Журнал «Если», 2002 № 08 - Ингс Саймон (читаем книги .TXT) 📗
Но наступил ноябрь, дождь превратил тропки в такую слякоть, что даже мой детский аппетит к грязи был утолен, и я начал искать не такие крутые развлечения.
К востоку находился старый аэродром времен второй мировой войны. За высоким, по плечо, бурьяном прятались длинные полосы разбитого бетона. При дневном свете — ничего сколько-нибудь интересного, но в голубой предрассветный час его однообразие и масштабы намекали на древнее погребальное сооружение.
— Ты не хочешь побывать там со мной? — как-то спросил я Рейчел, надевая сапоги.
— Может быть, в другой раз… Я совсем вымоталась.
— Не могу поверить, что ты никогда там не бывала.
Она пожала плечами.
После этого я не знал, что еще сказать.
— Мне лучше заняться Вечерней Трапезой, — вздохнула она и поднялась с дивана.
— Я тебе помогу, — сказал я. Если это все, что я мог получить от нее, то получу хотя бы это. Я ведь не гордый. — Но ты же просто надрываешься, — добавил я, когда она близоруко наклонилась над сервантом и начала листать свою истрепанную поваренную книгу. — Ты совсем сгорбилась.
— Я в норме, — сказала она.
— Скажи, какие продукты у нас есть, и я приступлю. А ты успеешь принять ванну, расслабиться.
Она чему-то улыбнулась.
— Что?
— Я думала, ты предложишь помассировать мне спину.
Это заставило меня задуматься.
Она закрыла книгу и положила ее на подоконник.
— Массаж я тебе сделать могу, — сказал я. — Хочешь?
— Мне некогда, — отозвалась она.
Я стоял там, бесполезный, все больше злясь.
— Ты не достанешь мне форель из холодильника?
Некоторое время я помогал Рейчел, а потом поднялся наверх, решив почитать.
Я даже не сумел отыскать в книге нужное место.
Я думал об утренних волосах Рейчел, рассыпавшихся бурными прядями по ее плечам и по кремовому шелковому халату. Я вспоминал ощущение от ее волос, когда закладывал прядку ей за ухо. Я думал о ее халате. Я вспоминал, как увидел его висящим в ванной, Я не заметил, как книга закрылась. Меня пробрала дрожь. Ужасаясь себе, я уронил книгу на пол, встал и прошел в ванную.
Он висел там. Я стал липким от пота. Я потрогал его. Шелк под моими пальцами был холодным, словно мороженое. Я поднес его к лицу. Он пах миндалем. Не знаю, как долго я стоял там.
Я вернулся к себе в комнату, сел на кровать с книгой и на этот раз нашел нужное место. Я прочел страницу, потом прочел еще раз, затем прочел в третий раз.
Мое левое веко снова задергалось. Если бы я зевнул, то вывихнул бы нижнюю челюсть.
Задняя дверь со скрипом отворилась. Я прислушался, не раздадутся ли голоса. Ничего конкретного я не услышал.
Я вошел в ванную, сообразил, что делаю, повернулся на каблуках и тут же вышел, бешено захлопнув дверь позади себя.
Из кухни донесся веселый голос:
— Это ты?
Я глубоко вздохнул.
— Пора обедать, — крикнул Фрэнк.
После многих лет студийных интриг Рейчел умела прятать свои карты; это разумелось само собой. Но поведение Фрэнка было настолько не в его характере, что я ничего не мог понять.
Он начал нас сталкивать, почти добиваясь, чтобы что-то произошло. Будто физик-ядерщик, который сшибает атомы, пытаясь узнать, из чего они состоят.
Например, в будние дни он завел обыкновение зазывать нас в местный паб на ланч. Приносил на подносе напитки, угнездившиеся среди груды хрустящих пакетиков. Поджаренная на Меду Ветчина и Горчица, Жаркое По-Деревенски с Овощами и Рыба. И так далее. Затем как-то раз он вообще не явился. В результате мы с Рейчел прихлебывали настоящий дрожжевой эль в идиотском кабачке для некурящих, который не нравился ни мне, ни ей.
Правда, там подавали отличные сосиски с пюре, но даже тут хозяева умели создать впечатление, будто вы в гостях у ехидного пожилого родственника.
Рейчел смущалась, когда пила наедине со мной. Понимала ли она, чего добивается Фрэнк?
Я попытался заговорить с ней, но она сказала только:
— Давай уйдем отсюда.
Стоянка находилась недалеко, но зарядил дождь, и было очень зябко.
Когда мы пришли на стоянку, Рейчел взяла меня под руку. Она дрожала, промерзнув до костей. На ней было ее длинное коричневое пальто с воротником из искусственного меха, настолько натуралистичного, что возмущенные первокурсники иногда метали в него окурки. Я обнял ее, она пристроилась у меня под подбородком. Ее волосы щекотали мне нос. Я нагнул голову и рискнул поцеловать ее в темя. Она настолько замерзла, что, вероятно, даже не заметила этого. Я погладил ее по спине. Ее лопатки были такими четкими, такими острыми, что я почувствовал, как они движутся у нее под пальто — будто птицы, накрытые сетью.
Я скрипнул зубами, чуть не вывихнув челюсть. Было очень больно. Я осторожно отодвинулся от Рейчел и потер больное место. Мы пошли к машине.
Пока Рейчел бережно расправляла складки пальто, я изучал свое лицо в зеркале заднего вида, осторожно разминая кожу под подбородком. Говоря откровенно, я был не в лучшей форме. Но все равно рискнул:
— Я купил тебе подарок, — сказал я хрипло, когда она пристегнулась. Но Рейчел, заговорившая в ту же самую секунду, меня не расслышала.
— Я завезу тебя домой, а сама проскочу в «Саффрон-Вальден». У нас кончилось молоко, и заодно куплю на вечер чего-нибудь вкусненького.
— Я поеду с тобой, — сказал я.
— Ты простудишься.
— Дождь сейчас перестанет (иногда она бывает чуть ли не хуже Фрэнка).
Она включила обогреватель на максимум.
— Чтобы ты согрелся, — пояснила она.
— Бога ради!
Некоторое время мы ехали в молчании.
— Не включить ли музыку? — спросила она.
Теперь я уже не знал, нужно ли мне все это. Но колеблющийся проигрывает.
— Разреши, я выберу, — предложил я. Я поиграл с кнопками стерео, делая вид, будто сверяюсь со списком Фрэнка Нэпстера. Я знал, что список составлен Фрэнком. Тут ошибки быть не могло. «Все кроме девушки». «Прекрасный юг». Алайнис Моррисетт. «Техас». Тут я достал мой подарок и вставил его в щель.
— О Господи! — Она посмотрела на меня. Перевела взгляд назад на дорогу. — Где ты это нашел?
Элла Фитцджеральд поет Коуда Портера. Оркестр Бадди Брегмана. «Всю ночь напролет», «Люблю ли я тебя?», «Каждый раз, когда мы говорим: «Прощай».
— Я уже сто лет этого не слышала!
— Поставить что-нибудь другое?
— Господи, нет!
Я не удержался от того, чтобы не поддразнить ее:
— Если предпочитаешь, то у Фрэнка есть Шерил Кроу. Я еще не слышал…
— Да нет же! Ну, пожалуйста!
«Я люблю Париж». «Мисс Отис сожалеет».
— Это так… так чудесно!
— Я подумал, что тебе понравится, — сказал я.
— Теперь я никогда не слушаю ничего стоящего.
Диск прокрутился до конца. Было невыносимо душно. Рейчел включила отопление на слишком большую мощность, и я опустил стекло с моей стороны. Воздух казался густой отравой.
— Проиграй еще раз!
«Проиграй еще раз, Сэм».
— Ну, давай же! Это пробуждает воспоминания.
Еще бы! Работая допоздна в студии, вписывая тот или иной выверт в изменчивый характер Старины Блескоглазого, мы никогда ничего другого не слушали.
«Слишком жарко».
Парковка была бесплатной. Рейчел нащупала кнопку громкости и нажала до предела. Мы опустили стекла и высунулись наружу, глуповато улыбаясь всем и каждому, пока мужчина в кепке с трудом не вывел свою «хонду» задним ходом и не освободил нам место.
— Подожди здесь, — сказала она.
— Я иду с тобой.
— Нет-нет, ты ведь только-только согрелся! — Она открыла дверцу. Когда она вылезала, ее юбка всколыхнулась. Она запахнула пальто и побежала в магазин. Я смотрел на ее ноги.
Я ждал. Я проверил Шерил Кроу. Я снова включил Эллу Фитцджеральд. Внутри меня была пустота. Я купил Эллу не ради общих воспоминаний. Я купил ее не потому, что хотел сделать приятное Рейчел. Я купил ее как оружие. Я купил ее ради определенной цели, и теперь, когда цель была достигнута, я был таким же распорядителем чужих жизней, как Фрэнк, но только хуже, так как отдавал себе отчет в своих действиях. В кармане на дверце была початая пачка «Уэтерз Ориджиналс». Я достал одну лепешку и начал сосать. Моя челюсть дернулась и заскрипела. Я погладил ее ладонью.
