Аватар войны. Книга вторая: чёрный металл (СИ) - "Кросскун / Krosskun" (читать бесплатно полные книги TXT) 📗
— Правда? — Азула округлила глаза, не веря своим ушам. Так оказывается она действительно убила аватара… — А я-то считала Катару величайшим магом воды в мире.
— Ну, она и правда крутая, — Бейфонг развернулась и продолжила спуск. — Эта её магия крови жестокая штука. Но моя магия металла сильнее! Как и твоя молния. Нам ведь не надо ждать полнолуния, чтобы использовать их в полную силу.
— Комета Созина делала молнии ещё сильнее, — мечтательно произнесла Хозяйка Огня, вспоминая о том незабываемом ощущении, когда сила пылающей в небе хвостатой звезды наполняла её ощущением невероятной силы и могущества. — А с силой Николы я могу лупить молниями толщиной с человека. Ещё бы они на него действовали…
— Вот и магия металла на него не действует. И магия крови, — Тоф почесала в затылке. — И чего он так одержим поисками Катары?
Такая постановка вопроса заставила Азулу крепко задуматься. Ведь поведение колдуна действительно легче всего было объяснить страхом. Особенно если вспомнить как он орал, когда мерзкая водомерка рвала ему жилы своей магией крови. А потом магия перестала на него действовать, и он устроил бойню. Хотя, он и прежде говорил, что знает способ защиты от чёрной магии себе подобных. Так неужели он так взбесился только из-за того, что тупая дикарка смогла застать его врасплох?
— В его мире ведьмы умеют не только подчинять разум, но и поднимать мертвецов. Не знаю почему, но Никола боится, что его оживят после смерти.
— Да ну. Катара так не умеет, — отмахнулась Тоф. — Думаю, если ты объяснишь гуделке о магии крови и всём таком, может быть он перестанет беситься? А то у меня от его лап шея болит.
— Надеюсь, что это его успокоит, — без особого энтузиазма согласилась Азула.
— Интересно, а у магии воздуха есть какая-нибудь вторая магия? — задумчиво спросила Бейфонг. — Высшая техника типа молнии или магии металла…
— Магия пустой болтовни и панических воплей.
— Магия пердежа!
Азула едва успела ухватить согнувшуюся от смеха над собственной глупой шуткой землеройку, удержав её на узком каменном выступе. Впрочем, они почти спустились к ручью, и даже упав Тоф вряд ли разбилась.
— Ты не против, если я поговорю с Николой наедине? — спросила отсмеявшуюся землеройку Азула, когда они спустились к ручью.
Бейфонг лишь махнула рукой, соорудив себе каменное кресло.
— Спасибо, — Азула мощным факелом высушила поднятое со дна землеройкой сиденье, согрев камень. — Я быстро.
— Передай гуделке, что с него извинения и пир в мою честь.
Осторожно ступая по поросшим мягким, ворсистым мхом камням, Хозяйка Огня медленно приближалась к цели, стараясь не шуметь, чтобы не спугнуть чародея. И чуть не свалилась в воду, споткнувшись о его шлем, брошенный среди камней на берегу. Столь небрежное отношение к собственному имуществу столь невероятного крохобора казалось чем-то невообразимым. Он определённо был не в себе, поскольку маска с пришитыми наспех временными ремнями так же валялась на земле чуть поодаль. Если бы не тень нависшей над запрудой скалы, вышедшее из-за туч солнце наверняка уже выжгло бы ему глаза.
Великан всё так же неподвижно сидел на берегу, привалившей спиной к жалобно изогнувшемуся стволу чахлой сосёнки и неотрывно смотрел на воду. С левой стороны его доспех получил меньше повреждений и выглядел почти как раньше, если не считать заплатки на кирасе и отсутствия дымящего рюкзака за спиной. Стянутый назад капюшон открывал взгляду белоснежную кожу и короткие соломенные волосы. Но внимание девушки сильнее всего приковывала пусковая труба, лежавшая на коленях чародея, чёрный провал дула которой сейчас смотрел прямо на неё.
— Никола, — Азула остановилась поодаль, следя за движениями колдуна — Пришёл в себя?
— Азула? — вздрогнув, колдун удивлённо повернул к ней голову, поднимая оружие. На несколько мучительно долгих секунд меж скал повисла тишина, покуда чужак изучал Хозяйку Огня пристальным взглядом голубых глаз, в которых уже виделись отблески зарождающегося безумия. Так что щелчок взведённой пусковой трубы был подобен раскату грома, заставив девушку вздрогнуть от неожиданности. Но вместо того чтобы выстрелить, Никола перехватил оружие за ствол левой рукой и бросил ей. Всё это было так неожиданно, что она с трудом смогла поймать тяжёлую пусковую трубу.
