Фрайдэй - Хайнлайн Роберт Энсон (книги без сокращений txt) 📗

— Э… — На изучение относящейся к делу политической истории я потратила больше времени, чем на изучение самой болезни. — Кажется, да.

— Ты знаешь, что да.

— Ну… да. Босс, такого зверя, как хорошо продокументированный заговор, не существует в природе. А иногда он оказывается слишком хорошо документированным, но документы противоречат друг другу. Если заговор случился достаточно давно, поколение или больше назад, установить правду становится невозможно. Вы когда-нибудь слышали о человеке по имени Джон Ф. Кеннеди?

— Да. В середине двадцатого столетия он был главой Федерации, занимавшей тогда пространство между Канадой — Британской Канадой и Квебеком — и Мексиканским Королевством. Его убили.

— Да, тот самый. Убит в присутствии сотен свидетелей, и каждый аспект событий до, во время убийства и после него подробно документирован. И все эти горы свидетельств в итоге дают вот что: никто не знает, кто стрелял в него, сколько людей стреляли, сколько выстрелов было сделано, кто это сделал, почему это сделали и кто был замешан в заговоре, если заговор был. Невозможно даже сказать, было убийство спланировано иностранцами или его соотечественниками. Босс, если нельзя распутать даже такой недавний и настолько подробно расследованный случай, то каковы шансы выяснить детали сговора, который покончил с Гаем Юлием Цезарем? Или с Гаем Фоксом и Пороховым заговором? Правда заключается в одном: люди поднимающиеся на вершину, пишут официальные версии, которые попадают в учебники истории, и история становится не более честной, чем автобиографии.

— Фрайдэй, автобиографии обычно честны.

— Что? Босс, чего вы накурились?

— Прекрати. Автобиографии обычно честны, но никогда не правдивы.

— Я чего-то не улавливаю.

— Подумай об этом, Фрайдэй. Я не могу больше тратить на тебя время; ты слишком много болтаешь и уклоняешься от темы разговора. Попридержи язык, пока я буду говорить. Теперь ты постоянно на штабной работе. Ты стареешь; без сомнения, твои рефлексы чуть замедлились. Я больше не буду рисковать тобой на оперативной работе…

— Я не жалуюсь.

— Заткнись… но тебе нельзя расслабляться. Проводи меньше времени у консоли, больше тренируйся; настанет день, когда твои улучшенные рефлексы снова спасут тебе жизнь. И, возможно, другим людям тоже. А пока задумайся о том дне, когда тебе придется самостоятельно строить свою жизнь. Ты должна покинуть эту планету; здесь для тебя ничего нет. Балканизация Северной Америки лишила нас последней возможности остановить распад Цивилизации Возрождения. Поэтому ты должна подумать о возможностях вне планеты, не только в Солнечной Системе, но и в других местах — на планетах от предельно примитивных до хорошо развитых. Выясни для каждой стоимость и преимущества миграции туда. Тебе понадобятся деньги; хочешь ли ты, чтобы мои агенты востребовали те деньги, которые у тебя обманом забрали в Новой Зеландии?

— А откуда вы знаете, что меня обманули?

— Ладно, ладно! Мы не дети.

— Гм, могу я об этом подумать?

— Да. Касательно твоей эмиграции — я рекомендую тебе не ехать на планету Олимпия. В остальном у меня нет определенного совета, кроме совета мигрировать. Когда я был моложе, я думал, что смогу изменить этот мир. Теперь я так не думаю, но по эмоциональным причинам я должен продолжать сдерживающие акции. Но ты молода, и, благодаря твоему уникальному происхождению, твои эмоциональные узы с этой планетой и этой частью человечества не так сильны. Я не мог говорить об этом, пока ты не избавилась от своих сентиментальных связей в Новой Зеландии…

— Я не «избавилась» от них; меня выбросили оттуда!

— Пусть так. Пока ты не приняла решения, найди притчу Бенджамина Франклина о свистке, а потом скажи мне — нет, спроси себя — переплатила ты за свой свисток или нет. Достаточно — тебе два задания: изучить комплекс корпораций «Шипстоун», включая его внешние контакты. Второе: в следующий раз, когда я увижу тебя, я хочу, чтобы ты мне рассказала, как определить больную культуру. Это все.

Босс переключил свое внимание на консоль, поэтому я встала. Но я не была готова принять такое внезапное освобождение, так как не имела возможности задать важные вопросы. — Босс. У меня нет никаких обязанностей? Только бесцельные и беспорядочные занятия?

— Они не бесцельны. Нет, у тебя есть обязанности. Во-первых, заниматься. Во-вторых, быть разбуженной посреди ночи — или остановленной в коридоре — чтобы ответить на глупые вопросы.

— И все?

— А ты чего хотела? Ангелов с фанфарами?

— Ну… может быть, название должности. Раньше я была курьером. Кто я теперь? Придворный шут?

— Фрайдэй, твой мозг бюрократизируется. Название должности, подумать только! Очень хорошо. Ты штатный интуитивный аналитик, подчиняющийся только мне. Но вместе с должностью ты получаешь приказ: тебе запрещено обсуждать что-либо более серьезное, чем карточные игры, с любым работником аналитической секции Генерального Штаба. Спи с ними, если хочешь — я знаю, ты это делала, дважды — но ограничься в своих беседах самыми пустячными вещами.

— Босс, хотела бы я, чтобы вы проводили меньше времени у меня под кроватью!

— Ровно столько, сколько необходимо для защиты организации. Фрайдэй, ты отлично понимаешь, что в наши дни отсутствие Глаз и Ушей просто означает, что они спрятаны. Будь уверена, что я бесстыден, когда вопрос касается защиты организации.

— Вы бесстыдны безгранично. Босс, ответьте мне еще на один вопрос. Кто стоит за Кровавым Четвергом? Третья волна вроде бы выдохлась; будет ли четвертая? Что это все означает?

— Выясни это сама. Если я скажу тебе, ты не будешь знать об этом, ты просто услышишь. Подробно выясни это, и однажды ночью — когда ты будешь спать одна — я спрошу тебя. Ты ответишь, и тогда ты будешь знать.

— Ради Бога. А вы всегда знаете, когда я сплю одна?

— Всегда. — Он добавил: — Свободна, — и отвернулся.

23

Когда я вышла из святая святых, я наткнулась на входившую Голди. У меня было дурное настроение, и я просто кивнула. Я злилась не на Голди. На босса! Черт его побери. Высокомерный надменный вуайерист! Я пошла в свою комнату и занялась работой, чтобы выпустить пар.

Сначала я запросила названия всех корпораций «Шипстоун». Пока они распечатывались, я вызвала истории комплекса. Компьютер назвал две: официальную историю компании, объединенную с биографией Дэниела Шипстоуна, и неофициальную историю, помеченную словом «разоблачения». Потом машина предложила несколько других курсов.

Я сказала терминалу распечатать обе книги и запросила распечатки других источников длиной не более четырех тысяч слов и резюме всех остальных. Потом я посмотрела на список корпораций:

Я смотрела на этот список с легко контролируемым энтузиазмом. Я знала, что фонд Шипстоуна должен быть большим — у кого нет пяти-шести шипстоунов под рукой, не считая того большого, который стоит в подвале? Но теперь мне казалось, что на изучение этого монстра придется положить всю жизнь.

Я занималась мелкими деталями, когда ко мне заглянула Голди и сказала, что пора надевать на морду торбу. — И я получила инструкции проследить, чтобы ты не проводила за терминалом больше восьми часов в день и каждую неделю полноценно отдыхала в выходные.