Звёзды – холодные игрушки - Лукьяненко Сергей Васильевич (книга регистрации TXT) 📗
Хорошее слово – пощечина. Придумается же такое. Емко и обидно.
– Ник… – неуверенно сказал Таг за моей спиной. – Ник, ты слышишь меня?
– Да.
– Мы попробуем поставить вопрос о пересмотре решения. Через год, два. Если твое выздоровление пойдет хорошо.
– Что такое санаторий, Таг?
– Место, где лечат асоциальные наклонности.
– А как лечат?
– Я не знаю, Ник.
– Санаторий – он один, на всю Родину?
– Нет, конечно.
– Значит асоциальных – много?
Они долго молчали. Потом Ган сказал:
– Этого мы не знаем, Ник. Это не принято обсуждать.
– Хорошо живете, ребятки.
Кажется, кто-то из них вздохнул.
– Ты был не прав, Ник, – сказал Таг. – Ты поступил очень неправильно. Отвратительно.
– У меня будет время сменить мнение. Или укрепиться в нем. Вы станете меня посещать?
– Я не знаю, возможно ли это, – признался Таг.
– Ладно, захотите, узнаете. Найти-то меня сумеете?
– Твой санаторий называется «Свежий ветер». Мы запомним.
– Приятное название, – согласился я.
Сквозь деревья пробился слабый свет. Кабина мерцала, светился пластик, по нему скользили бледно-сиреневые всполохи.
– Мы любили в детстве приходить сюда, – сказал я. – Спрятаться в кустах, и смотреть на этот свет. И мечтать, что кто-нибудь прибудет в интернат, и с ним можно будет поболтать. Подставить голову под ласковую руку. А может быть, нас захотят навестить родители. Хоть это было бы совершенно нереальным событием.
Тишина за спиной.
– Ты вспомнил? – спросил Таг.
– Нет, ребята. Я знаю, что так было.
– Почему?
– Потому что я больной, асоциальный тип.
Остановившись у кабины я немного полюбовался переливами света. Спросил:
– Ну, какой номер кабины в «Свежем ветре»?
– Там всего одна кабина, – Таг замялся, и неловко добавил: – Ты не сможешь воспользоваться терминалом. У тебя сняты социальные права.
– Тогда давай, работай.
Он прошел к кабине, коснулся активатора. Двери открылись.
– Не будем прощаться? – спросил я.
Ребята молчали.
– Передайте привет Катти, – сказал я. – Скажите, что я сожалею, что так все вышло. Но иначе поступить я не мог.
– Ну почему, почему, Ник? – с мукой в голосе воскликнул Таг.
– Да потому, что подлецов надо бить по морде. Невзирая на последствия.
Было уже совсем темно, и я не увидел их лиц. Вошел в кабину, поднял руку, прощаясь.
Односторонний переход . Санаторий «Свежий ветер».
– Валяй, жестянка, – буркнул я.
Под ногами вспыхнуло, и тьма за кабиной слегка развеялась.
Вот я и прибыл.
…Санаторий так назвали не зря. Ветер здесь был свежий. Даже слишком.
Я стоял по щиколотку в снегу. Ледяная крупка секла лицо. Не очень-то к месту здесь мой костюмчик. Но остается порадоваться, что я не в шортах и рубашечке с коротким рукавом.
Цилиндр транспортной кабины казался единственным признаком цивилизации на этом бескрайнем снежном поле. Небо было затянуто серой мглой, едва-едва светлеющей на западе под последними Матушкиными лучами. Я обернулся налево, направо – в мгновенной панике, что так все и было задумано. Одинокая кабина посреди снежной пустыни. И «социальные права» сняты.
Впрочем, они бы мне ничем не помогли. На кабине вообще не оказалось терминала. Дорога в один конец.
Я сделал шаг, другой, ощущая, как заползает в ботинки сухой рассыпчатый снег. Провалился по колено.
– Это что же… – прошептал я. Так нелепо и безнадежно! – Подлецы!
И увидел редкую цепочку огоньков на горизонте.
Значит, жизнь наличествует…
Там стоят какие-то вышки или башни. Довольно далеко. Идти к ним?
Я еще раз окинул взглядом аккуратный круг огоньков. Похоже, они что-то ограждали.
То ли транспортную кабину, то ли…
Шагах в двухстах, полузасыпанные снегом – вот почему я их сразу не увидел, тянулись низкие, невзрачные здания.
– А вот и санаторий, – сказал я вслух, ловя ртом снежные брызги. – Пришло время отдыхать, Никки…
Идти по снегу было трудно. И самое главное – обидно. В глазах до сих пор стояли аккуратные городские улицы, тропинки интерната. Тело еще помнило летнее тепло. Здесь – словно изнанка мира.
Холод и ночь.
Спасибо, Наставник.
Наконец я добрел до зданий – рифленые стены, темные окна, плоские, украшенные сугробами и наледью крыши. Однако у дверей снег был утоптан, и это давало надежду.
Ну…
Выбирать было не из чего и я подошел к ближайшей двери. Коснулся ее ладонью – никакого эффекта. Толкнул – открываться наружу она никак не могла, при таких снегопадах это просто неразумно, утром не выйдешь… Интересно, а откуда я это знаю?
Впрочем, неважно. Что же мне теперь, замерзать? Бегать от здания к зданию?
Я пнул дверь, забарабанил в нее кулаками, не чувствуя боли в застывших пальцах. Прошло не меньше минуты, прежде чем раздался щелчок, и дверь скользнула в стену.
Просторный тамбур. Ослепительные лампы под потолком. Кубический решетчатый предмет у двери – я сразу почувствовал идущее от него тепло.
И коренастый пожилой мужчина, открывший мне двери.
Он был лысый, и съехавшая на затылок вязанная шапочка демонстрировала какие-то подсохшие лишаи, покрывающие голову. Глазки маленькие, светло-голубые, буравящие насквозь. Лицо смуглое, скуластое. Одет в какие-то толстые бесформенные одежды грязно-серого цвета.
– Пришел? – поинтересовался мужчина.
Значит, меня ждали. И предоставили добираться от кабины самому, прекрасно понимая, что я могу просто не заметить зданий.
Я шагнул вперед, отстраняя мужчину. Тот молча посторонился.
Сев перед кубом нагревателя я протянул к теплу одеревеневшие руки. Тело медленно отходило от холода.
Помедлив, мужчина закрыл дверь. Стоял, не торопя меня.
Сняв обувь я вытряхнул забившийся снег. Тонкие белые носки стали бурыми и мокрыми, но снимать их духу не хватило. Усевшись поудобнее я протянул ноги к теплу.
– Тут и поселишься? – негромко спросил мужчина.
– Посмотрим, – бросил я, не оборачиваясь.
Мужчина хмыкнул, кажется, мое поведение ему понравилось.
– Меня зовут Агард. Агард Тараи.
– Ник Ример, – ответил я.
Он подождал еще минуту, прежде чем спросил:
