Узкие врата (СИ) - Дубинин Антон (читать книги без регистрации TXT) 📗
Фил уже лежал в спальнике, застегнувшись по самые уши; торчала только черная макушка. Дыхание его было хриплым и неровным, как будто в груди что-то выкипало. Фил оказался совершенно прав — под сенью теплой трубы было удивительно уютно, особенно если не разглядывать окружающую красоту, а просто лечь и спать. Алан заполз в свой спальник, стараясь не пихнуть спящего (или он еще не спит? Тогда тем более…), щелкнул кнопкой фонарика — и пригрелся, свернувшись крючком, спина к спине со своим порой невыносимым, но все-таки полезным спутником.
Однако сон не спешил приходить, хотя на улице и казалось, что набросится — дай ему только волю. Юноша лежал и слушал, как где-то в дальнем углу подвала размеренно капает вода. Рядом трудно дышал Фил, и его бронхитные хрипы вдруг расшевелили у Алана внутри такую острую и сильную жалость, что он даже повернулся на другой бок и обхватил больного за горбатившиеся плечи. Тот не проснулся, только неосознанно придвинулся ближе, и так они лежали в темноте, прижавшись друг к другу, как двое спасшихся от кораблекрушения… В позе ребенка в утробе матери. Двойного ребенка.
Когда мерзнешь, лучше прижмись покрепче к своему соседу. Эту мудрость Алан вынес из совместных походов с братом — человеческие тела очень удобно прилегают друг к другу, как кусочки паззла, и у одного греется живот, а у другого — спина… Теплая труба тихо гудела над головой. Будто приговаривала что-то невнятно-ласковое на своем водяном языке. Файт, Файт, город Файт, я у тебя внутри. Защити меня, прими меня, помоги мне найти, что я ищу.
Человек, лежавший рядом, пробормотал во сне непонятное имя, двигая плечом. Наверное, что-то ему снится… Интересно, как же я к нему все-таки отношусь, подумал Алан сонно, утыкаясь лбом в широкую теплую Филову спину. Кажется, я его не люблю. Потому что он меня тоже не любит. Более того — он, кажется, меня презирает.
Есть, кроме того, ряд вещей, которые я ему никак не могу простить. Хотя теперь они все, конечно, остались за стеной — за несокрушимой стеной, отделяющей нас от блаженного периода времени, именуемого — «Когда Рик был жив». Но все же я никак, никак не могу полностью забыть… кое-чего. Того, как он смеялся над моими стихами. Того, как он уходил вперед по шпалам, а я тащился сзади, как никчемный слуга, и расшиб о шпалу большой палец. И пощечины, ох, пощечины. У него тогда сделались глаза такие… Как маленькие серые камешки, когда он меня ударил.
Но ведь и Сент-Винсент я не могу полностью забыть. Тот, первый раз, когда Фил сломал чьему-то сыночку руку. Руку, хотевшую, кстати, врезать мне между глаз… И вторую драку, когда он, не разворачиваясь, вслепую врезал поддых тому, кто навалился на меня, и сказал — быстро, сквозь зубы: «Береги голову, балда…» Зачем-то ведь ему было нужно, чтобы я берег голову. И зачем-то он все еще здесь, не дома в столице, а в мокром подвале в городе Файт. Это же мне просто, это же я верю, что мы что-нибудь найдем, а Фил — он ведь даже Стефану почти не верит… Кому же он тогда верит? Почему он все еще со мной?
Фил, словно растревоженный чужими настойчивыми мыслями о своей персоне, сильно дернулся во сне. Внутри у него что-то заклокотало, и Алан мгновенно отдернул руку, вспрянул, опираясь на локоть. Фил глухо забухал кашлем — пока еще в полусне, но уже приподнимаясь и готовясь закашлять на полную мощность…
Алан вспомнил, как однажды бронхитом заболел Рик. Так заболел, что у него даже подозревали воспаление легких. И первые несколько ночей, когда был кризис, спать братьям почти не приходилось — каждые часа полтора Рик захлебывался кашлем, а Алан просто лежал, разбуженный, за стенкой в своей комнате и изможденно пытался ему сочувствовать. На третью ночь это получалось уже плоховато…
Похоже, на этот раз что-то подобное ему предстояло с Филом. И мысль, что Филу самому от этого еще хуже, почему-то не успокаивала.
