Цари мира (Русский оккультный роман. Т. VIII) - Толстой Николай Дмитриевич (список книг txt) 📗

Приехав на квартиру Жанны, Дюпон поспешил переодеться при помощи преданной ему камеристки. У него там оказалась легкая домашняя пара, он ее и надел. Все эти дни он не брился, и у него выросла борода.

«Тем лучше, — подумал он, — меня труднее узнать».

Когда смерилось, в закрытой карете он отправился на железную дорогу.

Подошел поезд, везущий игроков в Монте-Карло. Анри вошел в купе, в котором сидели несколько человек. Один из них обратил <на себя> внимание Дюпона. Небритый, как он сам, в каком-то потрепанном пальто, видимо, с чужого плеча, с надвинутым на лоб картузом, закрывающий и отворачивающий все время свое лицо, он производил впечатление скрывающегося человека или одержимого манией преследования.

Когда в Монте-Карло все пассажиры вышли и в вагоне остались лишь он да Дюпон, его беспокойство как будто усилилось, и он таинственно обратился к последнему со словами:

— Вы не выходите? Вы дальше едете? Могу вас просить об одолжении?

— К вашим услугам, если это в моей власти.

— Да, да! Я еду в Рим. На границе таможенные служащие знают меня в лицо. У вас, я вижу, нет чемодана; возьмите мой, его не станут и осматривать, а я останусь в вагоне.

— А что у вас в чемодане, мосье? Позвольте узнать, на случай, если его откроют?

— О, ничего стоящего! Смена белья и больше ничего. Да вот, смотрите.

И он раскрыл свой саквояж.

— А это что за штука?

И он вытащил какую-то металлическую палку с шаром на конце, вроде бильбоке.

— Это… кропило, церковное кропило.

— Послушайте, мосье. Выньте из чемодана кропило, и тогда я согласен исполнить вашу просьбу. Ба! Да у вас там целая ризница! Ладанница, щипчики, флакончики, подносик… не хватает кадила, милостивый государь, большого массивного кадила и восковых свеч… Да, я понимаю вашу нелюбовь к таможням. Где вы это так чисто обделали церковь, мосье? Можете говорить, — я не сыщик, но я потребую, чтобы вы вернули вещи по принадлежности!

— О, мосье! Не губите меня! Я несчастный человек, но я не вор. Эти вещи — моя собственность, которую я везу, чтобы пожертвовать их в какую-нибудь бедную церковь на моей Родине, но они должны быть прежде очищены и вновь получить освящение… Я еду принести покаяние.

— Кто же вы? — невольно спросил Дюпон.

— Священник-апостат, перешедший в протестантство и поправший свои обеты. Я женился. Моя жена умерла, и я возвращаюсь в лоно Святой церкви.

— А дети?

— Детей у нас не было, и это счастье! О, вы не знаете, до чего я пал. Я развратил монахиню, убедил ее сойтись со мной, мы оба отреклись от веры, и, приняв протестантство, публично сочетались браком. У нас не стало средств: мы оба не умели работать. Тогда я записался в Шотландскую ложу, в Гренобле, где, узнав, кто я такой, дали рекомендацию к высшим членам Ордена. Стыдно сказать, что я там делал, как пародировал священные служения; сколько кощунства, хулы и святотатства на моей душе. И вот, я от них бежал и возвращаюсь в Рим, где надеюсь получить прощение. Если бы не эта надежда на Божье милосердие, я давно бы покончил с собой.

Дюпону пришлось выслушать эту странную исповедь, и он поспешил сказать бедняге, что сам он верующий, вполне ему сочувствует и решение его одобряет. Тот с жаром потряс его за руку.

Поезд подъехал к границе. Дюпон вышел с чужим саквояжем и преспокойно выбросил все его содержимое на дорогу, пользуясь темнотой ночи. Благополучно миновав таможню, он вернулся в купе, и, отдав облегченный чемоданчик, сказал:

— Ну, не прогневайтесь: ваша ризница a f… le camp [19]. Я тоже не намерен был из-за нее иметь дело с таможенными чиновниками.

Ранним утром поезд прибыл в Геную. Дюпон распрощался со своим новым знакомым и сам, облегченно вздохнув, почувствовав себя в безопасности, направился к знакомой гостинице, где побрился, помылся, почистился и дал свое настоящее имя.

