Пылающие скалы - Парнов Еремей Иудович (книги полностью .TXT) 📗
— Прекрасная незнакомка! — провозгласил Бошарин, в ком пропадали богатые актёрские данные. — За дам-с?
— Боссу больше ни капли, — предупредил Малик.
— Это ещё почему? Или я не соавтор открытия? Моё имя официально значится в журнале Академии наук… Как он называется, Марлен Борисович?
— “Химия твёрдого топлива”, — подсказал Малик. — Но вина ты больше не получишь.
— Давай закругляться, — предложил Володя, сторонившийся любых инцидентов. — Стременную, парни.
— Схватим таксомотор и отвезём Босса, — согласно кивнул Малик.
Они расплатились, оделись и тут же, на площади, возле подземного перехода, взяли такси.
— Куда теперь? — спросил Малик, благополучно препроводив Бошарина в его берлогу.
Расставаться никому не хотелось.
— А что, если завалиться к моей шефине? — наткнулся Кирилл на гениальную идею. — Допраздновать торжество?
— Думаешь, удобно? — засомневался Марлен.
— К Анастасии Михайловне? — одобрил Володя. — К ней можно. Она поймёт, как надо.
— Золотая женщина! — подвёл окончательную черту Кирилл.
Лёгкость, которую он нёс в себе, как бы обещала долгое продолжение. И даже самое потаённое не казалось таким невозможным. Хотелось поскорее позвонить домой: вдруг принесли телеграмму.
Где-то за звёздным занавесом сдвинулись заржавелые рычаги и пошли крутить зубчатые колеса, зацепляя одно за другим.
Примерно такое навеялось впечатление.
XXXI
Корват чувствовал, что вот-вот сорвётся. Крупные и мелкие неприятности сыпались на него, как из рога изобилия, отзываясь сбоем сердечного ритма и жаркой, заволакивающей сознание ломотой в затылке. Уши закладывало, как в самолёте. Определённо подскочило давление. Но измерить его — где-то в ящике валялся футляр с манометром и резиновой грушей — не было ни времени, ни охоты. Неделя ещё только началась, а сюрпризов хоть отбавляй.
В Министерстве геологии, куда он поехал утверждать новое штатное расписание, ему дали понять, что на него опять пришла анонимка. Жаловались — он примерно догадывался, кто именно, — на диктаторские замашки, волюнтаристскую кадровую политику и зажим научных направлений, стоящих на противоположных корватовской школе позициях. Ничего нового, но всё равно противно. А тут ещё один из его генералов учинил по собственному почину ревизию финансовой отчётности геологических партий. Счета за аренду плавсредств, расписки сезонных рабочих — поди разберись, где тут честный документ, а где филькина грамота. В пустыне, когда до ближайшего колодца надо пилить трое суток, в таёжной чащобе нотариальных контор почему-то не предусмотрено. Только кому об этом скажешь? Опять пойдут комиссии, нервотрёпка, а времени и без того катастрофически не хватает. Корватовский институт вырос из комплексного экспедиционного объединения, искавшего нефть и газ по всему Союзу. Сосредоточившись на зарубежных исследованиях, Игнатий Сергеевич сохранил за собой и прежние наиболее перспективные направления. К сожалению, управлять столь обширным и пёстрым хозяйством становилось год от года труднее. И возраст, никуда не денешься, сказывался, и здоровье.
В двухэтажной времянке, которую с чьей-то лёгкой руки прозвали бараком, Корват появился через полчаса после им же назначенного срока. Кляня себя за опоздание, Игнатий Сергеевич тем не менее не извинился перед терпеливо ожидавшими сотрудниками. Пробурчав нечто малопонятное, он толкнул ногой дверь и широким жестом зазвал всех в кабинет.
Сразу стало понятно, что настроение у шефа хуже некуда и следует держать ухо востро. Поэтому входили чуть ли не на цыпочках, вобрав голову в плечи.
Самолюбивый Северьянов, которого Игнатий Сергеевич упросил остаться старшим научным сотрудником на половинной ставке, мрачно уселся в самом дальнем углу. Он чувствовал себя униженным, что было никак несообразно с его высоким постом. Обижаться, однако, не приходилось. Корват взял Диму под свою широкую длань, когда тот был ещё студентом-третьекурсником, причём закоренелым троечником и дебоширом.
