Исс и Старая Земля - Вэнс Джек Холбрук (читаем книги .txt) 📗
— Да, именно графиня, да еще ее псы! — проворочала Катрин. — Они-то и загнали в гроб бедного графа Рауля!
— Как это? — удивилась Уэйнесс.
— Это, конечно, одни только слухи, но дыма без огня не бывает — говорят, что граф перед смертью запретил графине таскать собак в столовую, а вскоре взял да и выпрыгнул из окна в Северной башне! Графиня говорила, что его просто совесть загрызла из-за собственной жестокости по отношению к ней и ее милым зверушкам.
Все трое засмеялись.
— А теперь в Мирки тихо, — подытожила Катрин. — Графиня принимает только по субботам, они там играют в пикет по маленькой, а если старухе приходится проиграть больше нескольких пенсов, она впадает в такую ярость, что хоть святых вон выноси.
— А если я вдруг попрошу разрешения навестить графиню, примет она меня? — спросила Уэйнесс.
— Это уж какое настроение у ней будет, — вздохнула Стася.
— Например, в воскресенье не ходите. А то не дай бог, она проиграла сол, другой!
— Но самое главное, не вздумайте прийти туда с собакой! — предупредила Катрин. — А то в прошлом году ее внучатый племянник барон Партер заявился к ней со своим мастиффом, и как собаки увидели друг друга, да как начали выть и рваться; и так, что хоть уши затыкай! Некоторые из графининых болонок аж занемогли, так что барону Партеру пришлось убираться со своим мастиффом, и слова не успев сказать бабке.
— Два полезных совета у меня уже есть, — улыбнулась девушка. — А что еще?
— Сказать правду, дело божье — графиня сущий дракон!
— И скряга к тому же, — добавила Катрин. — Покупает у меня журналы только месячной давности, потому что я продаю их за полцены. Поэтому она в жизни всегда и отстает на месяц.
— Так что если наступит светопреставление, графиня узнает об этом на месяц позже, — весело расхохоталась Стася.
— Ладно. Пора закрывать лавочку — объявила Катрин. — Надо пойти приготовить ужин Леопольду, а то он весь день рыбачит, а поймает ведь не больше уклейки! Пойду, открою банку с макрелью — может, одумается.
Уэйнесс не стала более злоупотреблять гостеприимством, оставила своих новых подружек и вернулась в харчевню. Телефона в ее комнате не оказалось, и пришлось пользоваться общей кабиной на первом этаже. Она позвонила в «Ветры» и рассказала дядюшке последние новости.
— Графиня Оттилия, кажется, еще больший урод, чем я предполагала, и, боюсь, толку от нее будет мало.
— Дай-ка мне подумать, — вдруг ответил Пири. — Я скоро перезвоню тебе сам.
— Ладно, и все-таки я хотела бы… — Девушке показалось, что в комнату к дяде кто-то вошел, и она выключила свое изображение.
— Уэйнесс! — громко переспросил Пири. — Ты на месте?
Лицо девушки вернулось на экран.
— Да, на месте. Просто в один момент мне показалось…
— Показалось что? — потребовал Пири.
— Это просто нервы, дядя. — Девушка посмотрела через плечо, потому что ей снова показалось, что кто-то их подслушивает, но теперь уже здесь. — Мне кажется, что от самых «Ветров» меня кто-то преследует.
— Объяснись, пожалуйста.
— Да нечего тут объяснять. Некая машина ехала за мной до Тиренса, и за рулем сидел некто с черными усами. В Шиллави я снова видела этого типа и разглядела уже как следует: этакий толстячок, такой кроткий на вид… Но больше я его не видела.
— Что ж, будь осторожнее — вот и все — бодро посоветовал Пири.
— Именно это я постоянно и твержу себе сама. После Шиллави, казалось уже ничто мне не угрожает, но я все нервничала. Вспоминала всякие шпионские романы, прослушивающие устройства, ну и так далее… В Драшени я проверила свою одежду и нашла нечто подозрительное: маленькую черную коробочку, чуть меньше губной помады. Я зашла в вокзальный ресторан и, вешая плащ, подсунула ее за вороник какого-то висевшего рядом пальто. Потом сразу села на автобус и уехала сюда, в Тцем, а пальто улетело в Загреб или куда-то еще.
