Блудницы Вавилона (СИ) - Уотсон Иэн (книги без регистрации бесплатно полностью .TXT) 📗
— А якорь у тебя есть? — осведомилась Фессания. Лодочник показал на мешок. — Хорошо. Мне нужно, чтобы ты держался как можно ближе к берегу.
Усач оттолкнулся от набережной. Лодка медленно поползла вниз, тычась в берег и кружась. Хозяин налег на руль, вывел суденышко на течение и попытался усмирить его норовистые попытки пуститься в пляс. Осел воспринимал происходящее вполне флегматично и лишь иногда переступал с ноги на ногу. Возможно, соломенная лодка представлялась ему передвижной конюшней, и река не вызывала никаких эмоций.
Вода была не такой мутной, как рассчитывал — и на что надеялся — Алекс. Видимость составляла около четырех локтей. В глубине мелькали весьма крупные рыбины — наверно, лини, — время от времени ловившие кусочки плывущего мусора.
Вскоре они спустились к береговой башне, обозначавшей городскую стену. Фессания наклонилась, вглядываясь в воду. Алекс присоединился к ней. Внизу что-то темнело.
— Якорь!
Лодочник бросил за борт плавучий якорь. Лодка дрогнула, попыталась развернуться и неохотно замерла.
— Там, видишь? Верхушка кирпичной арки. Основания не вижу, а ты?
— Глубоко.
— Да. Думаю, туннель затоплен локтей на сто.
— Если только не уходит отвесно вверх.
Лучше проявить готовность устремиться в опасные глубины, чем продемонстрировать постыдное малодушие.
К счастью для него, на сей раз Фессания склонилась в пользу благоразумия и осторожности.
— У нас нет оснований для таких предположений. Туннель здесь, но ты утонешь в нем, как крыса. Поднимай якорь, лодочник! Вперед. Высадишь нас у переправы Борсиппы.
Ишак оглушительно заорал. Часовой на башне сердито посмотрел вниз и насмешливо помахал рукой. Лодочник торопливо толкнул животное в грудь, заставляя попятиться. Осел отступил к борту, задрал хвост и выпустил в воды Евфрата мощную желтую струю.
Они вышли на берег за внешней стеной Навуходоносора, у отходящего от реки Нового канала. Дорога на Борсиппу обрывалась у самой воды и продолжалась уже на другом берегу. Моста над каналом не было, его заменял паром, тащить который приходилось с помощью натянутой между берегами веревки.
Фессания заплатила хозяину, Алекс помог ей спрыгнуть на землю, и лодка, избавившись от пассажиров, запрыгала дальше на юг. Дорога, миновав внутреннюю стену, повернула к улице Писцов. Фессания шла легко, напевая, поглядывая вправо и влево на засеянные бобами поля. На деревянном мосту она остановилась и, прислонившись к перилам, посмотрела вниз. Вниз по каналу ползла груженная корзинами с мусором лодка.
— Знак льва на щеке, — помолчав, начала Фессания, — сыграет тебе на руку. Думаю, на галерею проникнешь без труда. Там будут музыканты, они и прикроют. Вложишь свиток в устройство, нажмешь кнопку в нужный момент, и готово! Мене мене текел упарсин.
— Что?
— Старое еврейское проклятие, подслушала у одного раввина на пристани. «Бог сочтет твое число, и игре твоей конец. Не такой уж ты всесильный, папуля, как думаешь». Вольный перевод. Какая досада, что тебя пришлось еще и клеймить. Такое отличие от других рабов.
— Странно, но мне это тоже не нравится. Фессания рассмеялась и погладила его по руке.
— Попробуй стать невидимым. Вставишь свиток и сразу сматывайся. Как он туда попал, никто разбираться потом не станет. Каждый будет прикрывать собственную задницу. — Она сжала его пальцы. — Алекс, я хочу ребенка от тебя, а не от этого борова. Подожди… Да! Самая лучшая для зачатия ночь — это ночь накануне моей свадьбы. Да и практика кое-какая у тебя есть в отличие от могучего охотника.
В голове у Алекса замигали тревожные лампочки. — Но…
— Насчет тетушки Дамекин не беспокойся. Я позабочусь, чтобы она не проснулась до утра. Обещаю не кричать и не поднимать на ноги весь дом. Если хочешь, заткнешь мне рот. Хотя лучше не надо. И царапать тебе спину я тоже не буду. Можешь связать мне руки. Хотя лучше не надо.
— Не хочешь, чтобы это было похоже на изнасилование, да?
