Планета Ка-Пэкс - Брюэр Джин (читать книги полностью без сокращений .TXT) 📗
– Ребекка.
Когда он выдал мне это имя с такой легкостью, я подумал: а вдруг Пит смягчился и решился позволить проту назвать мне его настоящее имя? Наверное, он начал мне доверять! Но прот, похоже, предугадал мой вопрос.
– Даже не мечтайте, – бросил он.
– Не мечтайте о чем?
– Он вам этого ни за что не скажет.
– Но почему? Может он хотя бы сказать мне, почему?
– Нет.
– Почему?
– Потому что вы воспользуетесь ответом, чтобы на нем отыграться.
– Ладно. Тогда ответьте мне на такой вопрос: они живут в том же городе, где он родился?
– И да и нет.
– Не могли бы вы пояснить свой ответ?
– Они живут в вагончике, за чертой города.
– Как далеко от города они живут?
– Недалеко. На стоянке вагончиков. Но они собираются купить дом подальше, в сельской местности.
И тут я решил пустить пробный шар.
– А у них есть поливалки?
– Что?
– Поливалки для газона.
– На стоянке вагончиков?
– Ну ладно. Они оба работают?
Рот его слегка скривился, будто у него вдруг схватило живот.
– У него, как вы это называете, работа на полную ставку. А она подрабатывает шитьем детской одежды.
– А где работает ваш друг?
– Там же, где работали его отец и дед. Почти единственное место в городе, где есть работа, если ты, конечно, не работник банка и не продавец.
– На скотобойне?
– Да, сэр. Старая мясная лавка.
– А что он там делает?
– Он там сшибальщик.
– Что значит сшибальщик?
– Сшибальщик – это тот, кто бьет коров по голове, чтобы они особо не мучились, когда им перерезают глотки.
– Ему нравится его работа?
– Вы шутите?
– А чем еще он занимается? Дома, например?
– Да особо ничем. Вечером, когда дочка ляжет спать, почитает газету. По выходным возится со своей машиной и смотрит телевизор, как и все остальные в городе.
– А он ходит, как прежде, в походы?
– Саре хотелось бы, чтобы он ходил, но он не ходит.
– Почему.
– Его это угнетает.
– А бабочек он все еще собирает?
– Он давным-давно выбросил свою коллекцию. В вагончике для нее нет места.
– Он жалеет о том, что женился и растит ребенка?
– Нет, что вы. Он, как вы выражаетесь, очень предан и жене, и дочке.
– Расскажите мне о его жене.
– Веселая. Энергичная. Ограниченная. Как и большинство домохозяек.
– А дочь?
– Вылитая копия матери.
– Они ладят друг с другом?
– Они все боготворят друг друга.
– У них много друзей?
– Ни одного.
– Ни одного?
– Я же говорил: Сара – католичка, а городок маленький…
– И что, никогда ни с кем не видятся?
– Только с ее семьей. И его матерью.
– А с его сестрами?
– Одна живет на аляске. А другая такая же, как все остальные в городе.
– Вы думаете, он ее ненавидит?
– Он никого не ненавидит.
– А есть у него приятели?
– Ни одного.
– А как насчет того хулигана и того парнишки, за которого он вступился?
– Один – в тюрьме, другого убили в Ливане.
– И он никогда не заглядывает после работы в кабачок, выпить пива с другими ребятами-сшибальщиками?
– Теперь уже нет.
– А раньше заходил?
– Раньше заглядывал: выпивал кружку-другую, шутил со всеми. Но стоило ему пригласить кого-то из них на ужин, как они находили любые предлоги, чтобы отказаться. И никто ни разу не пригласил его на барбекю или на что другое. Так что вскоре он смекнул, что к чему. Теперь они почти все время проводят в вагончике. Я предупреждал его, что так оно и будет.
– Похоже, им совсем одиноко.
– Да в общем-то нет. У сары миллион братьев и сестер.
– А теперь они собираются купить дом?
– Может быть, купить. А может, построить. Им там приглянулся один участок в несколько акров. Это часть фермы, которую кто-то поделил на участки. На нем пара акров леса и речушка. Чудное местечко. Напоминает мне мою родину, если не считать речки.
