Евангелие от Тимофея - Чадович Николай Трофимович (лучшие книги онлайн .TXT) 📗
По этому вопросу докладывал Душевный Друг, нечто среднее между министром связи и шефом разведывательного ведомства. Доклад был составлен в таких уклончивых и обтекаемых выражениях, что толком из него ничего нельзя было узнать. То ли Отступники окончательно разгромлены, то ли они вот-вот ворвутся в Ставку. То ли наша армия умножается и крепнет, то ли от нее остались рожки да ножки.
Выступивший следом Закадычный Друг сообщил, что, пока я почивал, против меня составлен заговор, главные роли в котором играют Близкий Друг, Душевный Друг, Главный Страж Хором и еще несколько присутствующих здесь лиц. Заявление это, впрочем, довольно слабо аргументированное, было выслушано с большим вниманием, точно так же, как и скупая, лишенная патетики и эмоций информация Главного Стража Хором, обвинявшего в заговоре и попытке узурпации власти Закадычного Друга, Ближайшего Друга, его тестя и шестерых тысяцких, в настоящий момент выводящих свои войска из казарм. Окончательную ясность внес Лоча, Главный Страж Площади. По его словам, тысяцкие поспешили в казармы не для того, чтобы побудить служивых к мятежу, а единственно с целью испробовать сваренную накануне брагу. Однако, прежде чем это обстоятельство уточнилось, тысяцкие для верности были казнены. Впрочем, туда им и дорога, закончил он.
Так и не выяснив до конца, кто же конкретно хочет меня свергнуть (обвинения в злом умысле были выдвинуты против всех присутствующих, не исключая Ягана и Гердана), я распустил Совет, не назначив Лучшего Друга.
– Где же твоя охрана? – спросил Головастик, как будто мы с ним только вчера расстались.
– Откуда я знаю… А разве меня должны охранять?
– Когда мы скитались с тобой по Вершени и ночевали под первым попавшимся кустом, за твою жизнь никто не дал бы и драной рогожи. Зато сейчас, думаю, найдется немало людей, которые не пожалеют за это и тысячи железных ножей.
– Где ты был все это время?
– Сидел вместе с разбойниками и ворами.
– Может, ты голоден?
– Если угостишь, не откажусь.
– Интересно, где здесь может быть еда? – Я прошелся из угла в угол мрачного огромного зала, выглянул в пустой темный коридор.
– А где твои слуги? Друзья? – спросил Головастик.
– Наверное, сбежали. Может, ты видел кого-нибудь, когда шел сюда?
– На площади валялось несколько трупов, а в покоях негде ступить из-за свежей крови.
– Не думал я, что так получится…
– А что же ты думал? Что тебя цветами забросают? Большая власть – это всегда большая кровь. Привыкай.
– Жаль, что с нами нет Шатуна. С ним я чувствовал бы себя куда спокойнее.
– Шатуна нет. Зато есть Яган. Я видел, как он с кучкой каких-то молодцов вдребезги разносил дом Главного Стража Хором.
– Может, бросим все и опять уйдем бродяжничать? – вполне искренне предложил я.
– Нет, нельзя. Теперь ты Тимофей. Тебя ждали столько лет. Люди верят, что все хорошее на Вершени от Тимофея, а все плохое – от Друзей, презревших его заветы и извративших Письмена. С твоим возвращением должны начаться новые времена. Великие и славные.
– Ты это серьезно?
– Если ты в самом деле Тимофей, то вполне серьезно.
– Кто-то, кажется, идет сюда.
– Да. Но я слышу шаги только одного человека. Убийцы приходят толпой.
– Ну, привет! – раздался из темноты голос Ягана. – Ты уже здесь, братец?
– Я-то здесь, – ответил Головастик. – А вот твой братец вроде еще не приходил.
– Все шуточки шутишь. Ну-ну…
Яган без приглашения уселся на рогожи. Держал он себя весьма независимо, по-хозяйски. Видно, уже заранее ощущал себя Лучшим Другом.
– Ты хочешь мне что-то сказать? – как можно более сурово спросил я.
– Хочу. – Только тут стало заметно, как он пьян. – Я хочу спросить: почему ты так относишься ко мне? Разве мы чужие? Сколько раз смерть шла с нами рядом! Сколько раз мы выручали друг друга! Какие планы строили вместе! Неужели забыл?
– Я ничего не забыл. Но на твоих руках кровь. О чем нам говорить?
