Фрайдэй - Хайнлайн Роберт Энсон (книги без сокращений txt) 📗
Иен сказал мне, что «Интеруорлд» отдал приказ о разрушении Акапулько — значило ли это, что члены правления «Владений Дэниела Шипстоуна» приказали убить четверть миллиона невинных людей? Могли ли это быть те же самые люди, кто управлял лучшим в мире госпиталем-школой для детей-инвалидов? И Сиэрс-Монтгомери, черт побери, у меня самой есть несколько акций Сиэрс-Монтгомери. Разделяю ли я по конкатенации вину за убийство Акапулько?
Я запрограммировала машину показать, как связаны между собой директораты внутри комплекса «Шипстоун», а потом в правления каких еще компаний входят директора компаний «Шипстоуна» — и результаты были настолько впечатляющи, что я попросила компьютер выдать список владельцев одного и более процентов акций во всех компаниях «Шипстоуна».
Следующие три дня я крутила, переставляла и искала способы лучше отобразить огромную массу данных, которая на меня свалилась в ответ на эти два вопроса.
В конце концов я записала свои выводы:
а) Комплекс «Шипстоун» — это единая компания. Она только выглядит как двадцать восемь независимых организаций;
б) директоры и/или акционеры комплекса «Шипстоун» владеют или контролируют все, что представляет важность во всех крупнейших территориальных нациях Солнечной Системы;
в) «Шипстоун» — это потенциально всепланетное (всесистемное) правительство. Я не могла определить, исходя из данных, выступал он в этой роли или нет, потому что управление осуществлялось бы через корпорации, официально не являющиеся частью империи «Шипстоун»;
г) меня это пугало.
В связи с одной из компаний «Шипстоуна» («Морган Ассошиэйтс») я заметила кое-что, заставившее меня провести поиск по кредитным компаниям и банкам. Я не была удивлена, но расстроилась, когда узнала, что та самая компания, которая выдавала мне кредит («Мастер чардж Калифорния») была в сущности той же компанией, которая гарантировала выплату («Серес энд Саут Африка эксептенсиз»), и то же самое повторялось для всех остальных, будь то «Мэйпл лиф», «Виза», «Креди Квебек» или что-нибудь еще. Это не новость; сколько я себя помню, теоретики-финансисты заявляли об этом. Но я поняла, что это правда, когда увидела это, выраженное в терминах связей между директоратами и разделения собственности.
Поддавшись внезапному порыву, я спросила компьютер: «Кто твой хозяин?»
Я получила в ответ: ПРОГРАММА НЕЯСНА.
Я перефразировала вопрос, стараясь придерживаться его языка. Компьютер, к которому был подключен этот терминал, был всепрощающей и очень умной машиной; обычно он не возражал против несколько неформального программирования. Но нельзя ожидать, что машина будет понимать все, что можно выразить человеческим языком; подобный рефлексивный вопрос мог потребовать семантической строгости.
И снова: ПРОГРАММА НЕЯСНА.
Я решила подобраться к вопросу осторожно. Строго соблюдая правила компьютерного языка, компьютерной грамматики, компьютерного протокола, я задала следующий вопрос: «Кому принадлежит собственность на информационную сеть, которая имеет терминалы, расположенные на территории Британской Канады?»
Ответ появился и мигнул несколько раз, прежде чем исчезнуть — и исчез он без моего указания: ЗАПРАШИВАЕМЫХ ДАННЫХ НЕТ В МОИХ БАНКАХ ПАМЯТИ.
Мне стало страшно. Я решила, что сегодня больше работать не буду, и пошла искупаться и найти друга, с которым разделить этой ночью постель, не ожидая, пока мне предложат. Я не чувствовала себя сверхсексуальной, я была сверходинока и ужасно хотела почувствовать рядом с собой теплое живое тело, которое «защитило» бы меня от разумной машины, которая отказывалась сказать, кем (чем) она на самом деле является.
На следующее утро во время завтрака мне передали, что в десять ноль-ноль меня хочет видеть босс. Я явилась, несколько озадаченная, потому что, по моему мнению, времени, которое у меня было, никак не могло хватить на выполнение двух моих заданий: «Шипстоун» и признаки больной культуры.
