Евангелие от Тимофея - Чадович Николай Трофимович (лучшие книги онлайн .TXT) 📗
«Если ты читаешь эти слова, значит, ты свой человек. Дикари написанного от руки не понимают.
Не знаю, как ты попал сюда, но скорее всего ты мой земляк. Дырка, через которую я сюда провалился, находится в Ребровском районе. Точное место указать не могу, поскольку дело случилось ночью, я был слегка выпивши. Пару лет назад недалеко отсюда поймали курицу – зверя, в этих краях невиданного. Я как глянул, сразу определил, наша, ребровская. Впоследствии, правда, она занемогла, и пришлось сварить из нее суп, согласно имеющейся рецептуре. Правда, без лапши и соли.
Книгу эту береги, она единственная память о нашем родном доме. В трудные минуты я читаю ее и нахожу ответы на все вопросы. Дикари чтят эту книгу как нечто святое. Некоторых я учу по ней чтению.
До моего появления здесь были бардак и неразбериха. Можешь убедиться, какой я навел порядок. Хотя пришлось мне несладко. Особенно в первое время.
Чтобы тебе было проще управлять этим народом, запомни следующие правила.
Никогда ничего никому не давай. Твою доброту сочтут за слабость. Впрочем, в хорошем государстве и давать-то нечего. Поступи по-другому. Сначала отбери что-то. Древнюю привилегию, праздник, традицию. Потом верни. Прослывешь справедливым и добрым повелителем.
В одиночку управлять нельзя. Каждую щель не заткнешь. Передавай власть на местах особо доверенным людям. Этим можешь дать вдвое против обычного. Но не больше. Остальное они все равно украдут. Будь с ними строг, но справедлив. Они за тебя любую глотку перегрызут. Но к себе никого не приближай. Особенно людей способных. Если поднял кого-то, то вскоре и опусти. Но сделай это чужими руками. Чем выше птичка залетела, тем больше у нее врагов.
Наибольший вред государству доставляют умники, много о себе возомнившие. Это лишние рты, будь с ними беспощаден. Хотя бывают исключения. Одного-двух можно приблизить. Кто-то же должен рисовать гербы и придумывать для народа сказки.
У государства должен быть враг. Это один из залогов его существования. Враг может быть как внешний, так и внутренний. Внутренний даже еще лучше. Если нет врага – придумай. Наличие врага будет держать народ в повиновении и оправдает всякие чрезвычайные меры. На врага можно многое списать. К врагам могут быть причислены сверхъестественные силы и явления природы.
Ни один человек, в идеале, не должен оставаться без внимания государства. Отбившаяся овца становится добычей волка. Или просто бесполезной овцой, от которой ни шкуры, ни мяса. Чем больше люди работают, тем меньше остается у них времени для излишних размышлений. Ничего страшного, если работа эта будет бесполезной. Главное, чтобы она утомляла.
Государство не может существовать без законов. Поставь дело так, чтобы все законы свято соблюдались. Закон необязательно должен быть понятным, но он всегда должен быть строг. Неплохо, если законы допускают различные толкования. Ведь толковать их все равно будешь ты или назначенные тобой судьи. Постарайся, чтобы за один и тот же проступок человека можно было и наказать, и наградить. Казней не бойся. Бабы тут рожают, как кошки. Будь тверд. Но не уничтожай всех виновных подряд. Прощенный смертник может стать преданным помощником.
Людей, а следовательно, и государство губит корысть. Человек, обремененный скарбом, неохотно идет в военный поход и плохо работает. Домом для человека должно быть все государство, а не конкретная берлога. Поэтому постоянно тасуй людей, не давай им засиживаться на месте. Если мне не удастся до конца извести корыстолюбие и скаредность, заверши это дело. Для воина достаточно боевого бича, для кормильца – рабочего топора. Не поощряй торговлю, она развращает народ. Военная добыча и урожай – достояние государства. Каждый пусть получит столько, сколько ему надо, то есть чтобы только не умереть с голоду.
