Бойцы Данвейта - Ахманов Михаил Сергеевич (книги без сокращений txt) 📗
– Счастлив встретить твой взгляд, Старший Защитник.
– Я тоже, дружище.
– Половина и Четверть на подзарядке. Хочешь, я свяжусь с Хозяином?
Вальдес молча кивнул. Глаза Торговца, два зеркала без зрачков, на миг затуманились, потом он коснулся люка, и броневая крышка отъехала в сторону.
– Иди, Защитник. Хозяину приятно с тобой говорить. Это создание, – он приложил к груди четырехпалую ручку, – долго летает с ним, но никогда не видело, чтобы…
Вальдес, уже перешагнувший порог, остановился.
– Ты долго летаешь на корабле? Именно на этом? На «Ахиросе»?
– Да. Что тебя удивляет?
– Не так давно ваш транспорт атаковали дроми – те самые, которых перебил мой экипаж. В этом трюме валялись растерзанные сервы. Функционировали только два, успевшие спрятаться в капсуле. Я думал, это Половина и Четверть, слуги Хозяина. Или ты был одним из них?
– Нет, Защитник. Это создание тоже лежало здесь с оторванной головой, а с ним – Помощник, восемь Следящих За Полетом и шестнадцать Надзирающих За Грузами. Все были тут.
– Тогда я не понимаю…
– Серва уничтожить нелегко, Защитник. Оторванная голова или конечности, как и другие повреждения тела, не страшны. Если сохранился кристаллический мозг, серв не уничтожен. Тело легко заменить.
– Вот как… А я думал, что все сервы здесь новые, кроме Четверти и Половины.
– Ошибочный вывод. Это создание служит семейной группе с астроида Анат шесть больших периодов.
«Большой период равнялся пятистам двенадцати годам. Он живет и служит дольше трех тысячелетий! – в тихом изумлении подумал Вальдес. – Он появился на свет, когда на Земле только-только основали Карфаген, Ниневию еще не разрушили, а до походов Александра Македонского оставалась прорва лет… Возраст Кро Лайтвотера бледнел в сравнении с этой безмерно долгой жизнью».
Псевдожизнью, напомнил себе Вальдес и осторожно погладил хрупкое плечо серва.
– Ты молодец. Ты прожил втрое больше, чем Мафусаил.
– Кто это, Защитник?
– Легендарная личность. В отличие от тебя.
Он повернулся и зашагал мимо ниш, в которых подзаряжались сервы, к обители Занту. Там негромко рокотало сине-зеленое земное море, играли в волнах дельфины, плыл в небе караван белых облаков, и солнце висело над линией горизонта – садилось, но никак не могло соприкоснуться с океаном и расплескать по небесам и водам вечернюю зарю. Закат, который не мог закончиться и даже начаться… Занту это нравилось, и Вальдесу тоже – особенно после знакомства с Пыльным Дьяволом.
Занту ждала его в беседке, повисшей над голографическими скалами и морем. Теплый ветерок развевал ее волосы и забирался бесцеремонно под голубое сари, то вздувая легкую ткань, то заставляя плотно окутывать тонкую фигурку. Остановившись, как обычно, в пяти-шести шагах от нее, Вальдес сказал:
– Я пообщался с Торговцем. Он утверждает, что прослужил вашей семейной группе три тысячи лет. В самом деле так?
– Так. Он самый разумный из моих сервов. – Занту бросила взгляд на скользивших в воде дельфинов. – Прежде он носил другое имя. Па языке Земли – Пестун или Ментор… Он вырастил меня и ушел вместе со мной в это… в это изгнание.
Последняя фраза далась ей с трудом. Вальдес не стал пускаться в расспросы. Было так хорошо, так спокойно стоять в этой беседке над морем, смотреть в синие глаза Занту, любоваться ее нежным личиком и не думать о мире за порогом капсулы. Ни о Кро и Птурсе, ни о Данвейте и Земле, ни даже об Инге Соколовой, которую он не видел больше двух месяцев. Занту была мечтой, Инга – реальностью, а первое для человека всегда дороже второго.
– Я был в рубке, – наконец промолвил он. – Следящие За Полетом показали мне планету хапторов. Величественный мир, но неприветливый.
– Мы спустимся там, Сергей Вальдес с Земли.
– Спустимся? Для чего? Обычно мы разгружались на орбите. Разве там нет орбитальных портов?
– Есть. Но в обмен на товары нам отдают один из островов. Мы должны перевезти его на Файо.