Но когда я вошла, он подал мне письмо, старомодного вида, запечатанное в конверт и с надписанным адресом, как у почты с рекламными проспектами внутри.
Я узнала его, потому что сама его посылала — Дженет и Иену. Но для меня было неожиданностью увидеть его в руках босса, потому что обратный адрес на нем был вымышленный. Я посмотрела и увидела, что оно было переадресовано той самой юридической фирме в Сан-Хосе, через которую я связалась с боссом. — Чудеса.
— Ты можешь отдать его мне, и я отошлю его капитану Торми… когда буду знать, где он.
— Когда вы будете знать, где Торми, я напишу совсем другое письмо. А это я посылала вслепую.
— Это заметно.
— Вы его читали?
(Черт возьми, босс!)
— Я читаю всю почту капитана и миссис Торми — и доктора Перро. По их просьбе.
— Понятно. — (Мне никто ни черта не рассказывает!) — Я написала его именно так, с вымышленным именем и подобными штучками, потому что его могла прочитать виннипегская полиция.
— Они это, несомненно, сделали. Я думаю, ты неплохо замаскировалась. Жаль, что я не сообщил тебе о том, что вся почта, посланная на их домашний адрес, будет переслана мне. Если полиция на самом деле пересылает все письма. Фрайдэй, я не знаю, где Торми… но у меня есть способ связаться с ними — но только один раз. Я планирую использовать его, когда полиция снимет с них все обвинения. Я ожидал, что это произойдет еще несколько недель назад. Но этого не случилось. Отсюда я делаю вывод, что полиция Виннипега всерьез намерена повесить исчезновение лейтенанта Дики на Торми в виде обвинения в убийстве. Позволь мне спросить тебя еще раз: тело может быть обнаружено?
Я серьезно задумалась об этом, пытаясь исходить из худшего варианта. Если полиция все-таки попадет в этот дом, что она там найдет? — Босс, полиция была в доме?
— Конечно. Они обыскали его на следующий день после отъезда хозяев.
— В таком случае полиция не нашла тело до того дня, когда я оказалась здесь. Если бы они нашли его после этого, вы бы узнали?
— Я думаю, да. Мои линии связи с тамошним полицейским управлением менее чем совершенны, но чем свежее информация, тем больше я за нее плачу.
— Вы знаете, что сделали с домашними животными? Там были четыре лошади, кошка с пятью котятами, свинья, может быть, еще какие-то животные.
— Фрайдэй, куда тебя ведет твоя интуиция?
— Босс, я точно не знаю, как спрятано тело. Но Дженет, миссис Торми — архитектор, специализирующийся на двухслойной активной защите зданий. Зная, как она поступила с животными, я смогу понять, думала ли она, что есть малейшая возможность обнаружить тело.
Босс сделал у себя заметку. — Мы обсудим это позже. Каковы признаки больной культуры?
— Босс, ради Бога! Я до сих пор изучаю полную структуру комплекса «Шипстоун».
— Ты никогда не узнаешь его полную структуру. Я дал тебе сразу два задания, чтобы ты могла давать отдых голове, переключаясь с одной задачи на другую. Не говори мне, что ты не думала о втором задании.
— Да, думала, но только и всего. Я читала Гиббона и изучала Французскую революцию. Еще Смита, «От Ялуцзян к обрыву».
— Совершенно доктринерский подход. Прочти также «Последние дни прекрасной страны свободы» Пенна.
— Да, сэр. Я действительно начала находить кое-какие приметы. Плохой знак — когда жители страны перестают отождествлять себя со своей страной и начинают отождествлять себя с какой-либо группой. Расовой группой. Или религиозной. Или языковой. Неважно с какой, при условии, что это не все население.
— Очень плохой знак. Партикуляризм. Когда-то это считали испанским пороком, но любая страна может заболеть этим.
— Я плохо знаю Испанию. Одним из симптомов, похоже, является господство мужчин над женщинами. Мне кажется, что обратное тоже должно быть верно, но я не нашла тому свидетельств ни в одной исторической книге. Почему, босс?
— Это ты сама должна мне сказать. Продолжай.
— Судя по тому, что я успела прослушать, прежде чем произойдет революция, население должно потерять веру в полицию и суд.
