Всем стоять на Занзибаре - Браннер Джон (бесплатная библиотека электронных книг .txt) 📗

Ласри-Бахет фа-фа-фа в ритме

вальса

Проносятся мимо разгонотуннель

Возврат к записи речи

Я КРЫШУ СЕБЕ

СНЕСУ

Поцелуй все громче сихрон с

Возврат к бас-гитаре, ситар

Повтор с накладкой голос солиста:

ПУСТЬ этот МИР ГНИЕТ

ПОЙДУ РАЗНЕСУ себе ЧЕРЕП СДВИНЬ эту ФИШКУ на ТРАВКЕ

ТРИПУЙ на УЛЕТе и ТЯНИ ТОЛКая МНЕ в БАШКУ МОЖЕТ и МЕРТВ БРАЖай ВСЕ что МОЖЕМ ДАВАЙ пока МЫ были ЗАДАРОМ

пока в ДЕРЬМЕ нас

не ПОВАЛЯЛИ

ЯгинОЛ вот БОГ

я МОГУ только БЫТЬ

(и т.д.)

Видео

Белая статика

Лицо солиста в негативе белое-вместо-черного зеленое-вместо-красного СКП [60] Шевелятся губы

СКП звукоснимателя ситара Белая статика, отсвет в розовый

Размывается серым в такт Распадается лучами – пурпурный, золото, оранжевый СДП [61] группа целиком с

Пятнами прожекторами голубой переходит в желтый,

потом в розовый

ССКП [62] увулы [63] солиста

панорама

Суперситар на Ласри-Бахете

СКП крыло голубя, белые

перья

терка ласкает себе грудь

зеленое с переходом в голубой

СКП руки терки, мужская правая рука их по одной отводит

Стены туннеля Стоп-кадр Зеленый полосы переход в черное

ОДП [64] наезд камеры на СКП поцелуй

Панорама поверх головы терки лицо солиста гр ССКП

Терка идет перед Ласри-Бахетом, глядя, как музыкант гладит стеклянные столбы трубки и извлекает звук, потом нагибается и начинает сосать самый длинный (басовый) столб

СКП барабанщик на тимпане

Улица панорамой с теркой

рука об руку с солистом и

запаской

Белая статика

(и т.д.)

$

– –

$ [65]

– –

РЕЖИССЕРСКИЙ СЦЕНАРИЙ (22)

ЦЕНА ДОПУСКА

Некоторое время спустя кипящему от возмущения Дональду пришло в голову, что он, должно быть, предвидел унижение, какому его подвергнут. Мысль была иррациональной, но это его не встревожило. Он даже почерпнул утешение в том, что причиной того странного состояния сознания во время перелета, когда он думал дикие мысли об Одинзевсе, стало как раз предчувствие этого жеста, которым его лишат мужественности.

Разумеется, такая формулировка была чистейшей глупостью. Он и сам раньше подумывал об обратимой стерилизации, но надобность в ней никогда не возникала: все терки, с кем ему доводилось сталкиваться, ездили в клинику, где им вводили крохотные подкожные капсулы, запаса прогестина в которых хватало, чтобы целый год не бояться случайно забеременеть. Но он был вдали от дома и привычных вещей, к тому же все, что он считал привычным, вдруг встало на Дыбы и обратилось в него, да и вообще подсознание плохо поддавалось на убеждения. С животным упорством оно цеплялось за утешительную мысль, что на самый худший случай мужчина способен зачать мужчину.

Он, однако, был в Ятаканге. Пройдя насквозь здание экспресс-порта, прикорнувшее под защитной бетонной подушкой с обязательным толстым слоем земли поверх и высаженными деревьями, он оказался на выходящей на площадь лестнице, где его осадили десятки, сотни ятакангцев, причем кое-кто обращался к нему на пиджине с примесью голландских и английских слов. Носильщик вывез на самоходной тележке его багаж и застыл в ожидании платы за услуги.

«Я забыл поменять деньги. Интересно, мне с документами хоть сколько-нибудь дали?»

