Тарзанариум Архимеда - Кацай Алексей Афанасьевич (электронная книга TXT) 📗
Стюардесса авиакомпании «Ориент Авиа» Руслана Барбикен прикрыла глаза. Эх!.. Кто сказал, что жизнь человека напоминает полосатую зебру, чередующую белые и черные полосы? Ее жизнь после окончания института напоминала, скорее, шкуру пантеры Багиры из мультика про Маугли. Такая же угольно-черная. Без просвета.
В коридоре послышались тяжелые шаги, замершие возле кресла, в котором сидела Руслана. «Чего надо?» — хотела было раздраженно кинуть она, открывая глаза, но успела заметить только широкую мужскую спину, исчезающую за дверью кабинета, из которого она вышла десять минут назад. Дверь хлопнула, но не закрылась и немного отошла в сторону, оставив неширокую щель. Руслана непроизвольно напрягла слух: если ее тут за шпионку-диверсантку держат, то и она будет играть по их правилам.
— Привет, батя! — едва расслышала она. — Что это у тебя за красавица под дверью сидит?
— А, мелочевка! Стюардесса одна.
— Вижу, что не две стюардессы. Сексот, что ли?
— Да какой к черту сексот! Зелень она еще подкильная, как ты выражаешься. Так, знакомства неправильные имеет. И видит то, чего видеть не нужно. К тому, гражданка сопредельного государства.
— Это какого такого сопредельного?
— Украины.
— Ха, нашел государство! Курица — не птица, Хохляндия — не заграница.
— Угу, угу… Именно так, Олег, в мое время про Польшу говорили. А в твое время, заметь, поляки проживают в самой, что ни на есть, загранице. Потому как бдительность теряем.
— Это я бдительность потерял, товарищ полковник, когда разрешил тебе с твоими друзьями-товарищами пообщаться. А они тебя — раз! — и в оборот. Помогите, мол, Анатолий Петрович. А ты ведь на пенсии. И не к ним, а ко мне в гости приехал.
— Да у них людей не хватает…
— Мозгов у них не хватает. Людей, батя, не хватает у меня. А после вторника [18], к тому же, может и денег не хватить. Ты когда мне остатки перекачаешь?
— Не тебе, Олеженька, а «Дальтуру». Ты пока еще не директор. Да и совладельцем станешь только через меня. И уступлю ли я тебе свою часть, от твоего поведения зависит.
— Батя, согласись, что у меня уже несколько лет очень даже хорошее поведение.
— Ага. Благодаря тому, что я тебя из Москвы подальше выпроводил, чтобы про твою персону забыли немного.
— Ну и что? Забыли?
— Не все пока. Короче, чего приперся? У меня еще дел по горло.
— А мне, батя, на это самое горло наступают. Завтра утром весь остаток должен быть в банке. Они сейчас все по крохам собирают. Так что ты с делами своими закругляйся, красавицу, что под дверью сидит, выпроваживай куда подальше, и — за работу…
— Ладно. Раскукарекался. Ты иди. Без тебя разберусь.
— Ну, батя, надеяться-то можно? Я по телефону не хотел…
— Я тебя когда-нибудь подводил? Подводил? Это ты все наоборот делаешь. Сидел бы сейчас, если бы не я. Ладно, иди, иди…
— Ну как вы, Анатолий Петрович, умеете людей обнадеживать! Хорошо, я полетел. Ты вечером не задерживайся. Колян Барановский с женой должны подойти. Все, адью!
— Позови мне эту… стюардеску.
Дверь распахнулась так резко, что Руслана едва успела изменить заинтересованное выражение лица на безразлично-скучающую мину.
Моложавый широкоплечий крепыш облил Барбикен маслянистым взглядом.
— Зайдите, девушка! — И пропел голосом Высоцкого: — Еще не вечер, еще не вечер…
«Хлыщ», — мысленно классифицировала его Руслана, обходя плотную фигуру и переступая порог, ставшего уже ненавистным, кабинета.
Полковник Тресилов, не отрывая глаз от каких-то бумаг, разложенных перед ним, жестом указал ей на кресло, развернутое к столу. Надул щеки, тяжело вздохнул, по-лягушачьи поплямкал губами и, в конце концов, взглянул на Барбикен:
— Так, Руслана Андреевна… Давайте-ка быстренько пройдемся по тому, что нам известно, и сделаем некоторые предварительный выводы.
— Давайте, — нехотя согласилась Руслана.
