Энергия подвластна нам - Иванов Валентин Дмитриевич (электронная книга .TXT) 📗
Много мысли и труда вложили люди в это сооружение. Было время, когда пришлось собрать все воды с окрестных гор, потому что производство атомной энергии требовало интенсивного охлаждения аппаратов.
Потом вода оказалась излишней. Процесс уже не чуждался в охлаждении. Это был большой шаг вперёд. Сложная вначале схема упрощалась.
Глядя на стальной шар, Фёдор Александрович невольно вспоминает пройдённое. Трудности были большие. Но люди росли на работе. Много людей выросло в труде, достигло зрелости. Широк ныне путь к знанию, тысячи идут к вершинам… Поэтому-то и удаётся всё!..
Смолкает шум дневных работ. Фёдор Александрович смотрит вверх, в тёмное небо, куда высоко уходит сферический купол энергоустановки.
Издревле назывались эти места Соколиной Горой, а теперь люди, работающие в серых бетонных зданиях, называют их «Солнечной лабораторией»…
«Солнечная лаборатория»… Вечером Фёдор Александрович просматривал журналы наблюдений последнего месяца. В одном из них оказалось три листка, очевидно кем-то забытых.
Фёдор Александрович читал:
«…Наше Солнце на своей поверхности имеет температуру порядка шести тысяч градусов, а внутри – двадцати миллионов!!! Это можно определить математически, но я не могу представить себе такую температуру…»
«…Почему Солнце даёт энергию? Если бы оно состояло из чистого углерода, то есть из угля без посторонних примесей, или алмаза, оно бы полностью сгорело за пять или шесть тысяч лет. Если бы оно давало энергию за счёт сжатия, его хватило бы только на пятьдесят миллионов лет. К тому же, если и допустить такое предположение, то приблизительно двадцать миллионов лет назад наша Земля была бы частью постепенно сжимающегося Солнца, захватившего тогда своей массой нынешнюю орбиту Земли, – следовательно, и сама была бы тогда горячей, газообразной массой!..»
«…Но ведь геология и палеонтология бесспорно доказали, что органическая жизнь на Земле существует почти миллиард лет. Это значит, что уже один миллиард лет назад Солнце давало Земле такое же количество энергии, как сейчас.»
«…Мы теперь знаем, что никакие химические или механические источники солнечной энергии, как это думали прежде, ничего не объясняют. Всё дело в превращении элементов и в освобождении энергии атомных ядер! Солнце на восемьдесят два процента состоит из водорода. Превращение водорода в гелий на Солнце и является постоянным источником энергии. Вот расчёт: атомный вес водорода равен 1,00813. Атомный вес гелия равен 4,00386. Четыре атома водорода превращаются в один атом гелия и освобождают 0,02866 единицы массы. Она переходит в энергию! В этом-то всё дело. И так было всегда!..»
«…Теперь мы знаем подлинный секрет солнечного производства. Атомная энергия, сила атомного ядра – вот настоящий источник жизни. И Солнце не потухнет миллионы лет. И жизнь будет существовать вечно, Всё остальное – просто выдумки. Она всегда будет – наша юная, прекрасная жизнь!»
«…Здесь, в лаборатории, научились синтезу и превращению элементов! Это такая громадная сила! Здесь это делают в самом маленьком размере, только лабораторно, как принято говорить, но уже получают в секунду восемьсот тысяч больших калорий. Ведь это четыре тысячи тонн пара в час. И лаборатория даёт мощность около семисот тысяч киловатт, кроме тепла. А источник – несколько граммов вещества!!! Голова кружится, как подумаешь.»
«…На Соколиной Горе начали строить атомную энергетическую станцию. Мы выгоним холод, дадим энергию на всю северную часть хребта, сделаем всё, что захотим! Всё, всё!»
«…Как приятно мечтать о том, что будет! Будет наше, советское Солнце! В бывшей тундре разведут розы, будут новые, белые города, как на юге, в них будет пахнуть белой акацией, а океан станет, как море в Сухуми или в Батуми, тёплым и добрым. Как хорошо будет! Как хорошо жить!..»
Листки были исписаны старательным, круглым почерком. Вероятно, кто-нибудь из молодых практикантов написал всё это. Фёдор Александрович положил листки в журнал. Что же, формулировки и выводы правильны!..
На следующее утро учёные готовились к отъезду. Фёдор Александрович заканчивал последний разговор с начальником строительства Соколиной Горы и инженерами, когда принесли радиограмму из Красноставской Энергетической Станции Особого Назначения. На белом бланке плотной бумаги самопишущий приёмный аппарат зафиксировал набор шифрованных знаков, под которыми был напечатан перевод:
«Ночью отмечены интенсивные также весьма близкие прохождения радиации условно сигма точка Повторяем сигма наблюдался вблизи точка. Имеем особенно полные наблюдения точка. Подпись».
Прочтя радиограмму, Фёдор Александрович сказал Михаилу Андреевичу:
– Вы поедете на Красноставскую, товарищ Степанов. До сих пор отражённые луной радиации наблюдались в относительно далёком прохождении. Посмотрите вместе с ними.
– Сегодня ночью Красноставская просила помощи, – вмешался начальник энергетического хозяйства Соколиной Горы.
– И вы им дали за счёт резерва? – спросил Степанов.
– Нет, им потребовалось столько энергии, что пришлось давать из основных мощностей!
– Ну вот! Тем более… Посмотрите, Михаил Андреевич, что там происходит, – сказал академик. – Мне не хотелось бы давать им мощность отсюда, это будет влиять на разворот работ. А вам, – он обратился к начальнику энергохозяйства, – следует увеличить резерв.
Через час с расположенного в широкой, плоской лощине аэродрома Соколиной Горы поднялись в воздух два лёгких самолёта.
Один пошёл на юго-запад, а второй – на юг, по меридиану Соколиной Горы, над поросшими лесом горами.
Глава третья
СТЕПНОЕ ОЗЕРО
Для путешественника, летящего на самолёте, степь с высоты однообразна. Далеко тянется она с редкими берёзовыми рощами, с массивами поспевающих хлебов, блестит зеркалами частых озёр.
В этот час воздушный наблюдатель мог бы заметить маленькую точку – лошадь, запряжённую в лёгкую тележку, в которой сидят два человека. С высоты кажется, что тележка неподвижна. Она находится в нескольких километрах от села на чуть заметной дороге – тропе, ведущей к широкому озеру.
Жаркий августовский день близится к вечеру. Чисто светлоголубое небо: в нём ни облачка. Ветер, дувший весь день, стихает.
Бодрая, сильная, хоть и «невидная» лошадь бежит спорой рысью по поросшей травой дороге.
Кончаются массивы высокой оплошной колхозной пшеницы. Колёса мягко катятся по отросшей отаве приозёрного луга.
Из двух седоков тот, кто правит лошадью, одет в выцветшую армейскую гимнастёрку с тёмными следами погонов на плечах. На груди дырочки от орденских колодок. Под старой армейской фуражкой – энергичное, загорелое лицо. Зеленовато-серые глаза, окружённые мелкими морщинками, смотрят спокойно. Лет этому человеку сорок, может быть чуть больше.
Его спутник кажется много моложе. Он сидит, слегка подавшись вперёд, и во всей его фигуре, в уверенно поставленной на широких плечах голове, в улыбке, которая прячется в глубине глаз и уголках губ, чувствуется та особая радость, которую испытывает городской житель, вновь соприкасаясь с природой. На нём спортивная зелёная куртка, перетянутая широким ремнём большого двухрядного патронташа.
Короткие чехлы ружей, высокие резиновые сапоги, без которых не проберёшься к просторным озёрам. Это – охотники.
Приехали. Привалом служит крайний, ближний к озеру стог. А солнце всё ближе и ближе к горизонту!..
Охотники поспешно выпрягли и стреножили лошадь. Приученная к степным привалам, она никогда далеко не уйдёт, сама напьётся воды у озера, в камышах, а травы, сочной степной травы, кругом много.
Торопясь, они достают ружья из чехлов, вытаскивают из мешков резиновые лодки и накачивают их лёгкими мехами.
