Фантастика, 1962 год - Гор Геннадий Самойлович (книги .TXT) 📗
— Ты бредишь, брежу я или бредим мы оба?
— Называй меня Вилли, как ты называешь себя. Я был тобой пятнадцать лет назад. Твое тело возобновилось, все твои клетки. Ведь каждый человек химически возобновляется в течение восьмидесяти дней. Но теперь произошло преломление пространства и времени, физический эффект, открытый Вайнером. Ты не слышал об этим? Ты не мог о нем слышать. Вайнер открыл его в прошлом году. И известие об этом еще не дошло до тебя. Я — это ты, но ты не такой, как сейчас, а ты прежний. Вот потому ты и не должен меня видеть. Хватит с тебя, Вилли, что ты слышишь меня. Узнаешь свой голос? Но сам-то ты загрустил. Не пугайся меня. Я обусловлен физическими законами и опираюсь на эффект Вайнера и на новое представление о времени и пространстве, созданное Казимиром Раевским.
— Раевским? Впервые слышу…
— Да, Казимиром Раевским. Новым Эйнштейном. Известие об его, открытии еще не дошло до тебя. Но скоро ты о нем узнаешь… Ты, о многом узнаешь, Вилли. Три года — не маленький срок. Три года! Да еще двенадцать. Давненько мы расстались с тобой, но я недоволен тобою, Вилли. Ты разучился мечтать, познав так много…
Затем он исчез.
Впоследствии врачи мне сказали, что я заболел новой, малоизученной болезнью — пространственно-временным синдромом, космическо-психическим недомоганием. В клетках мозга, ведающих памятью, происходит процесс, в результате которого индивид начинает блуждать во времени. Все это так. Синдром.
Медики умеют находить названия для наших бед и несчастий, но эффект Вайнера действительно существовал, и новый Эйнштейн — Казимир Раевский — выступил со смелой концепцией пространства и времени, меняющей все наши представления об этих двух физических категориях. Известие об этом пришло на мой островок через месяц после того, как исчез мой двойник.
Организатором этого вечера (назовем его условно бал-маскарад) был сам Вайнер, физик, открывший знаменитый эффект, подтверждавший новую физическую теорию, Казимиром Раевским.
Меня привел на этот вечер инженер Вилли Рей, долго живший на границе исследуемого наукой пространства.
— У меня нет ни подходящего костюма, ни маски, — сказал я Рею накануне.
— Костюма? Маски? — рассмеялся Рей. — Зачем? Дело этим все равно не ограничилось бы. На пороге этого дома вы оставите свою внешность. Вам выдадут другую, более соответствующую характеру вечера.
Шутник! Забавник! Любитель парадоксов, причудливых поступков и слов. Жизнь на границе осваиваемого пространства приучила его мыслить слишком неожиданно и смело.
Я принял его слова за очередную шутку.
— Да, кстати, — спросил он меня, — вы разобрались в физической концепция Казимира Раевского, поняли суть эффекта Вайнера?
— Пытался. Но мои познания в физике, математике и математической логике остановились, как часы, которые забыли завести еще триста лет тому назад. Я Человек второй половины двадцатого века. Теория относительности. Гипотеза Фридмана о расширяющейся вселенной. Попытка Вернера Гейзенберга создать теорию единого поля… Вот на чем остановились мои знания.
— Понимаю, — сказал Рей. — Но от попытки Гейзенберга до физической концепции Раевского—Вайнера три века стремительного развития естественных наук. Боюсь, что я не сумею разъяснить вам сущность новой теории. Пока в ней разбираются всего пять или шесть физиков и математиков.
— Настолько она сложна?
— Наоборот, настолько она проста. И в этом ее недоступность. Она требует от человека принципиально иного мышления. Нужно похоронить старые логические навыки, чтобы понять новую теорию. Новое представление о пространстве и времени почти снимает различие между близким и далеким; в вульгарном смысле этого слова пространство преломляется, как преломляется луч, опровергаются все прежние представления о плоскости, о кривизне, о внешнем и внутреннем. Эта теория дает человеку метод освоения бесконечности. Правда, в этой теории есть и дефекты. Расплывчато сформулирован принцип преломления… Но Большой мозг на Луне подтверждает все расчеты Вайнера. Сейчас сотни тысяч математиков и физиков переучиваются. Это болезненный процесс.
Рей зашел за мной в гостиницу. Он только что проводил жену, улетевшую на Луну в район, где работает Большой кибернетический мозг. Там был создан центр для теоретиков…
— Идемте, — торопил он меня. — Мне нельзя запаздывать. Я ведь иду не веселиться, а работать.
Машина быстрого движения доставила нас в город науки возле Томска, где жили и работали два великих физика — Раевский и Вайнер.
Войдя в зал, я почувствовал легкое недомогание, сменившееся бодростью.
Вилли Рей сказал мне тихо:
— Взгляните в зеркало. — Я взглянул — и не поверил своим глазам. Из зеркала глядел на меня юный бог в костюме эпохи Возрождения и с лицом молодого Леонардо.
— Что со мной? — спросил я Рея.
— Эффект…
— Вайнера? — перебил я.
— Нет, мой. Эффект Рея. Оптическое переодевание. В космосе мне не раз приходилось использовать этот эффект, когда возникала нужда в иллюзиях, своего рода театр, не больше. В этом зале стоит устройство, созданное по моему проекту. В основу положены теоретические работы моей жены. Вы думали о Леонардо, когда шли сюда? Не так ли? Ваши мысли стали вашей формой. Вас одели в вашу собственную мечту.
— Но почему же не меняетесь вы сами?
— Я? Еще чего захотели! Я на работе. И я не из тех, кто целиком полагается на роботов-техников. В космосе однажды они меня здорово подвели.
Вилли Рей ушел, оставив меня в зале. Я чувствовал себя все бодрее и бодрее.
Невидимый певец запел. Казалось, он пел только для меня, обращаясь ко мне:
Оглянись, оглянись,
Посмотри вперед!
Здесь она, здесь она,
Что тебя зовет.
Навстречу мне шла шумная компания.
Оглянись, оглянись,
Посмотри скорей…
Этот голос пел внутри меня.
— Посмотри, оглянись…
Ко мне подошла женщина с величественным лицом.
— Здравствуйте, великий художник.
— Я великий всего на три часа. А вы?
— Я не пожелала меняться. Я осталась сама собой. Рей в ужасе. На меня не действует его устройство. Он говорит, что я мало пластична. Ах, этот Рей! Он дал вам в долг внешность великого итальянского художника? Но это же только маска. И вы самозванец.
