Голос Лема - Дукай Яцек (первая книга TXT) 📗
Гайя выглядит разочарованной. Варден задумывается, каковы ее ограничения. Она манипулирует пространством лучше Первых, но одновременно мыслит по-человечески — не понимает таких простейших понятий, как виртуальная личность, хостируемая в разделенном облаке. Варден глядит с печалью на ее маленькое белое тело, скрытое в нейропроводной упряжи.
Галактическое дитя с силой богов.
Снаружи, за охранными чешуями Цветка, битва меняет ход. Варден видит сквозь соединения, как несколько штурмовиков Стратега приводят в действие странное квантовое поле, начинают одновременно быть и отсутствовать. Поле переменно, вариации существования кораблей мельчают, их разорванное бытие скоро перестанет оставаться квантовой функцией, сделается нульединичным, бинарным фактом. Но пока они сопротивляются всему оружию Гайи, пробились сквозь внешние лепестки и двигаются клином в сторону центрального свертка, где находится трон существа.
Это глубокая рана. Варден видит, что Гайя морщится от боли, бьется в сети нейронных кабелей.
В голове Вардена рычит Стратег, непонятно как перехвативший его аплинк. Сейчас. Нападай. Убей. Отвлеки. Варден стискивает кулаки, чувствует, как чешутся его конечности. Но отключает канал. Голос исчезает. Тем временем Гайя бросает в бой резервы. Новая волна кораблей вылетает из-под защитных оболочек Цветка, перехватывая у Стратега инициативу.
Варден решает, что ждать уже нечего. Приносит ей предложение Конгломерата: моментальное завершение битвы, возврат захваченной материи и энергии. В ответ они оставят ее в покое.
Гайя отказывается, что его не слишком удивляет. Она будет сражаться, чтобы сохранить полученное. У нее есть план, как использовать эти ресурсы. Варден не уступает. Пытается объяснить ей, насколько важен Конгломерат, что спасение информации гибнущей Вселенной — наиболее почетная миссия, какую можно себе вообразить. Она не должна им в этом мешать, должна помочь.
Она захлестывает его контраргументацией столь сложной, что он не может пробиться и через несколько первых фраз. Варден шокирован — даже не представлял, что существо умеет так мыслить. Проклинает свой маленький медленный мозг и тончайшую связь с мысленителями. Просит, чтобы она пояснила.
Гайя пытается. Субституирует сложные понятия простыми словами, сравнениями, которые Варден может уразуметь. Клеточный автомат. Энтропия. Разумность материи. Это максимальный уровень абстракции для Вардена-кастрата, Вардена, отрезанного от мощностей мысленителей.
Она объясняет ему еще раз. У истоков существования энтропия была минимальна, а ее рост — это часы, которые отмеряют время во Вселенной. Но энтропия не линейна, возникают пятна низших состояний, вызванные приложением негативной энтропии. Каждый живой организм мира носит в себе запас негэнтропии, организационной силы, способности упорядочивать материю вокруг себя. Негэнтропия — почти исключительно примета жизни, разума. Каждое существо обладает определенным потенциалом, который оно использует за время своего существования, а когда умирает, когда его негэнтропия исчезает, энтропия снова растет.
При определенном сгущении негэнтропии живое существо превращается едва ли не в бога, получает неограниченную силу управления управлению материей. Объекты неодухотворенные тоже могут обладать определенным зарядом, но это заряд, наследуемый после созданий; наследство, которое быстро расходуется. Конгломерат стар, в большинстве своем состоит из искусственных тел и искусственных разумов. Многие из них довольно пассивны, угнетены. У Конгломерата низкий негэнтропийный уровень. С другой стороны, она…
Варден задумывается. Не отсюда ли ее дикая мощь творения? Не благодаря ли этому она молниеносно выстроила Цветок?
Он начинает понимать. Гайя — это буровая шахта, соединенная с безграничным негэнтропийным океаном. То, что они видели в физическом мире, — лишь якорь, пролом. Но откуда взялся этот океан? Чью негативную энтропию она одолжила, чтобы изменить Конгломерат по своему образу и подобию, упорядочить его согласно собственной идее?
Гайя отвечает: у Вселенной.
