Другая жизнь (ЛП) - Энгелидц Питер (книги серия книги читать бесплатно полностью .txt) 📗
Оуэн ничего не сказал. Он лишь взглядом побуждал её говорить дальше.
— То, что ты сказал, когда приехал, — продолжала она. — Про вампира. Я думала, что ты шутишь. Но ты говорил серьёзно, правда? Я имею в виду, действительно серьёзно.
Он улыбнулся и кивнул ей. Она уставилась на него.
— Нет, не может быть! Ты фактически предлагаешь мне работу в этом Торчвуде. «Спасите мир от нашествия инопланетян. Конкурентоспособная зарплата, плюс стоматологические услуги»?
Теперь он ухмылялся. Вытащил из кармана бекаранский сканер. Повернув центральную секцию, он открыл дисплей шириной с карманный калькулятор.
— Современное оборудование. Взгляни на это.
Он провёл сканером по её протянутой руке. Экран показал рубчатую поверхность её джемпера.
— Цифровой фотоаппарат, очень хороший, — заметила она.
Он оборвал её и отрегулировал разрешение. Они оба смотрели, как рубчатая ткань медленно исчезает, и на экране появляется бледное веснушчатое предплечье Меган. Оуэн мягко потянул её за руку, заставляя встать, и мягко повернул лицом к зеркалу. Он стоял рядом с Меган, так что они могли видеть своё отражение в восьмиугольном зеркале. Он снова провёл сканером по её руке, выше бицепса, через лопатку, а потом над грудью. Экран показал белую ткань её лифчика. Оуэн ещё раз изменил разрешение, и лифчик растаял, демонстрируя кожу её груди и один сосок, комично сглаженный, окружённый бледно- коричневым кружком.
— Не могу поверить, — сказала Меган. — Кто это сделал? Откуда это?
— Это бекаранский сканер, — ответил Оуэн, стоя у неё за спиной, его губы почти касались её уха. — Мы не знаем, откуда они берутся. Это опасные вещи, но среди них есть довольно хорошие устройства.
Дисплей продолжал показывать сосок Меган. Она хихикнула.
— Это может пойти дальше? Я имею в виду, сканировать глубже? Показать млечные протоки? Или грудные мышцы?
Оуэн провёл пальцем по устройству, и кожа исчезла, когда сканер показал подкожный слой, но быстро вернул настройки обратно.
— Я бы лучше не делал этого.
Меган повернулась к нему лицом, ей не терпелось увидеть сканер самой. Он объяснил ей, как им пользоваться, и показал реагирующие на прикосновение пластины на его обратной стороне. По дизайну сканера было видно, что разрабатывали его не люди.
— Я могу показать тебе больше, — настаивал Оуэн. — Я могу взять тебя в Торчвуд прямо сейчас и показать тебе всё.
— Подожди, Оуэн, — сказала она. — Через час мне нужно будет вернуться на работу. Так что давай посмотрим, как эта штука работает…
Она провела сканером поверх куртки Оуэна. Он видел отражение дисплея в зеркале.
Он помог ей взять сканер правильно, нежно сжав своей рукой её руку.
После нескольких неудачных попыток Меган наконец смогла настроить сканер. Оуэн видел на экране, как растворилась сначала его куртка, потом мятая рубашка. Меган сфокусировала аппарат на его соске, окружённом небольшим ореолом коротких тёмных волосков. Оуэн почувствовал, как рука опустилась, и он больше не мог видеть отражение дисплея. Он лишь чувствовал, как сканер прижимается к его телу. Устройство медленно перемещалось вниз по его животу. Над пупком. Ниже ремня, над промежностью.
Меган улыбнулась, глядя на экран.
— Я вижу, здесь есть и функция увеличения масштаба. Оуэн удивлённо поднял брови.
— Я не знал, что сканер может это делать.
— Я говорила не о сканере, — ответила Меган. Оуэн поднял её руку и забрал у неё прибор.
— Когда начинается твоя смена?
— Примерно через час, — сказала Меган и свободной рукой взяла его руку. Положила её себе на грудь. — Так что у нас ещё есть время, чтобы потрахаться. Как в старые добрые времена.