– Это моя кровь! Я пролил ее, защищая тебя! Вот этими руками я душил твоих врагов! Этими зубами разрывал их поганые глотки! Неужели я не заслужил даже слова благодарности?
– Где все остальные?
– Нет. Никого нет. – Яган обхватил руками голову и принялся раскачиваться из стороны в сторону. – В живых остались только я да Лоча. Сейчас он гонит к Прорве последних приспешников Гердана. За доблесть и верность я обещал назначить его Душевным Другом.
Ну и Лоча, подумал я. Способный парень! Такую карьеру за день сделать! Вот только за что они Гердана прикончили? Мне он казался человеком надежным.
– Разве Близкий Друг оказался предателем?
– Не напоминай мне про эту ядовитую гадину! Как я обманулся в нем, как обманулся! – Яган довольно натурально принялся рвать на себе волосы. – Подлый интриган! Клятвопреступник! Если бы не преданный и стойкий Лоча, нам бы несдобровать!
Мрачная догадка вдруг пришла мне в голову. Чтобы проверить ее, я сказал:
– Тогда позови Лочу сюда. Я хочу поблагодарить его.
– Ты же слышал, Лоча добивает последних врагов! – Яган уставился на меня сквозь переплетенные пальцы.
– Я думаю, он уже покончил с ними. Иди и не возвращайся без Лочи.
– Как тебе будет угодно. – Он встал и ухмыльнулся. – Твое слово для меня закон. Хочешь – Лочу приведу. Хочешь – Незримого. Кого хочешь, того и приведу.
Яган вышел, ударившись лбом о низкую притолоку. Вскоре стало слышно, как он отдает на площади какие-то распоряжения.
– Что ты думаешь про этого мясника? – спросил я.
– Сейчас он вернется с этим самым Лочой и выпустит из нас потроха.
– Не думаю. Если он вернется, то один. Могу побиться об заклад.
Спустя минут двадцать в коридоре вновь раздались шаги. Вид у Ягана был ужасен – или он добавил где-то браги, или действительно находился в крайней степени скорби.
– Плохие новости, – пробормотал он и рухнул на свое прежнее место. – Мы победили, но за эту победу Лоча заплатил жизнью.
– Я и не сомневался в этом.
– Народ обезглавлен. – Яган словно не слышал моих слов. – Нужно немедленно назначать новых Друзей.
– Где же их найти?
– Поручи это дело мне.
Я уже слышал, что соседние покои наполняются людьми. Где-то в дальнем конце зала трещали выламываемые двери. В покои заглядывали распаленные брагой служивые. С площади донесся пронзительный заячий вскрик.
– Открывай Письмена, – не повышая голоса, но явно с угрозой сказал Яган. – Люди ждут.
– Может, отложим до утра? – Я попытался выиграть время. – Пусть протрезвеют за ночь, тогда и поговорим.
– Нет, сейчас! – Яган вперил в меня тяжелый мутный взор.
– А ты уверен, что Письмена благорасположены к тебе?
– Не морочь мне голову. Все будет так, как ты скажешь. А скажешь ты так, как нужно мне. Любое слово можно толковать и так и этак. Ткни пальцем в Письмена… Ткнул? Ну и что там?
– Точка, – ответил я. – Знак препинания.
– Пусть будет точка, – согласился Яган. – Если хочешь человека возвысить, скажи: знак препинания указывает на приверженность к законам и правилам, а также на способность противостоять ударам судьбы. А захочешь погубить…
– Скажу, что знак препинания требует немедленного расчленения этого человека, – докончил я за него.
– И правильно скажешь. – Яган по-прежнему не спускал с меня взгляда, который никак нельзя было назвать доброжелательным.
– А не проще нам тогда обойтись без условностей? Я объявлю тебя Лучшим Другом… Подожди! – Я знаком заставил его вновь принять прежнюю позу. – Но при одном условии. Добрым Другом станет Головастик. Вас при мне будет только двое. Других друзей мне не надо.
– Эту мелочь?!. Это ничтожество – в Добрые Друзья!.. – Яган наморщил лоб, мучительно соображая.
– Никто не виноват, что ты всех гигантов перебил, – с деланной веселостью сказал я. – Ну так как же? Принимаешь мое условие?
– Интересно… Очень интересно… А впрочем, так тому и быть! – решился он наконец. – Только ты сам объявишь свою волю народу на площади. Но сначала мы это дело узаконим.
