Демон - Варли Джон Герберт (Херберт) (книги полностью .txt) 📗
— Ну что, Сирокко, есть у нас время? — спросил он.
— Это как посмотреть. Так в чем дело? — Подумав про Адама, она решила, что лучше держаться поодаль на случай новой атаки бомбадулей. Потом она снова подумала про бомбадулей, и глаза ее нервно метнулись к небу. Из них тут отличная мишень.
— Внутри фюзеляжа, похоже, есть нечто, на что неплохо взглянуть. Вон там.
— Сейчас достану, — сказала Искра и отпустила Конела. Тот охнул, покачнулся и осел на песок. Все смотрели, как Искра бежит к останкам «стрекозы».
— Они в нас стреляли, — сказал Конел. — Стукачок не соврал.
Он рассказал им про атаку, как он сбил одного, вынудил еще двоих столкнуться и как вывел из игры еще двоих. Сирокко рассказала ему про взрыв, который Конел и Искра видели только издалека.
— Понятия не имею, что могло его вызвать, — добавила Сирокко. — Но рвануло именно в том месте, где обычно была база бомбадулей. Кроме того, рвануло не просто ракетное горючее. Там наверняка была куча взрывчатки, а быть может, и твердое ракетное топливо.
Искра, тяжело дыша, вернулась и показала всем остатки той твари, что пыталась ее укусить.
После взрыва штука слегка напоминала разрывную сигару. Гибкая полая трубка сантиметров десять в длину. Один конец был опален, а другой зазубрен и расширен. Искра указала на зазубренный конец.
— Здесь была головка, — пояснила она. — Наверное, она была твердая, потому что лязгнула, когда ударилась о пол. А вся штука дергалась как...
— Как рыба на днище лодки, — сказал Конел.
— Глаз у нее не было. Но пасть была, и она все пыталась меня укусить. Я наступила на нее, и голова взорвалась.
Сирокко взяла у Искры трубку. Она осторожно ее прощупала и понюхала обожженный конец.
— Это вроде реактивной пули, — наконец сказала она. — Думаю, она должна взрываться при ударе. И у нее наверняка чертовски крепкая головка, раз она сумела пробить корпус «стрекозы». Но видите — раз она гнется, то должна слегка самонаводиться после поджига. — Сирокко скривилась, затем взглянула на Искру. — Значит, говоришь, она взорвалась у тебя под ногой?
— Сверху была еще крага от бронежилета.
— И все-таки там было не достаточно заряда, чтобы оторвать тебе ногу. — Сирокко вздохнула, затем отшвырнула трубку прочь. — Но эта штука проделала дырку в полу. Друзья мои, бомбадуль может таскать на себе черт знает сколько таких мелких выродков. И мне они до хрена не нравятся.
Сирокко не пришло в голову ничего другого, как загрузить всех обратно б «богомола». Там она выслушала описание Конелом происшедшего глушения радара, а также формы бомбадуля, которого он сбил. Большинство перемен показались Сирокко специально задуманными для одурачивания радара — тот комплекс характеристик, что известен под названием «тихой сапы».
Затем «богомол» взлетел и снова направился на восток. Вскоре они уже засекли ангела и последовали за ним на дистанции в два километра. Одним глазом Сирокко поглядывала на радар, другим обозревала небо.
ЭПИЗОД XIX
В течение своего долгого полета через Океан Гея недвижно сидела в своем чудовищном кресле, глядя на ледяной запад и размышляя. Все обитатели Преисподней ходили на цыпочках. Такой они Гею никогда не видели. Вообще-то Гея была само веселье — даже если при этом на кого-то и наступала. Смех, да и только — как она с великими церемониями принимала всех этих проповедников, как упражнялась с этими жалкими болванами, пока их головы не были готовы разлететься на куски. Еще бы — они-то ведь думали, что Гея выкладывает всю эту мутоту лично для них, когда говорит, что пригласила их в Преисподнюю, — их лично, и только их, ибо ни у кого больше нет такого УГЛА ЗРЕНИЯ, никто больше не понимает смысла ВЕРЫ ИСТИННОЙ, кроме них, конкретных недоумков. И она спрашивала — не будут ли они так любезны, пожалуйста, допустить ее, ничтожную, до нешуточной АБСОЛЮТНОЙ ИСТИНЫ либо каким-то иным способом одарить ее своими блестящими прозрениями на предмет теологии? А потом, когда они и впрямь не на шутку заводились, она смотрела на них так, как опытный шулер смотрит на тузы, веером сыплющиеся из рукава какой-нибудь тупой деревенщины. Тогда гремело ее знаменитое «БОГОХУЛЬСТВО!» — и Гея откусывала проповедникам их безмозглые головы.
Затем Гея выплевывала голову в «воскрешалку» — и дюжину оборотов спустя из другого конца «воскрешалки» вылезал какой-нибудь хныкающий ублюдок.
Ублюдку этому богиня говорила: «Ты Распутин!» или «Ты Лютер!», торжественно бубнила Проповедь, в которую тому надлежало уверовать, — и отпускала недоноска в мир.
Жили жрецы, если так можно выразиться, довольно долго — в отличие от зомби, чья полужизнь длилась около килооборота. Однако и жрецы достигали той точки, когда уже могли только лежать и подергиваться, что забавляло Гею лишь краткое время. Поэтому она уже провела через свои владения кучу лютеров и вагон Распутиных.
Все обожали Геины шуточки.
Но перед самым прибытием царя Гея представляла собой один жуткий спецэффект ростом за те чертовы пятнадцать метров. Вышло все это, конечно, из-за Океана. Океан был Врагом.
Почти того же калибра, что и сама Сирокко Джонс. Не могло быть никакого повода для хорошего настроения, пока царя несли над гиперборейскими просторами Океана.
По правде, немногие из обитатели Преисподней были особенно довольны такой близостью к Океану. Именно от Океана и следовало держаться подальше на Изгибе Великого Колеса — чтобы не нависал он так грозно, напоминая гигантскую штормовую волну айсбергов. Многие из самых преданных лизоблюдов и то слонялись с поникшими плечами. Запросто можно было сделать состояние на концессии за «гусиную кожу».
Но затем царь вылетел из сумеречной зоны и появился над Ключом Соль — самым юго-западным из восьми регионов Гипериона — всего в трехстах километрах от Ключа Реминор, где стояла лагерем Преисподняя. И быть может, что-то Гея сделала с солнечными панелями — там, в вакууме, — теми, что постоянно направляют под углом солнечный свет на богатый и бойкий Гиперион. А быть может — просто почувствовала колоссальное облегчение. Знаешь, брат, когда пятнадцатиметровая звезда/богиня испускает вздох облегчение, это, брат, до кончиков ногтей ощущаешь... Но так или иначе тот нескончаемый и неизменный день вдруг сделался ярче.
