "J.C.Elliot" (библиотека книг .txt) 📗
В ответ на немой вопрос Цири быстро кивнула. Откинула голову на мятые черные простыни, выгибаясь дугой, когда Адам осторожно проник в нее. Она слабо, почти жалобно застонала. Этот звук резонировал в барабанных перепонках, иглой пронзил сознание: нервные окончания горели огнем.
Он переместил вес на локти, стараясь не придавить свои весом Цири. С каждым движением его пронзала эйфория, которую не сымитирует ни один искусственно введенный гормон. В такт его движениям водяные часы на прикроватном столике переживали шторм.
Цири тихо постанывала. По крайней мере, сначала — потом все громче и громче, и к ее стонам примешалось что-то, что крайне походило на…
— Тебе больно? — Адам замер на мгновение, вглядываясь в широко распахнутые глаза с черными сферами зрачков.
Ее грудь тяжело вздымалась, а мышцы бедер и живота у нее напряглись, будто под действием электричества.
— Нет, — тихо ответила она, смахнув бисеринки пота с лица.
Конено, больно - не нужно включить КАСИ, чтобы опознать ложь. Когда женщины научатся четко говорить, что им надо — особенно в постели?
Но как такое может быть, он не груб, она возбуждена, неужели?.. Не может быть. Нет, она бы ему сказала. Он просто недостаточно ее разогрел, вот и все.
— Расслабься, — прошептал ей на ухо Адам, скользнув ладонью по впалому животу.
Он опустился между ее бедер, прикоснувшись губами к бутону красной розы на ляжке. Украдкой посмотрел, есть ли на простынях следы крови, и ничего не обнаружил. Конечно, нет: как она может быть девственницей с такой татуировкой в таком месте?
Цири слабым голосом попыталась возразить, но стеснительность оставила ее с первым прикосновением языка к лону. От нее пахло мятным гелем для душа — самый растиражированный и обезличенный запах, какой можно представить — но в сочетании с ее терпким солоноватым вкусом он действовал как наркотик.
С каждым мгновением её все больше охватывала дрожь наслаждения: вид приоткрытого рта лишил Адама последних крупиц самообладания. Цири прошептала что-то по-польски, но программа-переводчик не разобрала, что именно — слишком крепко она обхватила его ногами. Стоны становились все более отрывистыми, в такт с сокращением мышц внизу живота, и Цири задрожала в узнаваемом спазме, скомкав в руках простынь.
Малейшее движение, скольжение плоти по плоти отзывалось в нем почти болезненным возбуждением. Если он сейчас же не окажется внутри нее, то нейросистема перегреется и откажет, не в силах справиться с гиперстимуляцией. Словно уловив эту мысль, Цири притянула его к себе и жадно впилась в рот.
Дальнейшее Адам помнил смутно. Только то, что часы упали с прикроватного столика, разбившись вдребезги, еще - бешеную пляску собственного пульса на внутреннем дисплее и ощущение податливого и горячего, как раскаленная ртуть, тела. Ощущение времени сменилось нарастающим по экспоненте чувством, неумолимо приближающимся к вершине.
Оргазм, словно битой, выбил из головы все мысли, и на некоторое время в черепной коробке наступила блаженная пустота. Цири тяжело дышала под ним, и вид у нее был немного пришибленный. Адам по-джентельменски перекатился на бок, окончательно сбив влажные от пота простыни.
— Это был твой первый раз? — обреченно, заранее зная ответ, спросил он.
Цири молчала. Адам вздохнул и затянулся.
— Не первый, — упрямо сказала она.
Ей нужно либо перестать врать, либо научиться это делать. Адам повернул голову и смерил ее внимательным взглядом.
— Ну, может, с мужчиной первый, — нехотя призналась Цири.
От таких откровений он чуть не закашлялся, но это объясняло ее чувствительность к оральным ласкам.
— Честное слово, — Адам слегка коснулся губами ее виска, смахнув пальцем прилипшую пепельную прядку, и виновато продолжил: — если бы я знал, устроил бы все по-другому. Свечи там… Вино… Вся эта мишура.
Да если бы он знал, черта с два подписался бы на такую ответственность.
— Виски и чипсы тоже неплохо, — пробормотала Цири, попытавшись устроиться у него на груди, чему мешали разъемы внутренних систем. Только напавшая сонливость заставила ее проигнорировать неудобства.
Он наблюдал за ней, поглаживая кончиками пальцев, пока та не уснула мертвецким сном, свернувшись клубочком и улыбаясь. Во сне она выглядела уставшей и страшно довольной, будто первой пробежала эстафету.
Последний раз так беззаботно и быстро заснуть у него получилось лет десять назад. Примерно тогда же в его кровати последний раз засыпали девушки ее возраста.
Адам еще долгое время таращился на темный потолок. С такого ракурса он напоминал безбрежный черный океан.
Комментарий к Against the Tide (Адам)
Здесь должны были быть примечания и объяснения, но автору было лень. Потом как-нибудь дополню (ага, лол).
Беременности Цири в этой работе не будет, сразу предупреждаю)
========== Transgenic (Цири) ==========
Из глубокой дремы Цири вырвало желание справить нужду. В самый мертвейший час ночи; за арками окон еще ни намека на рассвет, и темнота рассеивалась только тусклым светом от вывесок стоящих напротив зданий. Цири перевернулась с одного бока на другой в надежде, что нужда пройдет как-нибудь сама по себе, и ей не придется топать по холодному полу через всю гостиную.
Адам спал по стойке «смирно» — неудобнее позы представить трудно — крепким солдатским сном.
Цири улыбнулась в темноте недавнему воспоминанию. Невинность давно тяготила ее не меньше, чем попытки на нее посягнуть — ну, теперь никто не сможет отнять то, чего больше нет.
Все свои представления о первой близости с мужчиной Цири почерпнула из романов Анны Тиллер, которые старательно прятала в тайнике под кроватью в Каэр Морхене, и из красочных рассказов у костра. В первых обещали «фейерверки умопомрачительного наслаждения», во вторых страшным голосом рассказывали о пятиминутке слез и крови на грязном стоге сена.
Цири вздохнула и потянулась, вытянув затекшие руки к изголовью кровати. Тело приятно ныло, как после хорошей стычки.
Больно было. Не «словно копьем пронзили», как обещали, но вполне себе чувствительно: когда Адам раскрыл ее браваду, Цири уже пыталась, сцепив зубы, уползти по влажным простыням к изголовью кровати.
«А, единственное, что может языком мужик — чепуху молоть, — как-то ночью шепнула ей Мистле, сверкнув мелкими зубками, — у них в постели одна забота: навалиться и совать свои причиндалы куда ни попадя».
Врала как сивый мерин, светлая ей память. В мастерстве Адам ничуть не уступал — а если спросить Цири в самый пик действа, то и во многом превосходил — саму Мистле. После его ласк дела мигом пошли на лад. Настолько, что теперь в Цири зудело острое желание повторить.
Это как с перцовкой или фисштехом — в первый раз кашляешь и морщишься, во второй за уши не оторвать. «Надеюсь, мне не придётся каждый раз перед этим делом два часа пялиться на Люка Скайуокера, — ужаснулась Цири, перевернувшись на другой бок. — Да и сколько про него фильмов могли наснимать?».
Нет, все-таки нужда сама по себе никуда не пропадет. Цири села на кровати и вытянула ноги, взглянула на покрытую синяками кожу — особенно паршивый на голени оставил туманник — и поежилась от пробежавшего по коже сквозняка. Сделав глубокий вздох, встала с кровати.
О чем тут же пожалела.
— Песья кровь! — прошипела Цири и плюхнулась обратно на кровать, повернув ступню к себе.
Кровавое пятнышко очертило круг вокруг вонзившегося в бледную пятку осколка. Водные часы, курва их мать, которые они опрокинули со столика в пылу действа!
— Что случилось? — сонно спросил Адам.
— Да ничего, до свадьбы заживет, — выдохнула Цири.
Будет она его еще из-за занозы будить — водой промыть, и дело с концом.
— Чьей свадьбы?.. — переспросил Адам.
— Спи, — махнула рукой Цири.
Адам натянул одеяло по самую шею и послушно закрыл глаза. Не так уж в комнате и холодно, чтобы так укутываться. Забавный — знал бы только, насколько ей безразличен его механический облик; напротив, она видела в блестящих черных мышцах свою прелесть.