– Целый остров? – Вальдес не успел удивиться, сообразив, в чем дело. – Его нужно уменьшить, да? С помощью молекулярных сканеров? Но при этом погибнут все животные и вся растительность… Или существует какой-то другой способ?
– Нет. Но остров пустынен, там только скалы, камни и песок. Ни зверей, ни растений, ничего живого.
– Зачем же он вам? Торговец говорил, что вы украшаете свои планеты и временами спускаетесь к ним с астроидов, чтобы вспомнить предков и побродить в их мирах… Но камни, скалы и песок – плохое украшение.
– Ты не прав. – Она повела рукой, и в воздухе, прямо над морем, повисло изображение Большого Каньона. – Разве это не прекрасно? Или другие пейзажи с вашей Земли… – Каньон сменился заснеженными вершинами Гималаев, затем появились скалы Тассили с рисунками древних охотников.
– Да, на это стоит поглядеть, – признал Вальдес. – Но не думаю, что мы продадим вам Джомолунгму или Чимборасо. Они нам слишком дороги.
– Вы продаете нам другое.
Новый взмах руки, и череда новых иллюзий выплеснулась на невидимый экран. Резко выдохнув воздух, Вальдес в изумлении уставился на них. Словно окно в другую жизнь раскрылось в небе, и плыли в нем кадры из земных картин, цветных и объемных, сделанных в этом и минувшем веке; то были фильмы гениальных мастеров, с великими актерами и вечным, как Вселенная, сюжетом. Он смотрел, как Орфей прощается с Эвридикой, как Ромео обнимает юную Джульетту, как мечется Меджнун, тоскуя по Лейле, как, склонившись над Дездемоной, Отелло тянет к ней дрожащие руки, как умирает в объятиях возлюбленного дама с камелиями. Любовь, любовь и снова любовь… Отчаянная, безнадежная, несчастная… Страсть, которая сильнее смерти…
– Это правда? – спросила Занту. – Все это случилось на Земле и записано вами в знак почтения к предкам? Чтобы потомки знали об их судьбе, страданиях, надеждах? Чтобы их имена сохранились в памяти, пока не истает время и не расточатся звезды?
– Записать эти истории было нельзя, в те эпохи мы не имели необходимых приборов, – сказал Вальдес. Потом, после паузы, добавил: – Все это выдумки, Занту, выдумки и в то же время – правда. Есть среди нас особые люди с даром к сотворению фантазий и иллюзий. Одни делают это с помощью слов, произнесенных или записанных, другие создают картины, изображающие то, что было, и то, чего не было, третьи рядятся в чужую жизнь, как мы в свои одежды, живут чужими чувствами, плачут, смеются, тоскуют, как давно ушедшие от нас или вовсе несуществующие люди. И мы им верим. Удивительно, но верим!
– Я тоже верю, – шепнула Занту. – Этот дар, о котором ты сказал, эта способность творить фантомы, неотличимые от реальности… такого нет ни у кого. Ни одна раса в этом с вами не сравнится. Вы великие лжецы, Сергей Вальдес с Земли, но ваша ложь дороже истины. – Она замолчала, потом ее зрачки расширились, губы дрогнули. – Подойди ко мне, – услышал Вальдес.
Он сделал шаг и остановился.
– Ближе, – тихо промолвила она, – еще ближе. Возьми меня за руку.
Ее кожа была шелковистой, нежной. Собственная пятипалая ладонь показалась Вальдесу чем-то неестественным – слишком широка и груба. Он заметил, что дыхание Занту стало глубоким, маленькая грудь с крохотными вишнями сосков вздымалась быстро, учащенно. Признаки возбуждения у лоона эо были такими же, как у людей. Почему их считают псевдогуманоидами?.. – мелькнула мысль.
На этот раз ментальный контакт длился дольше. В тесном слиянии, не в силах отделить собственное «я» от сущности Занту, Вальдес парил в каком-то необозримом, заполненном светом пространстве. Здесь не имелось ни солнца, ни звезд, ни теней, ни мрака, а только серебристое сияние, что, как мнилось, поддерживает их в пустоте. Возможно, то была Великая Пустота, принимавшая души погибших астронавтов? Не темная и холодная, а озаренная великолепным блеском, не безысходная, но приносящая дар сопричастности; место, где обитали ушедшие близкие и друзья, где души любящих соединялись навек, где исчезали все различия меж ними. Цвет кожи, количество пальцев или число хромосом, строение скелета, особенности желез внутренней секреции – все это тут не имело значения; во всяком случае, не большее, чем сброшенная лишняя одежда.