— Мой пистолет и моя жизнь в твоих руках.
Азула посмотрела на оружие, а потом снова на собеседника, который опять отвернулся и уставился на воду.
— Стрелять ты умеешь. Курок я уже взвёл. Только целься в голову, а то пуля может не пробить доспех.
— Ради всех духов мира, что творится у тебя в голове? — спросила Хозяйка Огня, вернув самообладание. — То ты чуть не выпустил кишки землеройке, то просишь застрелить себя. Какая муха тебя укусила?
— Я не знаю, что на меня нашло, — выдохнул чародей. — Меня ослепило желание найти и уничтожить ведьму, посмевшую воспользоваться чёрной магией в моём присутствии, защитить тебя и твой мир от зла, задушив первые ростки тёмного искусства в зародыше. Я был готов на всё ради этого, забыв о долге перед тобой, перед родиной. Возомнил себя паладином света, хотя применял магию во сто крат темнее с первых дней в этом мире. Я одержим тьмой, Азула. Ещё немного, и я убил бы Тоф. И тебя. А затем погрузил бы этот мир во тьму, искренне веря, что спасаю его.
— То что ты говорил Тоф, было не пустой угрозой?
— Нет, — Никола склонил голову. — Я знал, как сделать это чудовищное злодеяние. И я готов был это сделать. И сделал бы, если бы ты меня не остановила.
— Всё же обошлось, — поспешила успокоить этого дурня Азула, которая не узнавала сидящего перед ней человека. — Ты же взял себя в руки. Ты справился.
— Слишком поздно! — колдун с трудом поднялся на ноги, загородив полнеба. — Там, в лесу, я не стеснялся в средствах, чтобы догнать и убить покушавшуюся на меня ведьму. Я вытягивал из людей жизненную энергию магией крови, чтобы обратить её в дополнительные заклятья когда моих сил не хватало. А когда на меня напали старики, я не просто перебил их, нет. Я убил их жестоко, потому что они посмели встать между мной и ведьмой. Я стал чудовищем, Азула, и сам не заметил когда.
Хозяйка Огня молчала, давая великану выговориться.
— И это не первый раз, когда я использовал чары доминации, подчиняя волю других. Даже когда я понял, что в отличии от моего родного мира здесь оно сводит жертв с ума, я продолжал его применять, оправдывая себя обстоятельствами. Я всегда находил себе оправдания. Говорил, что это было необходимо, и другого пути не было. И чем дальше, тем меньше мне нужно было для того, чтобы заглушить голос совести. И вот теперь я дошёл до того, что был готов обречь на жуткие мучения ту, для кого я своими руками сделал новые глаза. Только из-за того, что она осмелилась перечить мне!
— Тут ты перегнул палку, но ведь другого выхода там в лесу действительно не было, — Азула не решилась подойти к колдуну ближе, сжимая в руках его оружие. — Нас чуть не убили.
— Не было нужды в том, чтобы живьём вплавлять старика в дерево. Или вытягивать жизненную энергию из каждого, кто попадался мне под топор. Но я делал всё это. А потом лгал сам себе, чтобы оправдаться в собственных глазах. Я вознамерился убить ведьму за пару кривых и неумелых арканов, а сам без колебаний использовал для этого более страшные заклинания. Какое лицемерие.
— Зато мы живы.
— Я должен был покончить с собой, но не смог. У меня не хватило духу спустить курок. Что-то туманит мой разум. Я не знаю, является ли тому виной местный воздух, еда или лекарства, которыми меня пичкают. Или это клинок чёрного металла отравляет мою душу своей проклятой магией, которая становится сильней с каждой нанесённой на его лезвие руной. Или это запретные знания тёмного искусства вырвавшись на свободу так влияют на меня, развращая даруемым ими могуществом.
— Ты справишься. У себя дома ты же не сходил с ума от этих заклинаний.
— Дома мне не нужно было думать! Всегда был кто-то, кто мог дать ответ на вопрос. Кто мог взять на себя ответственность за тяжёлое решение. Будь то начальник, командир, особист или дисциплинарная комиссия, без разницы. Но здесь я один. Нет ни коллег, ни подчинённых, с которыми можно бы было посоветоваться. Я сам должен принимать решения и оценивать соразмерность своих действий складывающимся условиям. И я с этим не справился. Тьма, к которой я прикоснулся, пожирает меня изнутри, и я не могу остановить её.