Он точно помнил, что видел конверт с кредитными карточками, а вот были ли наличные? Порывшись по карманам, он достал конверт, где оказалось с десяток хрустящих десятиталовых бумажек стоимостью… гм… центов шестьдесят каждая. Отдав их носильщику, он некоторое время постоял рядом со своими сумками, время от времени хмуро поглядывая на подростков, которые, столпившись вокруг, наперебой предлагали найти такси, поднести сумки, купить сувениры и тошнотворно липкие сладости или просто пялились на круглоглазого. Все мальчишки были в серо-белых, зачастую грязных штанах и тужурках, девчонки – в саронгах двадцати различных цветов от черного до золотого.

На стоянке, протянувшейся вдоль здания экспресс-порта, выстроились такси на электрическом и человеческом (последних было больше) ходу – риксы, – а также два-три современных автобуса китайского производства. Еще тут был целый ряд крикливо раскрашенных киосков из тонкой непромокаемой ткани, натянутой на каркас из бамбука или его пластмассовой имитации. Перед ними расхаживал полицейский и хмурился на продавцов, а в ответ получал пустые улыбки. Покопавшись в памяти, Дональд определил, что перед ним. Режим Солукарты суеверий не поощрял, но, если верить вывескам над крохотными лавочками, именно тут пассажир, отправляясь в дальний путь, мог принести любому божеству на свой вкус искупительную жертву или благодарственную за благополучное возвращение из дальних стран. И дела у торговцев шли бойко: за то короткое время, что он стоял на ступенях, к ним подошли пять-шесть человек. Каждый взял крохотный конус благовоний и – многократно прикладывая руки ко лбу и сердцу – поставил его куриться или поджег узкую бумажную ленточку с напечатанной на ней молитвой, а потом стал смотреть, как, дымя и искрясь, она обращается в ничто.

Искоса глянув на нависшую над городом громаду Дедушки Лоа, выступившего из-за пелены едва сеющегося дождя, он подумал, что ятакангцев едва ли можно винить за желание придерживаться старых обычаев.

– А, мой американский друг, – сказал у его плеча мягкий голос. – Спасибо вам еще раз, мистер?..

Автоматически назвав свою фамилию, он повернулся и увидел перед собой индианку. В ниспадающем до земли свободном сари она выглядела еще более грациозной и элегантной, чем раньше, хотя то и дело поправляла складки, и было очевидно, что она не привыкла к одежде, которая так стесняет движения.

– Вы риксу ждете?.. Нет, вижу, тут их полно. Тогда чего же?

– Просто осваиваюсь. Я никогда тут раньше не был. – Он произнес эти слова с пустой и холодной вежливостью, хотя при этом умом сознавал, что она одновременно и красива, и эмансипирована. То, чему несколько минут назад подверг его ятакангский врач, словно на время заморозило нормальную мужскую реакцию.

– Тем не менее вы говорите по-ятакангски, и, по-видимому, хорошо, – сказала девушка.

– Мне хотелось выучить какой-нибудь неиндоевропейский язык, а этот показался самым подходящим, поскольку за него мало кто брался… Вы направляетесь в Гонгилунг?

– Да, у меня заказан номер в отеле. Кажется, он называется «Патриотическая гостиница».

– И у меня тоже.

– Тогда поедем вместе, ладно?

– Чего удивительного в совпадении? Да и какое тут совпадение? «Патриотическая гостиница» была единственной в Гонгилунге, которая обслуживала озападнившихся постояльцев, и если там имелись свободные номера, ее выбирали автоматически.

– Или вы предпочли бы взять риксу? У вас ведь их в Америке нет, правда?

Ну конечно, индийское слова «рикша»! От того же корня было, вероятно, произведено и современное ятакангское «рикса».

– А у нас не слишком много багажа? – спросил Дональд.

– Разумеется, нет, нет. Эти водители с виду такие же крепкие, как и у меня дома. Едем? Эй, вы там!

Она энергично замахала первому риксе в очереди, и, вертя педали, он подкатил им свою диковинную пятиколесную повозку. Как и пообещала индианка, на количество багажа он не пожаловался, только нагрузил его на заднюю платформу, пока не просела рессора, а затем отрыл перед ними низкие дверцы.