Планета Ка-Пэкс - Брюэр Джин (читать книги полностью без сокращений .TXT) 📗
– А что у него с отметками?
– А что с ними должно быть?
– У него хорошие отметки?
– Хорошие и отличные. Могли бы быть и лучше. Спит он слишком много.
– А по каким предметам он лучше всего успевает?
– У него хорошо идут естественные науки и латынь. А математика и английский не то чтоб уж очень здорово.
– А спортом он занимается?
– Он в команде борцов.
– Он собирается идти в колледж?
– Еще несколько дней назад собирался.
– Что-нибудь случилось? Какая-то проблема?
– Да.
– Поэтому он тебя и вызвал?
– Да.
– Он теперь тебя часто вызывает?
– Случается.
– А в чем проблема? В деньгах? Но ведь есть стипендии. Или…
– Тут не так все просто.
– В чем же дело?
– У него девушка.
– И она не хочет, чтобы он шел в колледж?
– Не так все просто.
– Ты можешь мне рассказать, в чем дело?
Короткое молчание. Возможно, прот советовался с «другом».
– Она беременна.
– Понятно.
– Такое случается сплошь и рядом.
– И он считает, что должен на ней жениться?
– К сожалению, да. – Прот пожал плечами.
– «К сожалению», потому, что он не сможет пойти в колледж?
– Это, но еще и религиозные проблемы.
– В чем же религиозные проблемы?
– Она католичка.
– Ты не любишь католиков?
– Дело не в том, что я не люблю католиков или какую-то иную группу, верящую в предрассудки. Я просто знаю, к чему это приведет.
– К чему же это приведет?
– Он осядет в том городишке с бойней, что прикончила его отца, и наплодит кучу детишек, с которыми никто не захочет дружить, потому что их мать католичка.
– А где этот городишко?
– Я же сказал вам: он не хочет, чтобы я вам это говорил.
– Я подумал, может быть, он поменял свое решение.
– Если уж он что решит, никто не может заставить его поменять это решение.
– Он, похоже, очень волевой человек.
– Когда это касается определенных вещей.
– Каких, например?
– Например, ее.
– Кого же это? Его девушки?
– Ага.
– Может быть, я туповат, но я все-таки никак не возьму в толк, почему то, что она католичка, представляет такую серьезную проблему.
– Это потому, что вы там не живете. Ее семья поселилась в чужом стане.
– Разве с этой проблемой нельзя никак справиться?
– А как?
– Она может перейти в другую веру. Они могут куда-то переехать.
– Об этом и речи быть не может. Она слишком привязана к своей семье.
– Ты ее ненавидишь?
– Я? Я никого не ненавижу. Единственное, что я ненавижу, так это цепи, которыми люди себя сковывают.
– Вроде религии.
– Религии, семейных обязанностей, необходимости зарабатывать на жизнь и всякое такое прочее. Все это тебя прямо душит, верно?
– Иногда. Но ведь мы должны научиться со всем этим жить, правда?
– Только не я!
– Почему же?
– У нас на КА-ПЭКСе всей этой чуши просто нет.
– Ты скоро собираешься обратно?
– Теперь уже совсем скоро.
– На какое время ты обычно прилетаешь на Землю?
– Когда как. Обычно всего на несколько дней. Ровно на столько, сколько надо, чтобы вытащить его из неприятностей.
– Хорошо. А теперь слушай меня внимательно: я прошу тебя переместиться во времени на несколько дней вперед. Скажем, недели на две. Где ты сейчас?
– На КА-ПЭКСе.
– Отлично. Что ты видишь?
– Лес, множество мягких приятных мест, где можно прилечь, фруктовые деревья, вокруг бродят всякие разные существа…
– Вроде того леса, где любит бродить твой друг?
– Нечто вроде этого, только никто его не рубит под корень, чтобы построить торговый центр.
– Расскажи мне немного о лесных растениях и животных у вас на КА-ПЭКСе.
