Время до Теней (СИ) - Кондрашова Искандера (е книги txt) 📗
Я опустила голову и тяжело вздохнула. Это было правдой. Отец мог бы попросить Государя, чтобы на проступки, мешающие моей карьере, закрыли глаза, и, я уверена, прапрадед бы не отказал, если бы не одно «но» – я просила этого не делать…
– Продолжив карьеру Охотницы, я бы навсегда осталась в тени сомнительной славы моих родителей. Я всегда понимала, что... буду справляться хуже их, дед.
– А ты бы хотела их превзойти? – спросил Государь. – К чему эта гордыня, княжна? Это эпсилонцы на тебя так плохо повлияли? – усмехнулся он, кивнув Илару.
Я хмуро воззрилась на прапрадеда:
– Я бы предпочла оставить эту тему.
Я ожидала бури, но она так и не разразилась.
– Морру, твоя семья всегда проявляла… вольности, – усмехнулся Государь.
Предки моего отца происходили не с альфы, предки моей матери не вовремя записались в революционеры. Моя семейка – сплошное разочарование.
– Ваша верность всегда окупала все проступки, – напомнил дед.
Верность... сердце, судя по ощущениям, упало куда-то вниз. Он знает. Я совсем не задумывалась о том, как трудно будет утаить что-то от человека, который старше меня, по меньшей мере, в четыре раза и который почти всю свою жизнь связал с умением читать между строк о том, что люди по своей воле говорить не желают...
– Морру, я верю, что ты живая можешь принести больше пользы, – заявил Государь, проницательно взглянув на меня. – Расскажи мне... ещё что-нибудь об эпсилоне.
Я судорожно вздохнула и почти шёпотом ответила:
– Я... я не знаю...
– Брось, княжна! – фыркнул дед. – Ты уже не в том возрасте, да и на кону не те цели, чтобы просто пожурить тебя, погрозить пальчиком и оставить без подарков на Рождество.
Мой взгляд скользнул по гладкому серому металлу полумаски, точно повторяющей черты лица Государя. Дед больше походил на механизм, сплошь состоящий из металлических и полимерных конструкций, хотя механизм этот всё ещё обладал разумом человека. Очень проницательным разумом.
Тени... Я погладила для успокоения нервов сидящую на плече цвиэски и покосилась на Илара, ожидая, что сейчас он мысленно передаст мне, какая интересная судьба меня ждёт, вздумай я предать эпсилон. Но нелюдь ответил мне совершенно невозмутимым взглядом и лишь слегка кивнул, фактически благословив подписать смертный приговор эпсилону.
– Я жду, – мягко напомнил Государь.
– Тени, – выпалила я. – В Пространстве класса «эпсилон» наблюдаются миграционные потоки субстанции неизвестной природы, которая может временами становиться материальной и принимать различные звероподобные формы. Местное правительство… советники способствуют поддержанию страха перед этим явлением, – тараторила я, как заведенная. – Хотя лично мне кажется, что так называемые «Тени» – отголосок какой-то давней катастрофы, уничтожившей большую часть видового разнообразия. И ещё... – я слегка перевела дух, ошеломлённая легкостью, с которой обрекала целый мир на экспансию Государства. – Ещё... как оказалось, можно... что-то вроде... «мысленно позвать Тени», то есть, подтолкнуть субстанцию материализоваться…
Государь молча выслушал меня, видимо, ожидая, когда я, наконец, подведу итог своим умозаключениям.
– Я... я предлагаю использовать страх аборигенов против них самих. Это всё.
Меня вывела из оцепенения череда медленных хлопков в ладоши.
– Браво, княжна. Я доверяю профессионализму твоих наблюдений. Твоя жизнь снова принадлежит тебе. У тебя есть двадцать четыре часа, чтобы покинуть Старую Москву и никогда больше не появляться в Пространстве класса «альфа» и других мирах, находящихся под протекторатом человечества.
Я раз за разом прокручивала в мозгу состоявшуюся аудиенцию. До последнего момента я надеялась, что Государь подаст какой-нибудь знак, намёк, свидетельствующий о том, что приговор будет на самом деле не столь суров. Надежды оказались тщетными. Доминик был взбешён.