— Отлично! Однако кому могло бы это все потребоваться, ума не приложу.
— Джулиану — если он разочаровался в своих поисках в Крое.
Пири промычал что-то неразборчивое, затем добавил:
— Но как бы то ни было, ты, кажется, ловко улизнула. Но и я тут тоже времени даром не терял и, надеюсь, ты останешься довольна. Так вот: не надо считать, что граф Рауль был уж таким бескорыстным и лишь из чистого энтузиазма стал горячим поклонником и членом Общества. Словом, говорю в двух словах. Сегодня о тебе сообщит графине барон Штам, ее кузен. Подробности потом, но ты у нас будто бы студентка ботанического факультета, которая хочет просмотреть бумаги графа по этому вопросу. Если сможешь поставить себя с графиней правильно, получишь возможность посмотреть и все ее остальные архивы.
— Звучит заманчиво. Когда отправляться в замок?
— Завтра, поскольку позвонит он в замок сегодня лишь поздно вечером. А зовут-то меня по-прежнему Уэйнесс Тамм?
— В псевдониме нет смысла, я думаю. Однако, о своих связях с Обществом натуралистов — молчок.
— Я все поняла, дядя.
На следующее утро Уэйнесс влезла в рахитичную старую повозку, совершавшую ежедневные рейсы между Тцемом и еще несколькими забытыми богом деревушками на востоке. Протрясясь три мили по долам и холмам, миновав темный лес, тянущийся вдоль берегов реки Зогор, девушка сошла, наконец, перед массивным железным порталом, охранявшим аллею, ведущую прямо в замок. Ворота были открыты, караулка пуста, и наша разведчица отважно направилась прямо по аллее. Примерно через двести ярдов, обогнув купу елей, заросших болиголовом, новоиспеченная студентка ботанического института вышла прямо к фасаду Мирки Пород.
Уэйнесс уже на раз замечала в старых зданиях некую странную особенность — можно было подумать, что они впитывали дух всех своих прежних обитателей и сами становились похожими на них. Но правда ли это? Или все это только игра воображения? Приписывание человеческих качеств неживым вещам?
Как бы там ни было, замок Мирки Пород, купающийся в рассветных лучах, действительно казался ей задумчивым и трагическим старым грандом, усталым и равнодушным, однако и слишком гордым, чтобы кому— то жаловаться.
Сама архитектура здания, как показалось девушке, не поддерживала, но и не отрицала такого впечатления — она просто была изысканно эстетична. Чрезмерность и массивность уравновешивались здесь элегантностью формы, все удивляло неожиданными сюрпризами. Правда, обе башни, и северная, и южная, выглядели несколько тяжеловато, слишком высокими и слишком неприступными, а крышу основного корпуса украшали три конька, причем, под каждым был балкончик. Но прилегающий парк неожиданно оказался бедным — просто пустая лужайка, тянущаяся от замка до линии стоявших как на страже кипарисов. Все это выглядело так, словно какой-нибудь юный романтик наскоро набросал на листке бумаги условный замок или просто попытался вспомнить старые картинки, какими украшались его любимые детские книжки.
Уэйнесс позвонила в колокольчик, и дверь немедленно открылась, явив взору пришелицы пухлую молоденькую горничную, на вид чуть старше ее самой. На горничной красовалось черное платье с белым кружевным чепчиком, удачно оттенявшим густые белокурые волосы. Уэйнесс она показалась весьма важной, несмотря на вежливое обращение:
— Я вас слушаю.
— Меня зовут Уэйнесс Тамм, мне назначено быть у графини в одиннадцать.
Голубые глаза горничной вспыхнули удивлением.
— А! Но мы мало кого принимаем столь поздно, ведь графиня считает, что всякий приходит сюда или обыграть ее в карты, или продать ей фальшивые драгоценности, или похитить чего-нибудь из замка. И, в целом, она, ей-богу, права! По крайней мере, я в этом уверена.
— Мне нечего продавать, а украсть что-нибудь не хватит решимости, — рассмеялась Уэйнесс.
— Хорошо, — спокойно улыбнулась горничная. — Я проведу вас к нашему чудовищу и, надеюсь, все сойдет гладко. Только держитесь попрямее и обязательно оцените собак. Так как ваше имя, повторите еще раз, пожалуйста?