Рядом с ним скромно приютилась на венском стуле Лариса Постор, тоже бывшая студентка Игнатия Сергеевича, а ныне старший научный и кандидат геолого-минералогических наук. Она принесла новые варианты карты, где были учтены последние данные геофизики и разведочного бурения. Концы с концами у неё не сходились, и было страшно первой угодить под огонь уничтожающей критики. Корват был беспощаден на язык.
Лишь одна Лебедева, ни при каких условиях не терявшая бодрости духа, смело придвинула кресло к директорскому столу, уставленному телефонными аппаратами.
— Это ещё что за новости? — спросила с обезоруживающей улыбкой. — Глядит букой, не разговаривает… Что-нибудь случилось, Игнатий Сергеевич?
— Ничего не случилось! — Он ожесточенно зыркнул на неё из-под насупленных бровей. — А надоело до чертиков! Ей-богу, брошу всё к такой-то матери.
— Фи! — она шутливо наморщила носик. — При дамах.
— Знаю я этих дам! — драчливо ощерился Корват. — Ни в чём не уступают нам, а чуть что скажи, сразу в истерику.
— Не знаю, каких дам вы подразумеваете, — Лариса Постор пришла на помощь подруге. — Но тут они не присутствуют. — И пояснила, не моргнув глазом: — Я истеричек имею в виду.
— Ладно, кончай разговор! — Остывая от яростного накала, Корват принялся искать по карманам очки.
Стало как будто легче. Придерживая за край дужку, обвёл чуть проясневшим взором сидящих. Как это всё-таки здорово, когда вокруг тебя свои.
— Дмитрий Васильевич? — тепло удивился он, словно впервые заметив. — Ну-ка, подсаживайтесь поближе… Давайте вашу пачкотню, Лариса.
— Вот так всегда с вами! — Постор развернула карту. — Ещё не видели, а уж обзываете пачкотнёй.
— Так и есть! Упражнения гориллы, а не карта. — Игнатий Сергеевич хлопнул ладонью по розовому пятну, чем-то насторожившему его геологический нюх. — Что это такое, я вас спрашиваю? Где легенда?!
— Пожалуйста! — Лариса Антоновна мгновенно подсунула ему листок. — Не успели ещё нанести.
— Извольте успевать, раз приглашены для доклада! — Он справился с легендой и, недовольно покрутив носом, уставился в потолок. — Нет, — изрёк убеждённо, — такого просто не может быть.
— Почему, Игнатий Сергеевич?
— А я знаю?.. Да вы сами взгляните, Лариса! Ведь полнейшая дисгармония! — Игнатий Сергеевич, бормоча под нос, схватил карандаш. — Кембрий, триас, верхний мел… Определённо ваши архаровцы где-то напутали… Свиты — бандиты, фации — спекуляции. — Он принялся безжалостно черкать пасторальную акварель раскраски. — Приблизительно так должно выглядеть, — удовлетворённо швырнул на стол карандаш с обломавшимся грифелем.
Лариса Постор, крупная красивая брюнетка с резкими мужскими манерами, смотрела на Корвата с почти материнской нежностью. Он и вправду чем-то напоминал виртуоза-вундеркинда, которому дозволено всё. В его жутких каракулях придётся разбираться не один день, но в конечной правоте шефа Лариса не усомнилась ни на минуту. Подобно композитору, который, едва взглянув на партитуру, целиком схватывает музыку, Игнатий Корват молниеносно почувствовал фальшь. В графическом совершенстве партитуры глаз резала уродливая строка, и он не поверил, что за ней может скрываться благозвучная мелодия.
Геолог божьей милостью, он постигал в красоте гармонию мира. Если красиво, значит, и правильно, уродливо — абракадабра, мартышкин труд, чертовня собачья. В подобных выражениях он никогда не скупился.
— Не удивительно, что с такими картами мы до сих пор не можем найти газ. Кто-нибудь из вас покажет мне, где нужно искать? Что выявило бурение?
— В пластовых водах есть растворённый метан, следы ароматики и фенолы, — сказал Северьянов.
— Я так и знала, что будут фенолы и ароматика! — обрадовалась намечавшая точки для бурения Лебедева.
— Нам-то какой навар от ваших предвидений? — огрызнулся Корват. — Керны исследовали?
— Ещё не пришли, — покачал головой Северьянов.