«Жанну, верно, сейчас же выпустят, — успокаивал он себя. — Что могут ей сделать? Надо ей скорее написать и дать свой адрес другу Дювалю, а также запастись приличным гардеробом».

И он пошел делать покупки.

XVI

Когда незнакомцы ушли и Жанна осталась одна с Дювалем, она попросила его достать ей дамское платье, что тот и исполнил, насколько сумел.

— Знаете что, Дюваль, — сказала Жанна, вновь приняв свой женский облик, — мне эти незнакомцы не внушают никакого доверия. Зачем вы написали, чтобы Анри им доверился? Сердце мне говорит, что они не друзья.

— Полно, дитя мое, зачем же им тогда спасать меня и Анри?

— Вас спасать? От чего вас спасать? Нет, это подозрительно! Мне думается, что они не случайно знают гостиницу. Уж не проследили ли они вас во время вашего последнего путешествия?

— Я и сам так подумал. Но тогда они знают, что я здесь спрятал машину!

— Послушайте, Дюваль! Вы наивны! Конечно, они это знают и, верьте моему предчувствию, украдут ее! Давайте проверим мое предположение. Позовите трактирщика.

Вошел синьор Джиованни.

— Вы знаете этих господ, которые только что вышли?

— Нет, сударь, я их первый раз в жизни видел.

— Они у вас не стояли?

— Никогда! Я в лицо помню всех, кто хоть раз у меня стоял. Поэтому я им не отдал без вашего разрешения депо [20], которое вы мне оставили.

— Как? Они его спрашивали?

— Да, хотели, чтобы я им сказал, в надежном ли оно месте. Но я не так прост: сказал, что я от них ничего не получал и им отчета отдавать не буду.

— Вы видите, Дюваль?

— Да, Жанна, вы правы. Что же делать?

— Просить синьора Неро помочь нам перебраться в более безопасное место и, если придут незнакомцы, направить их по ложному следу.

— Идет! Надо спешить. Но что это за люди? И что им от нас нужно?

— Я уже вам объяснила, а теперь идемте.

Неро перевел своих постояльцев к своим знакомым, жившим за несколько улиц, и перетащил их багаж, в том числе и машину.

Два незнакомца возвратились сияющие. Они, опросив все гостиницы, без труда разыскали Дюпона, имевшего неосторожность записаться под своим именем.

— Теперь он от нас не уйдет, — сказали они друг другу, — но надо, чтобы он встретился с Дювалем, и тогда мы узнаем, владеет ли кто еще их секретом.

Анри только что вернулся в свой номер гостиницы «Аквила», как ему доложили, что его спрашивают два человека. Он удивился, но велел принять. К нему вошли два уже знакомых нам незнакомца, представились ему и спросили:

— Вы инженер Дюпон, друг Дюваля и мадемуазель Жанны?

Анри удивился еще более.

— Господа, объясните, что вам надо?

— Сказать, что мы ваши друзья, что мадемуазель Жанна свободна.

— Свободна?

— Да, мы ее освободили, как и господина Дюваля, предупредив об аресте, ему готовящемся, и увезли из Ниццы. Они оба здесь, в Генуе.

— Здесь?! Ведите меня скорее к ним. Где они?

— У порта Сант-Андреа, у Джиованни Неро.

Они вышли втроем из гостиницы и, сев в трам, проехали от виа Пабло до Пьяццы, а оттуда пешком по закоулкам достигли ворот Святого Андрея и дома трактирщика.

Джиованни Неро сидел на пороге с трубкой в зубах и ухмылялся.

— Вам кого?

— Как кого? Сеньора Дюваля и его спутницу.

— У нас нет никакого сеньора Дюваля.

— Да мы сами ведь у вас остановились?

— Может быть, только теперь я вас не приму. Мы кое-что про вас знаем.

— Нам надо Дюваля, и сию минуту!

— У меня нет Дюваля. Он уехал со своей синьорой во Францию и захватил свои вещи.

— Захватил свои вещи? Значит, он не уехал! Джиованни, веди нас сейчас же к нему, иначе мы тебя сейчас же прикончим. Ты это знаешь?

И в одну секунду оба вытащили особого рода кинжалы, должно быть, знакомые трактирщику.

— Мафия! — воскликнул он. — О, мои господа, я ваш покорнейший слуга. Я вас сейчас же проведу к вашим товарищам.