…Однако к рассвету, когда серенькое утро уже сочилось в квадратное подвальное окошко, Алан все-таки заснул. И заснул на удивление крепко. Часа два подряд он пытался как-то лечить Фила, вспоминая уроки Стефана — «Каждый человек может выгнать любую болезнь из тела. Помолись, возьми ее руками и с Божьей помощью выдерни из больного прочь. У тебя, Алан, должно хорошо получаться, я это точно знаю».
И теперь никудышный Стефанов последователь пробовал это делать по мере сил, ни словом не обмолвившись о том пациенту. Ну его, только скажет чего-нибудь обидное или просто потребует убрать руки… А так Ал тихонечко прикасался к больному, как только тот засыпал после очередного сеанса мокрого кашля (и смутно понимая, что лучше бы положить ему ладонь на голую грудь, но и так подойдет — руку на плечо, поверх спальника…) И представлял себе, по словам Стефана, что болезнь — это черная липкая грязь, которая накопилась у Фила в груди. И эту грязь надо на пальцы наматывать, как липкие веревки, Господи, пожалуйста, помоги, наматывать, а потом эти черные веревки — вытягивать, прямо через собственную руку, вытягивать, вытягивать, вытя…
Так Алан и уснул, вконец запутавшись в черных липучках, и сам не заметил, как отключился. И снилось ему, что он спит в подвале в городке Файт, Вера, куда приехал в поисках Последнего Короля. И лежит он в своем зеленом спальнике на ложе из картонок, под гудящей теплой трубой, а рядом, тяжело дыша под его рукой, спит его брат Ричард.
Пробудился он сразу от двух настойчивых мыслей. Первая — что все хорошо и правильно, а вторая — что хватит спать, спешить надо. И так вон сколько времени растратили, а опаздывать нельзя, опаздывать смертельно опасно.
Алан сел, хлопая глазами; потом потянулся тормошить и будить ровно дышащего беспробудного Рика, потыкал его в плечо.
Рик завозился, что-то бормоча, потом высунул, наконец, из спальника темноволосую голову и окончательно оказался Филом. С тихой, сладковатой болью по всему телу смотрел Алан на этого человека, радуясь про себя, что не успел его никак окликнуть по имени.
— Что, утро? Много мы проспали? Небось уже часов десять?
— Одиннадцать, — покорно ответил Алан, глядя на запотевшие изнутри циферблата часы.
Фил, всклокоченный и небритый, только присвистнул, стремительно садясь.
Подвал при дневном освещении выглядел не так уж скверно. Просторный, довольно чистый — если не считать той единственной кучки мусора, в которую вчера шлепнулся Алан. Здесь, видно, и правда по временам находили приют довольно чистоплотные бродяги, а может, и неформальная молодежь тайно от родителей баловалась наркотиками; кто бы это ни был, они соблюдали относительный порядок в своем секретном штабе. В дальнем углу из перемычки меж двумя трубами капала вода — звук этих самых капель и тревожил Алана тогда, в темноте; под водокап чья-то заботливая рука подставила пластмассовую детскую ванночку, полную сейчас почти до краев. Ал проверил — обыкновенная водопроводная вода, холодная, довольно чистая. Фил не успел пресечь геройской акции — обрадованный чистюля сунул туда голову и за пять минут вымыл ее с шампунем, после чего развернулся в поисках полотенца, с волосами, потемневшими от влаги, с такой маленькой головой, когда намокла шевелюра…
Фил поднялся на ноги, собираясь найти в рюкзаке чего-нибудь перекусить; потер ладонями грудь, словно прислушиваясь к собственному дыханию. Это кажется — или в самом деле стало легче? Вроде бы и не слышалось в груди такого громового клокотания; он пару раз кашлянул — надрывно, но разве сравнить со вчерашними достиженьями! Алан из-под полотенца на голове взирал на него пытливо и в то же время стеснительно, как прекрасная гурия из-под чадры.
— Говорил же — без всяких аспиринов быстрей пройдет, — удовлетворенно отозвался Фил на его взгляд. Тот открыл рот… и закрыл его обратно. Он совершенно не был уверен, что имеет к этому какое-нибудь отношение.
— И где мы намерены искать Короля на этот раз? — осведомился Фил между прочим, раскладывая бутерброды на тетрадном листе и разливая по кружкам молоко. Алан воззрился на него в подвальном полумраке, забыв проглотить кусочек печенья.