Вардена снова заливает волна упрощенных понятий. Она объясняет ему, что существует приоритетное бытие, которое дает негэнтропию живым существам. Только таким образом удастся объяснить тот факт, что в начале мира энтропия была настолько низка, хотя все известные процессы ее увеличивают. Варден кривится: помнит, как раньше цивилизации использовали этот парадокс, чтобы придерживаться так долго, насколько возможно, детской идеи Творца. Он приводит контраргументы из целой вереницы логических ловушек, вытекающих из существования Творца, сущности приоритетной относительно остальных.
«Нет, не так», — протестует существо. Вселенная сама приоритетная сущность. Жизнь внутри нее — это жизнь кажущаяся, движения соответствий клеточных автоматов, составных частей. Вселенная спит, но никогда не забывает, поэтому время от времени ей приходится очищаться от информационных структур. Тогда приходит Они — ангел высокой энтропии, который готовит новый цикл.
Теперь Варден протестует. Нет никаких циклов, конец — это Большой Холод, когда даже время замерзает, поскольку все достигает нулевого уровня энергии, уже ничего не меняется. Вселенная не живет. Структура с такой большой поверхностью не может мыслить! Миллионы световых лет проходят, прежде чем гипотетический импульс пролетит из одной части Вселенной в другую. Чушь, чушь!
Чтобы принять это, ему пришлось бы изменить столько своих аксиом, что это невозможно физически. Сложные разумы выстраивают очередные уровни на определенных основаниях, извлеки эти основания — и все рассыплется.
Чушь. Варден стискивает кулаки.
Гайя хочет объяснять дальше, но вместо этого издает протяжный крик. Варден молнией бросается наружу, подхватывает свою информационную вену, получает образы с флота.
Сперва ему кажется, что некое пятно черноты пожирает Солнечную систему, планеты, астероиды. Что-то жадно всасывает каждый фотон, увеличиваясь невероятными темпами. Лишенный сложных сенсориумов и аналитических способностей, Варден лишь через миг-другой ориентируется в ситуации.
В сторону поля боя мчится сфера оригиан. Она вошла в систему, сталкивая планеты с орбит и втягивая несколько поврежденных кораблей в свои гравитационные колодцы по траекториям столь отвесным, что остальные борта Конгломерата должны включать полную мощность, чтобы не провалиться за горизонт событий.
Флот порскает перед оригианами, но многомерный Цветок Гайи не может уйти с дороги, он слишком медленный и связан собственной бионической сетью. Ее корабли встают боком к остаткам Конгломерата. Теперь ее интересует исключительно черная сфера, летящая навстречу все быстрее, как снаряд. Они тесно окружают Цветок, будут защищать его любой ценой.
Варден ощущает, как его квантовые связи рвутся. Излучение, изгибы пространства-времени, взрывы кораблей, исчезающих за горизонтом событий, — мир оригиан затмевает все своим черным величием.
Существо кричит, слои Цветка коллапсируют, охраняя зерно и ее.
Столкновение — тихо.
Варден гибнет в очередной раз.
Теперь ждет долго. Начинает верить, что смерть и правда выглядит именно так.
Варден уже почти ее не видит. В нескольких десятках тысяч световых лет дальше, в месте, где некогда находилось сердце Млечного Пути, а теперь — в черной пустоте плывут стаи выжженных солнц. Гайя нынче — лишь виртуальный след на карте неба; настолько маленький, что даже сенсоры Аншиксиона ее не видят, необходимо более совершенное оборудование Имурисамы.
Они не одолели ее. Сфера оригиан уничтожила большую часть Цветка, но Гайя как-то сумела управиться с переплетением измерений и гравитационных потоков, вырвалась. Протягивая за собою останки истекающей соками биомассы, сбежала на темную сторону планеты. По крайней мере это Варден видел в записях битвы.
После пробуждения он соединился со Стратегом. Спросил, отчего его простили, ведь сперва он навлек на Конгломерат опасность, а потом еще и предал. Стратег казался позабавленным. Для него извинение было странным человеческим концептом, как и месть. Конгломерат потерял достаточно, с чего бы ему самому уничтожать очередную сущность? Тем более что Варден теперь, с некоторой точки зрения, — его наиценнейшее сознание. Он коснулся непонятного, ценной неассимилированной информации. В далеком будущем, когда Иорри коллапсирует этот универсум, чтобы в огне и грохоте породить новый, память Вардена окажется последним воспоминанием о существе, до которого им не удалось добраться.