Мне интересно было узнать, разработал ли прот идею своей планеты еще в молодости или уже позднее. Пока он описывал мне флору и фауну КА-ПЭКСа, я достал его дело и принялся читать информацию, которую он предоставил мне во время наших прошлых бесед – с пятой по восьмую. Я сверял названия зерновых культур, фруктов, овощей, животных и даже сведения о путешествиях со светом и о капэксианском календаре. Я не стану повторять своих вопросов и его ответов, скажу лишь одно: они подтвердили мое подозрение о том, что прот создавал и разрабатывал свой инопланетный мир годами. Например, на той стадии, что он находился теперь, он мог назвать только шесть видов зерна.
Прот уже собрался было отправиться в одну из капэксианских библиотек, как наше время истекло. Он спросил меня, не хочу ли я составить ему компанию, но я ответил, что, к сожалению, у меня важные дела.
– Многое теряете, – заметил он.
Я разбудил прота и до того, как он успел покинуть мой кабинет, спросил его, действительно ли он – как подозревали мы с Жизель – умеет разговаривать с животными.
– Конечно, – подтвердил прот.
– Вы умеете общаться со всеми нашими существами?
– Несколько сложно с homo sapiens.
– А умеете говорить с дельфинами и китами?
– Они ведь относятся к существам, верно?
– Как же вы это делаете?
– Вы, люди, считаете себя самыми умными из ЗЕМНЫХ существ. Так ведь?
– Да.
– Тогда яснее ясного, что другие существа говорят на гораздо более простом языке, чем вы, верно?
– Ну…
В руках у него вдруг появился блокнот и карандаш наготове.
– Если вы такие умные, а язык у них такой простой, как же это так получается, что вы не умеете с ними разговаривать?
Он ждал моего ответа. А ответа у меня, увы, не было.
Перед самым моим уходом домой Жизель вручила мне еще один безрадостный доклад из полиции. Ее знакомый полицейский составил список всех белых мужчин, рожденных с 1950 по 1965 год, исчезнувших в США и Канаде за последние десять лет. За этот период таких, разумеется, было тысячи, но никто из них ни капли не походил на прота. Одни были намного его выше, другие – лысые, третьи – голубоглазые, некоторые уже умерли, а иных нашли и востребовали. Если только прот не был переодетой женщиной или не был намного моложе или старше, чем выглядел, или не был человеком, чье исчезновение вообще не заметили, нашего пациента, можно считать, просто не существовало.
И еще Жизель скоро должна была получить список названий и месторасположений всех боен, которые действовали в пределах Северной Америки с 1974 по 1985 год.
– Те, что в больших городах или рядом с ними, можно исключить, – сказал я ей. – В его краях был всего один кинотеатр.
Жизель кивнула в знак согласия. Она казалась очень усталой.
– Пойду домой и буду спать два дня, – сказала она, зевая.
Если бы я мог себе такое позволить!
В ту ночь я никак не мог уснуть: лежал и пытался осмыслить события прошедшего дня. Почему, думал я в полудреме, нет никаких сведений об исчезновении Пита? И что толку в списке скотобоен, рассуждал я, если мы понятия не имеем, где эта бойня должна располагаться? И тут вдруг позвонил доктор Чакраборти.
– Эрни забрали в клинику. Его пытались убить!
– Что?! Кто пытался? – ахнул я.
– Хауи! – послышался в трубке леденящий душу ответ.
Я летел по шоссе и думал об одном: «Боже милосердный! Что я наделал?! Что бы ни случилось с Эрни, это моя вина. Я теперь в ответе и за это, и вообще за все, что происходит в нашей больнице». Эта была одна из самых страшных минут моей жизни. Но даже в эти тяжкие мгновения я как завороженный не мог оторвать глаз от сияющего города, от его огней, ярко мерцающих на фоне серо-стального предрассветного неба, от его дерзкой ночной жизни, столь же оживленной, как и сорок лет назад, когда мы бессмысленно неслись с отцом в больницу. Тот же сверкающий небосклон, та же всеомрачающая вина.
Когда я добрался до больницы, Эрни все еще был в отделении «Скорой помощи». В коридоре меня встретил доктор Чакраборти со словами: «Не волнуйтесь, он в порядке».
И действительно, Эрни сидел – без всякой маски – на постели, заложив за голову руки, и улыбался.