Время пошло. Я бросила взгляд на часы, мысленно прикинув, что от моих двадцати четырёх часов беспощадно утекающее время уже отгрызло несколько минут. Сунув извивавшуюся цвиэски в руки Илару и тщательно избегая смотреть в глаза нелюдю, я, оторвавшись от своих спутников, поспешила к выходу. Брат нерешительно окликнул меня, но я отмахнулась. Я воспользовалась не теми ходами, которыми нас вели по Дворцу, а широкими светлыми коридорами, переплетения которых мне были известны со времён детских игр, сбежала по мраморной лестнице и, прошмыгнув мимо гвардейцев, каменными изваяниями застывших у дверей и не решившихся задержать «княжну Морруэнэ», выбежала на улицу.
Пронизывающий ветер яростно рвал последние листья с деревьев сада, разбитого перед Библиотекой, закручивал их в вихре и размётывал по аллеям. Тяжёлые серые тучи, набрякшие обещанием скорого дождя, быстро плыли по низкому небу. Ветер плетьми проходился по лицу, забирал крохи тепла и трепал волосы, хотя я этого почти не ощущала – лихорадочная жажда действия горячила мне кровь и гнала вперёд почти бегом. Я сбежала по пологой дороге, ведущей к набережной. У воды было ещё холоднее. Тяжело дыша, я присела на гранитный парапет, немеющими пальцами выщелкнула сигарету из пачки и достала зажигалку. Прикурить в таких погодных условиях было довольно трудно, но я достойно справилась с этим непростым заданием и, прикрыв глаза, с наслаждением затянулась. В правом боку что-то (возможно, печень) неприятно покалывало после бега. Я только сейчас поняла, что на мне до сих пор сковывающий движения и совершенно не греющий парадный мундир Охотника. С кислой миной бросив окурок в канал, я обхватила себя руками, чтобы хоть как-то согреться, и мрачно уставилась в тёмные маслянистые воды. Надо было или срочно искать оправдание своему спонтанному побегу, или, чтобы не выглядеть совершенной идиоткой, срочно куда-нибудь податься… или к кому-нибудь…
Озарение пришло как-то само собой. Вознеся формальную молитву Небу и Триаде, чтобы он оказался дома сегодня, я спрыгнула с парапета и бегом поспешила к своей цели. Время дорого – а мне ещё нужно было пересечь два квартала.
Отдышавшись после подъёма на девятый этаж панельного многоквартирного муравейника с вечно сломанным лифтом, я медлила с нажатием на кнопку звонка. Все мои действия за последний час попахивали, мягко говоря, безумием, помутнением рассудка загнанного зверя. Впрочем, не возвращаться же обратно?
Он открыл почти сразу.
– Мор…
Я переступила порог квартиры, осторожно закрыла за собой дверь и подошла вплотную к нему. Поднявшись на цыпочки, чтобы стать одного с ним роста, я легонько взъерошила его чёрные непослушные волосы, обняла за шею и прошептала:
– Ничего не говори, Орвил. Ничего…
Свободной рукой я отцепила от пояса меч с эпсилона и уронила его на пол, за клинком последовали металлические декоративные наручи. Руки Орвила нерешительно взялись за пряжки ремней перетянувших мою талию поясов. Я закрыла глаза и поцеловала его. Он ответил, развеивая сомнения в том, правильно ли я трачу оставшиеся мне часы пребывания здесь.
Я лежала на спине, закинув ногу на ногу, и уставившись в потолок, в который раз пыталась научиться курить, выпуская дым кольцами.
– Вот, собственно, и всё, – медленно произнесла я, закончив рассказ о своих злоключениях Орвилу.
Лёгкая усталость принесла с собой не особое чувство уюта и умиротворения, а какую-то необъяснимую неприятную опустошённость. Я затушила окурок, бросив его в стоявшую на прикроватном столике пепельницу, и повернула голову к лежащему рядом Орвилу, взглядом следя линию его профиля. Интересно, чувствует ли сейчас он тот же диссонанс, что ощущаю я?
– Мне ничем тебе не помочь, Морру, – наконец, сказал он. – Ты решила, куда отправишься?
Я пожала плечами и задумчиво пошевелила пальцами правой ноги:
– Не знаю ещё… каппа, дельта, лямбда, пси, омикрон, сигма – вариантов масса…
– Ты сейчас умышленно перечислила почти все миры, обитатели которых наиболее враждебно относятся к человеку? – недоверчиво спросил Орвил, повернувшись ко мне.