Глава двадцатая
Как ты оказалась здесь? В последнее время всё кажется тебе размытым пятном шума, света и запахов раннего вечера. Даже в лучшие времена никто в городе не останавливается, чтобы спросить: «Вы в порядке?», или «Вы потерялись?», или «Кажется, вам больно, я могу чем-то вам помочь?». Теперь обычная воскресная толпа людей уменьшилась, и уже никто не смотрит на тебя больше одного раза, спеша к своей машине, к автобусу или поезду, чтобы уехать из города, вернуться домой, к своей семье, убежать от этой грязной вечерней погоды.
Пулевое ранение сильно болит и дёргает. В тебя никогда раньше не стреляли, хотя ты сама стреляла в других во время службы в провинции Кундуз [64]. Тебе говорили, что это не то, чего ты ожидаешь, и они были правы. Во время удара не было никакой боли; вместо этого ты как будто получила сильный толчок в плечо, заставивший тебя пошатнуться. Когда ты повернулась, перед тобой выросло окно на лестничной площадке, и ты инстинктивно подняла руки, прежде чем рама и стекло дали тебе дорогу, и ты упала через окно вниз, вниз.
Падение с такой высоты на мусорную тележку могло бы убить тебя. Это могло бы быть концом, без всякой отсрочки, без шанса на спасение, и пойти было бы уже некуда. И ты не могла позволить этому случиться, не сейчас, не после того, как ты зашла так далеко. Но чёрные пакеты, полные разлагающегося мусора, были раздуты, и они смягчили твоё падение. Запах гниющих овощей всё ещё цепляется за тебя, как какие-то вонючие духи. Ты могла бы выдать себя за одну из бездомных бродяг, которые днём толпились у лестниц на станциях, выпрашивая милостыню, если только дождь не заставлял их где-нибудь прятаться.
Твоей первой мыслью было – бежать на Caerdydd Canolog [65], поехать в Кевн Онн, где жили твои родители. Те воспоминания из детства привели тебя сюда – по другому инстинкту выживания. Ты даже не помнишь точно, как добралась сюда из квартиры Гая – возможно, во всём была виновата боль в ране и шок от падения. И теперь, столкнувшись с абсолютной реальностью твоей невозможной ситуации, стоя перед серым фасадом Центрального вокзала Кардиффа, ты можешь немного прийти в себя, заново оценить произошедшее.
Ты поднимаешь голову, непрекращающийся дождь почти слепит тебя. Огромные буквы гласят: «Большая западная железная дорога», они значительно крупнее, чем более новое название станции. Над этими надписями станционные часы показывают время – 20:30. Теперь, когда ты здесь, ты понимаешь только то, что у тебя нет выхода. Дождь безжалостно хлещет, заглушая все звуки вокруг. Шум и ярость этого ливня скрывают всё – твой запах, слабые, приглушённые уколы боли, кровь, которой пропитаны твоя блузка и юбка.
В здании вокзала у тебя не будет ни денег, ни билетов, ни надежды пробраться в поезд незамеченной. Тебе нужно вернуться в залив. Если твоё тело сможет пережить эту дорогу.
Ты отходишь от станции и пересекаешь дорогу, с завистью глядя на такси, которые вливаются в поток машин. Спотыкаешься, не желая или не будучи в состоянии войти в Центр по обслуживанию новоприбывших иммигрантов или на Сент-Мэри-стрит. Магазины давно опустели, и дождь теперь напоминает занавес, спадающий с высокого здания из красного кирпича. Вспышка боли в твоём плече заставляет тебя сдавленно вскрикнуть, и ты неловко валишься на землю у окна туристического агентства. Ухмыляющееся изображение курортного пейзажа дразнит тебя из-за зеркального стекла, и свет разливается по улице вокруг тебя. У твоих ног – сломанная дренажная решётка, и большие лужи плещутся выше края тротуара.
Боль теперь разливается по всей верхней части твоей спины. Ты не смогла остановить кровь, зажимая рану рукой, и у тебя начинает кружиться голова. Лёжа напротив магазинной витрины, ты размышляешь, как бы тебе получить медицинскую помощь.
Ты не можешь позволить этому завершиться здесь. Должен быть кто-то, в кого-то можно перейти. Но для начала тебе нужно пережить это.
Ты ползёшь мимо здания крытого рынка из стекла и металла. Кто-то бросил перед входом мешки с песком, чтобы остановить поток дождевой воды. Где-то вдали вой полицейской сирены пробивается через шум дождя. И у тебя есть свой ответ.