Еще в большей мере государству мешает семья. Человек всегда будет любить своих детей больше, чем начальников. Чадолюбие является причиной воровства, служебных злоупотреблений и даже измены. Понятно, что искоренить деторождение невозможно, да это и повредит интересам государства. Установи такой порядок, чтобы люди растили не своих, а чужих детей. А дабы у них не возникла привязанность к чужим детям, пусть все время этими детьми обмениваются.
Ходить без штанов неприлично. Сделай так, чтобы штаны стали предметом зависти. Пусть люди стремятся к обладанию ими. Отучи их жрать разную гадость, особенно жаб. Мало ли что им нравится!
Мозги у этих людишек еще не забиты всякой ерундой. Веди их в будущее прямым путем, не позволяй плутать. Не бойся трудностей. Любое дело доводи до конца. Пусть даже сейчас погибнет каждый второй, неминуемо наступит такое время, когда счастливы будут девяносто девять из ста. Так что пусть потерпят.
Помни о том…»
На этом месте записи обрывались. Поскольку рецепты вторых блюд и напитков отсутствовали, можно было предположить, что в книге недостает почти половины листов. Какие еще откровения Тимофея остались для меня тайной, можно было только догадываться. Самое печальное, что никаких указаний относительно местоположения пресловутой «дыры» я не обнаружил. Да и попал я сюда не из Ребровского района. Про такой я даже и не слышал. Надо обязательно выяснить судьбу второй половины книги. С минуту я внимательно рассматривал Дырявое Железо – до блеска истертую шайбу миллиметров двенадцать в диаметре. В этот мир она попала скорее всего в кармане Тимофея. Трудно было даже представить, сколько человеческих судеб определила она, скольких сделала счастливыми, а скольких погубила. Вот уж воистину реликвия так реликвия!
Размышления мои как-то сами собой перешли в дремоту. Это был мой последний спокойный сон на Вершени.
Не имея никакого представления о порядке ведения государственных советов, я все же не стал перекладывать эту обязанность на чужие плечи – такой знак внимания мог быть истолкован присутствующими превратно. Не составив себе хотя бы минимального представления о будущих соратниках, я никого не хотел раньше времени выделять.
– Где остальные Письмена? – спросил я, положив руку на книгу. – Тут нет и половины страниц.
Реакция на мои слова была странной: кто-то вздрогнул, как от удара, кто-то удивленно выпучил глаза, кто-то, наоборот, опустил их. В задних рядах послышался возмущенный шепот. Яган разинул было рот, но так и не решился ничего сказать.
– Может быть, я допустил какое-то кощунство? – снова спросил я. – Если так, то поправьте меня. Но ответ на свой вопрос я все же хотел бы получить. Кто тут самый смелый?
– Разве Письмена можно делить на части? – откашлявшись, осторожно сказал человек, в котором я узнал Лочу, вновь назначенного Главного Стражника Площади. То ли он был смелее других, то ли просто еще не поднаторел в дворцовом этикете. – К Письменам ничего нельзя прибавить, так же как и отнять. Если человека разъять на половины, он уже не будет человеком… Возможно, ты оговорился?
– Возможно. – Я уже хотел оставить эту явно шокирующую тему, но, вспомнив наставления Тимофея, решил проявить твердость. – Однако я хотел бы выслушать все, даже самые невероятные сведения о Письменах. Тот, кто захочет завоевать мое расположение, найдет, что сказать.
– Рассказывают, – не очень уверенно произнес Гердан, – что после того, как Тимофей покинул нас, между Друзьми произошел разлад. Вот тогда-то Вершень и разделилась на две враждующие силы. Отступники утверждают, что истинные Письмена у них, но это, конечно, ложь. Тимофей принес только одни Письмена, те, которые ты созерцаешь. Все остальные подделка и ересь. Когда мы победим Отступников, это будет окончательно доказано.
Так, подумал я. Скорее всего книгу разорвали в потасовке, и теперь ее вторая часть находится у Отступников, злейших наших врагов. И точно так же, как здесь, там ищут в поварском справочнике ответы на все загадки бесконечного мироздания. Научи дурака Богу молиться…
– Что известно об Отступниках? – спросил я. – Где их армия?