– Передай ему, что я надеюсь, им этот участок достанется.
– Обязательно передам. Только он все равно не скажет вам своего имени.
И тут в комнату ворвалась миссис Трекслер, задыхаясь и неистово шепча, что в психопатическом отделении страшный переполох: кто-то похитил Жизель! Я велел миссис Трекслер не говорить больше ни слова, с неохотой вывел прота из состояния гипноза, оставил его на ее попечение и ринулся на четвертый этаж.
Жизель! Что я только не пережил за те несколько минут, что спускался на этаж ниже. Я испытывал, наверно, ничуть не меньший ужас, чем если бы в руки этого безумца попали моя Эбби или Дженни. Я так и видел Жизель перед собой, свернувшуюся клубком в моем кресле, слышал ее детский голос и чувствовал нежный, сосновый запах ее волос. Жизель! И это все моя вина. Позволить беспомощной девочке разгуливать по коридорам психиатрической больницы! Я настойчиво отгонял от себя образ этого злодея, волосатыми руками обхватывающего ее шею, а может, творящего что-то и похуже…
Я влетел в четвертое отделение. А там одни преспокойно бродили по коридору, другие мило друг с другом болтали, а третьи уже возвращались к своим повседневным делам. Я не мог поверить своим глазам: никто из них ничуть не казался озабоченным. В мозгу у меня так и заколотилось: что же это за люди?
Похитителя звали Эд. Это был красивый белый мужчина пятидесяти лет, который, свихнувшись, шесть лет назад на стоянке автомобилей торгового центра из винтовки уложил на месте восемь человек. До этого случая Эд был успешным биржевым маклером, примерным мужем и отцом, спортивным болельщиком, старостой в своей церкви, прекрасным игроком в гольф и все такое прочее. Но после этой истории, даже при том, что он регулярно принимал лекарства, время от времени в мозгу его повышалась электрическая активность, и он, потеряв над собой контроль, бросался к стене своей палаты и колотил по ней что есть силы – до окровавленных кулаков и полного измождения.
Однако оказалось, что похитил он вовсе не Жизель, а Красотку.
Я так никогда и не выяснил, что произошло: то ли миссис Трекслер оговорилась, то ли я ее не расслышал, – и все это время страшно волновался за Жизель. Так или иначе, но случилось следующее: котенок каким-то образом забрел в психопатическое отделение, и когда санитары вошли в палату Эда забрать в стирку его грязное белье, Красотка проникла вслед за ними. Не успел никто оглянуться, как Эд уже молотил по железным прутьям дверного окошка и, угрожая свернуть котенку шею, требовал поговорить с «парнем из космоса».
Оказавшийся рядом со мной Виллерс тут же не преминул мне напомнить, что он всегда был против того, чтобы держать в отделениях животных, и, наверное, он был прав: если б не котенок, такое бы никогда не случилось. Более того, если, не дай Бог, пострадает котенок, последствия для Бэсс и других пациентов могут быть самые удручающие. Я решил, что Эд нас просто шантажирует – он не был в фазе жестокости. И тем не менее, я не видел никаких веских причин отказать ему в беседе с протом. Я попросил Бетти послать за ним и тут обнаружил, что прот уже стоит рядом. Похоже, он просто шел следом за мной.
Ему не надо было объяснять, что произошло. Единственное, что я его попросил сделать, – это уверить Эда, что никаких репрессий по отношению к нему не последует, если только он отпустит Красотку. Потребовав, чтобы его никто не сопровождал, прот двинулся к палате Эда. Я предполагал, что говорить они будут через решетчатое окно, но тут дверь распахнулась, и прот влетел в палату, с шумом захлопнув за собой дверь.
Пару минут спустя я нерешительно подошел к двери и заглянул в палату. Оба они стояли у дальней стены и тихо беседовали. О чем они говорили, слышать я не мог, но видел, как Эд нежно гладит Красотку. Он взглянул в мою сторону, и я отпрянул.
Наконец прот вышел из палаты, но котенка у него в руках не было. Как только я убедился, что охранник запер дверь в палату Эда, я повернулся к проту, озадаченный. Не дожидаясь моего вопроса, он сказал:
