Следы на воде (СИ) - Петровичева Лариса (книги онлайн .TXT) 📗
При этом стоит заметить, что раньше Провозвестник внимания на людей не обращал. Никакого. Несмотря на должность, люди да и прочие смертные интересовали Второго архангела примерно так же, как песок под ногами. Листьям древесным подобны сыны человеков; так вот эта фраза исчерпывающе описывала отношение Провозвестника к невечным: стоит приглядеться к ним, как их уже нет. При этом небожители с интересом относились к культуре и истории сметрных, поскольку не имели собственных; выражение Ars longa Vita brevis придумано было Стратегом и быть в курсе литературы и музыки невечных считалось среди Высших хорошим тоном. Круговорот же душ во Вселенной представлялся архангелу настолько заурядным процессом, что на него не стоило тратить время в принципе. И поэтому Стратег, от которого ничто не укрывалось (его многочисленные агенты работали на диво бодро), узнав о Лизе, подошел к Провозвестнику, демонстративно возложил длань тому на лоб и осведомился: Jibbril, друг мой, вы часом не больны?, на что он абсолютно серьезно (так как шутки в свой адрес не воспринимал) сказал: Нет, Beshter, часа у меня нет. А это что, заразно? и, не дождавшись ответа слегка ошарашенного Главы Совета, ушел по своим делам. Стратег укрепился в убеждении, что Провозвестник на тяжелой работе рехнулся умишком, и совершенно по дружески отстранил его от трудов праведных, отправив отдыхать на Седьмое небо на целых две недели.
Дружба Подружитесь с Ангелом Смерти, рискните попробовать, каково принимать свою Участь из рук друга. Лиза мечтала об этом как о высшей милости видимо, поэтому ходили о ней в городе нехорошие слухи, а родная мать по пьяному делу обзывала ведьмой. Еще бы: соседка, старая сволочь, Богу душу отдала, назвав Лизу сучкой иди доказывай, что не порча, а срок подошел. Лиза и не доказывала. Ее теперь мало что интересовало, кроме Провозвестника, кроме того, что он давал ей.
Ученица Смерти. Любимая ученица. И что-то большее, неназываемое. Освобождение? понимание?
Провозвестник поднял руку и несколько раз провел по пустоте ладонью, словно стирал с доски ненужную запись. По его требованию вакуум закипел, задымился, переставая быть вакуумом, сгущаясь в Зеркало. Лиза, приказал Провозвестник, и Зеркало послушно показало ему захламленную комнатушку в доме барачной постройки с отстающими от стен обоями и сырыми пятнами на потолке. Лиз полулежала на диване, употребляла под сигарету Анну Каренину, и чтиво ей не нравилось. За стеной, судя по всему, трахались; Лиза косилась в сторону с неудовольствием. Кавалеров у мамаши-алкоголички было немерено, попадались среди них такие персонажи, что просто вызов разуму, но на Лизу никто и не пробовал посягать: ведьма ведь, чтоб почернел и отвалился это ей запросто.
Привет, сказал Провозвестник. Благодать с тобой.
Лизи от радости аж подпрыгнула на диване с восторженным взвизгиванием. Сколько они не виделись три месяца? четыре?
Он невольно ею залюбовался. Так смотрят на предмет гордости, оценивая и не упуская ни единой черточки, с внутренним торжеством: это принадлежит мне. Это создал я сам. Радость Мастера, творца играла в улыбке на губах Провозвестника.
Jibbril!
Единственная смертная, знавшая его истинное имя.
Как дела, девочка?
Девочка Двадцать два года, рост метр восемьдесят пять, девяносто килограммов живого веса и румянец во всю щеку похожа на подругу Ангела Смерти?
Сессия, вздохнула Лиза и продемонстрировала Провозвестнику книгу. А так все Все.
Ей хотелось сказать о многом. О том, что она устала жить тут и так. О том, что у нее снова депрессия, из-за него, кстати четыре месяца и семь дней молчания, это как? О том, что впрочем, не надо. Если все происходящее необходимо, то так тому и быть.
У меня для тебя подарок, Лиза.
Она подалась вперед, словно ребенок, увидевший Деда Мороза. Подарок? У тебя? Для меня?
Ей не дарили подарков с десяти лет.
Улица Советская, дом сорок пять, квартира семь. Твоя личная берлога. Три комнаты. Евроремонт. Барахло. Все тебе.
Провозвестник ощутил в ладони металлическую тяжесть, и в тот же миг к ногам Лизы упала связка в четыре ключа. Домофон, входные двери, почтовый ящик. Дом из приличных.
Лиза не шевелилась. Наверно, не верила своим глазам.
У подъезда джип. Тоже твой. Водить тебя, помнится, крестный научил, когда еще не пил, еще одна связка ключей с противоугонным брелком брякнулась перед Лизой. Вещей много не бери, в квартире все есть. Так, зачетка паспорт полис. Эти, он мотнул головой в сторону, имея в виду Лизину маман с хахалем, не скоро освободятся, а как выйдут, то только рады будут тому, что тебя нет.
Лиза подняла голову, и Провозвестник увидел, что она плачет. Впервые с того момента, как очнулась после аварии в больнице и заревела белугой: не хочу! Забери меня, Jibbril! Не хочу сюда!
Естественно, никто не понял, кого и о чем она просит. Только повидавшая всякое старая санитарка заподозрила что-то, но свои догадки предпочла держать при себе. Умная была санитарка. И не болтливая.
И еще, Лиза У меня есть к тебе просьба.
* * *
Миша открыл дверь своим ключом.
Вслед за братом Алина неслышно проскользнула в квартиру. Из коридора виднелся полнейший ералаш в зале: сдвинутые к стене кресла, освобождавшие место для танцев, стол с недоеденной пищей и недопитым шампанским по бокалам, забытый Ольгин шарфик, свисавший с дивана, словно длинный красный язык. Стянув ботинки, Миша прошлепал по ковру и принялся за еду.
Хороший торт, громко прошептал он. Давай сюда.
Алина нанизала куртку на крючок вешалки и пошла мыть руки. Гости, видимо, разошлись чуть больше часа назад, родители завалились спать, не утруждая себя уборкой. В мусорном ведре валялись темно-зеленые бутылочные осколки веселье, по всей видимости, удалось на славу.
Аль-ка!
Наскоро вытерев руки, Алина прошла в зал и села на диван. Миша, радостно поедавший кусок торта, пододвинул ей тарелку с остатками салата оливье. Ничего себе остатки, пятерых накормить можно. Мама более всего боялась, что гости уйдут из-за стола голодными.
Судя по количеству блюд, в этот раз гости натуральным образом обожрались.
У Олега пищи мало, произнес Миша с набитым ртом, перефразировав известную строчку из Пушкина. Она теперь больше на духовный хлеб налегает.
Что, вообще не угостил? изумилась Алина.
Миша помотал головой.
Ну почему вообще Было что-то из крабовых палочек, курица жареная торт какой-то, он облизнулся и взял из вазочки апельсин. Пиво, опять же В общем, если на всю ночь, то мало.
Рыжая шкурка подала в тарелку неровными ломтями. Алина жевала салат с подчерствевшим черным хлебом.
А ты как?
Ну Алина помолчала, освобождая рот. Свинина с сыром. Сельдь под шубой. Курятина по-индийски. Нарезки. Картошка фри. Салат трех видов.
Мать моя ведьма, раздумчиво пробормотал Миша, слизывая с пальцев сок. И что, всю ночь только и ели?
Алина выразительно на него посмотрела.
Вообще-то я у Лены была.
Миша сунул в рот сразу четыре апельсинные дольки и взглянул на сестру исподлобья.
И чего я с тобой не пошел Но ты вроде к Максиму собиралась.
Это ты так решил.
О том, что до утра она просидела с Дэном на крыше единственной в городе семнадцатиэтажки, выпив три бутылки пива и не проронив ни слова, Алина предпочла промолчать. О том, что она за это время передумала, тем более.
Помолчали. Миша жевал апельсин без единой мысли в голове. Алина доела салат и осторожно перетащила на тарелку кусок торта. Очень вкусно. В еде товарищ депутат Мазер знает толк. Бисквит так и тает во рту. А с вечера она была в таком состоянии, что совершенно не замечала ни людей, ни вещей и даже вспомнить не может, что было до наступления Нового года. Впрочем, нет, может: рука Мазера под столом на ее колене.