А что ей еще оставалось делать?
— Итак, начнем с общих данных. Барбикен Руслана Андреевна, семьдесят четвертого года рождения, гражданка Украины, образование высшее — окончила в девяносто шестом Харьковский авиационный институт…
— Сейчас уже аэрокосмическая академия, — хмуро вставила Руслана.
— Это нам известно. Кстати, Барбикен Андрей Владимирович, надо понимать, ваш отец?
Руслана кивнула головой.
— Да, — откинулся Тресилов на спинку своего кресла, — редкая фамилия. Запоминающаяся. Как он сейчас?
— В гременецком политехе работает. На кафедре математики.
— И активный член вашего Руха к тому же, — как-то плотоядно ухмыльнулся Тресилов.
— Был. Сейчас — Республиканской партии, — поправила его Руслана.
— А, — махнул тот рукой, — хрен редьки не слаще.
— Правильно, — согласилась Барбикен. — Острее только.
Тресилов стрельнул на нее глазами.
— Ладно. Оставим это. Пока. А вот вы, Руслана Андреевна, почему после окончания института на Украине не остались?
— В Украине, — поправила его Руслана.
— На Украине, — с прижимом повторил Тресилов, глядя девушке прямо в глаза.
Та отвела взгляд.
— Работы не было, — ответила, наконец. Распространяться на эту тему ей не хотелось. И добавила: — По специальности.
— А вы что, на стюардессу в академии учились?
— Это временно. На России, — уколола таки Руслана, — тоже с работой не очень. Все космические программы валятся.
— Во-первых, девушка, не дерзите. А во-вторых, в российской космической отрасли работают только высококлассные специалисты.
— А кто меня на классность проверял?
— Не дерзите, — повторил Тресилов и пошуршал бумагами. — Та-а-ак… — протянул. — С середины прошлого месяца вы, устроившись на работу в «Ориент Авиа», проживаете во Владивостоке. Что, город понравился?
Руслана пожала плечами:
— Угол-то надо какой-нибудь иметь.
— Надо, — согласился Тресилов. — Только вот ведь в чем дело, Руслана Андреевна. Известный вам Мамед Астанов тоже сейчас проживает во Владивостоке. И тоже с середины прошлого месяца. Странное совпадение, не правда ли?
— Ну, сколько можно объяснять! — занервничала Руслана. — Я Мамеда года четыре не видела. После того, как он с третьего курса куда-то исчез.
— Не «куда-то», — вставил Тресилов, — а во вполне определенном направлении. Направлении чеченских бандформирований.
— Это для вас они «банд», — взорвалась Руслана. — А я относительно этой приставки имею очень большие сомнения.
— Уважаемая Руслана, — очень серьезно посмотрел на нее Тресилов, — вы подданная другого государства. И хотя многие воспринимают его с иронией, я отношусь к нему довольно серьезно и с пониманием того, что не все российские реалии ему известны. Но телевизор-то вы, наверное, смотрите? Видели, наверное, кадры терактов в Москве, имеющих явный чеченский след?
Руслана снова хотела выдать кое-что о своих сомнениях относительно всяческих следов, но благоразумно промолчала. Попрут ее из России, ох, попрут! Снова без работы останется. Хотя, какая это работа!..
А полковник словно подслушал ее мысли.
— Руслана Андреевна, — с расстановкой произнес он, — если вы хотите спокойно жить и работать в нашей стране, то должны, если не чувствовать ее, то, хотя бы, относиться к ней с уважением. И со-чув-стви-ем. — Он сделал короткую паузу. — Значит, вы утверждаете, что не встречались с Мамедом Астановым с девяносто четвертого года?
— Утверждаю.
— Как же вы вчера его узнали? Он ведь довольно таки изменился.
— Да он меня первый узнал! Он!.. Сколько уже объяснять можно! В тридцать первом кресле девочка закапризничала. Я помогла матери ее успокоить. Возвращалась по проходу в направлении кабины пилотов. Мамед меня остановил. Мы с ним поболтали. Минут пять, не больше. А потом…
— Потом, — снова зашуршал бумагами Тресилов, с головой зарываясь в них, — в четырнадцать часов пятнадцать минут по московскому времени вы, Астанов и еще несколько пассажиров обратили внимание на, видимый в иллюминаторе левого борта, объект яйцеобразной формы, передвигающийся параллельным курсом с вашим авиалайнером и имеющий одинаковую с ним скорость…