— Это будет ни на что не похоже. Это будет наш с тобой секрет, твой и мой.
— А если ребенок уродится в меня?
— Думаю, он унаследует и черты матери. И уж наверняка на его щеке не будет знака льва! И даже если он весь пойдет в тебя, пройдут годы, прежде чем черты проступят достаточно определенно.
— Но у тебя его отнимут!
— Алекс, я хочу ребенка от тебя. — Фессания отпустила его руку, потому что впереди показалась группа возвращающихся от переправы крестьян. — Хочу, чтобы ты был моим любовником, настоящим любовником. Это не игра, я больше не играю. Ладно, играю, но хочу, чтобы и ты играл со мной! Согласен?
— Удивительно, что я еще нравлюсь тебе после того, что ты наговорила о моем характере. Помнишь?
— А, это! Ну, я же просто готовила тебя к будущей службе. Хотела установить отношения. А говорила, наверно, не столько о тебе, сколько о себе. Иногда человека тянет поболтать. Слова складываются в историю. И не подумай, что я сейчас говорю все это только для того, чтобы втянуть тебя в игру со свитком. Мне страшно за тебя. Больно за тебя. Нас связала Иштар. Ну вот, опять! Но так оно и есть.
— Может быть. Я… я тоже тебя хочу.
— Хорошо, этот вопрос решен. И я уверена, Алекс, мы ни о чем не пожалеем. А теперь тебе лучше поотстать на пару шагов, надо же соблюдать приличия. Для всех мы должны оставаться госпожой и рабом. Другой ты меня увидишь, когда придешь вечером накануне свадьбы. И потом тоже. Надеюсь, на век Музи слонов хватит.
Дальше пошли каждый по себе: Фессания впереди, Алекс позади, не сводя глаз с покачивающихся перед ним узких бедер. За воротами Борсиппы их принял шумный Вавилон. Удивительно, но на душе у Алекса было легко, покойно и светло. Как будто небо над ним вдруг прояснилось, и из-за туч выглянуло солнце.
У перекрестка улиц Писцов и Забабы он заметил в толпе Гупту.
Индиец тоже заметил его.
— Алекс!
Фессания повернула голову.
— Не тот ли это индиец, с которым ты поднимался на Вавилонскую башню?
— Тот самый. Если кто и может стать невидимым, то это он.
— Серьезно? — Да.
Гупта уже понял, что Алекс не один, и теперь с ужасом и отвращением взирал на уродливую отметину на его щеке. Верно оценив ситуацию, он перевел взгляд на Фессанию.
— Прошу извинить меня, добрая госпожа! — с преувеличенным почтением обратился он к ней. — Не соблаговолите ли вы позволить мне переговорить наедине со старым другом?
— Позволю, но прежде успокойтесь, — ответила Фессания, различив заделанной любезностью непритворный сарказм. — Все не так, как вы подумали. Ваш друг сам совершил ошибку, вторгшись в храм Мардука.
— И там его выпороли и заклеймили? — удивился Гупта. — Это правда, Алекс?
— Не совсем, но…
— Я бы и не поверил!
— Ваш скептицизм, индиец, был бы оскорбителен для любой на моем месте. Прошу вас, не делайте поспешных выводов.
— Мое имя Гупта, а не индиец.
— Хорошо, уважаемый Гупта, извините. Алекс, принимая во внимание… сам знаешь что… я хочу задать вопрос: насколько ты доверяешь этому человеку?
— Я вполне ему доверяю, — растекся в улыбке Алекс. — Однажды он дал мне взаймы денег.
— Вот как? Неужели? Ты не говорил. И сколько же?
— Полтора шекеля.
Порывшись в спрятанном под одеждой кошельке, Фессания достала две серебряные монеты.
— Обычно я не обременяю себя наличными, но сегодня захватила немного, чтобы рассчитаться с лодочником. Возьмите деньги, господин Гупта, и пусть долг будет погашен. Благодарим вас.
Она сунула монеты в руку индийцу. Гупта тут же бросил их на землю.
— Вам от меня не откупиться!
Ничьими деньги оставались недолго, какой-то сорванец подскочил, смел их одним движением и дал стрекача.
— Что ж, вы только что сделали пожертвование в пользу бедных. Поздравляю!
— Не я, а вы!
— Гордости вам не занимать. Позвольте спросить, вы можете сделаться невидимым?
— О, так вы хотите, чтобы я исчез? Растворился? Не оскорблял вас своим присутствием? Позвольте заметить, что, занимаясь другими делами, я навел справки и о вас.
