Голос Лема - Дукай Яцек (первая книга TXT) 📗
Сам вылет был чрезвычайно волнующим переживанием, хотя Терпеклес старался не проявлять эмоций, которые владели мной. А остаток длинной дороги на Луну, наоборот, выглядел слишком бледно, поэтому я позволю себе умолчать о подробностях этого сверх меры продолжительного странствия. Из чисто хроникерских обязанностей я должен вспомнить лишь о стае космических драконов — существ как тупых и скучных, так и чудовищно ленивых (ни один из них не удосужился хотя бы повернуть морду в нашу сторону, несмотря на то что я бросал им с крепостной стены куски жирной говядины, что, с моей стороны, было лишним беспокойством). Также мы миновали несколько падающих звезд (ничего важного) и одну зодиакальную приблуду в виде голодного льва — а я только что неосмотрительно лишился вкусного мяса! — которого я был вынужден, хочешь не хочешь, укротить с помощью бича и табуретки, как учил меня когда-то мой незабвенный прадед.
На Луну мы добрались под вечер, сразу после обеденного чаепития. Замок поставили на широкой равнине, желтой и поросшей странными низкоствольными растениями, напоминающими деревянные колышки, какими обычно закрепляют тросы при установке палатки. Эти же торчали без видимой причины, будто сами выросли из лунной почвы, поэтому я принял их за местную флору. Я немедленно принял решение отправиться наружу в исследовательских целях. Но, прежде чем успел подготовить необходимое для таких эскапад снаряжение, к воротам замка начали подходить туземцы. Я приказал Терпеклесу опустить подъемный мост, поднять решетку и раскрыть врата, сам же расположился в аудиенц-зале, чтобы достойно принять наших гостей. На случай, если они окажутся представителями местного простонародья, — я учитывал и такую возможность, — взял с собой «Словарь плебейских терминов» и «Альманах деревенской риторики», оба авторства знаменитого лингвиста-органиста Монтрея.
Наконец двери раскрылись, и в комнату вошли четыре личности весьма экзотической внешности. Они напоминали ровно спиленные высотой около метра пни, покрытые гладкой корой песочного цвета, и передвигались в вертикальном положении благодаря трем корнеподобным конечностям. В верхней части у них имелись гибкие ветви, тоже в количестве трех, одинаковой длины и лишенные меньших веточек или хотя бы видимых утолщений, выступающих сучков. Все они — в комнату вошла целая дюжина этих существ — казались мне одинаковыми, отличить их друг от друга было невозможно.
— Витайте, лунные кумовья, — начал я, держа в каждой ладони увесистый том. — Вот кадка пойла высшей пробы, дык заморская, спробуйте. Сидайте у стола, вы же в мои пороги, аки ангелы-пилигримы, дык и я вам кривды не дам, а угощу. Тута все для всей громады. Чтоб уж вы, кумы, не болтали, что у князя Кордиана ветер в амбаре.
Они посмотрели друг на друга, затем один вышел вперед, обратившись ко мне чуточку униженным тоном, чрезвычайно учтиво, взвешивая и тщательно проговаривая каждое слово; говорил он долго и таким стародавним стилем, что я не сразу понял смысл продолжительного выступления. Наконец до меня дошло, что мой гость пытается завуалированным способом объяснить, что не понял ни слова из того, что содержалось в моей приветственной речи.
Тогда я искренне и с облегчением рассмеялся. Извиняющимся жестом дал понять, что это недоразумение произошло по моей вине.
— Прошу меня извинить, дорогие лунные жители, — сказал я. — Я не был уверен, что имею дело с цивилизованными людьми. Теперь вижу, что я плохо начал. Постараюсь более…
На этих словах все двенадцать лунян вдруг застыли, вытаращив глаза и стискивая свои деревянные губы. Я решил, что они будут так стоять до Судного дня, но они расслабились, и я вскоре снова услышал тихое скрипение их тел, когда они начали нервно вращаться вокруг собственной оси, словно не зная, что делать дальше.
— Хмм… — начал я, — кажется, я сказал что-то неуместное?
— Да нет! Нет! — с треском запротестовали они.
— Ничего подобного!
— Что вы!
После их преувеличенно экзальтированных уверений я немного успокоился и предложил им занять места за длинным столом. Я не знал толком, чем их угостить, поэтому приказал Терпеклесу ограничиться наполнением бокалов красным вином высшего качества: жизнь меня научила, что любую неловкость можно разрешить по рекомендации мудрых предков, а от деда и прадеда в моем замке это означало упоить гостей nomen omen («в пень»).
Когда кровь и живица ударили нам в головы, разговор потихоньку наладился, и я наверняка получил много интересных сведений о жизни на Луне, однако запомнил из сказанного немногое. Все-таки время для меня было позднее, а вино слишком молодое, и потому — в результате — в моей памяти осталось лишь то, что гости, а одновременно и хозяева, называют себя лесельчанами. Чем дольше мы сидели и чем больше пустых бутылок становилось в неровном ряду у края лавки, тем их поведение становилось свободнее, а речь — откровеннее.
На следующее утро я проснулся от страшного стука в голове. Лишь через несколько минут сообразил, что этот стук связан не только с ощущениями, вызванными вчерашней попойкой — кто-то настойчиво колотит в двери спальни.
— Кто там? — простонал я.
— Это я, господин, — раздался голос верного джинна. — Один автохтон ожидает вас в гостиной.
— Мы договаривались о встрече?
— Он утверждает, что да.
Я схватился за голову, чтобы хоть немного успокоить вращающуюся перед глазами комнату, но это не помогло.
— Мы так и будем разговаривать через двери, Терпеклес?
— Я не хотел входить без разрешения…
Уже через минуту джинн висел надо мной, крутясь вместе с фиолетовым балдахином ложа и лишь усиливая этим преследующие меня болезненные ощущения.
— Сейчас запарю травки, — заверил он меня прежде, чем я смог произнести вслух свое пожелание, и добавил: — И приготовлю восстанавливающий завтрак. Пригласить туземца позавтракать с вами?
— Только чтобы он ничего не говорил, — ответил я. — Или нет. Покорми его в гостиной… Впрочем, чем они, собственно, питаются?
— Думаю, водой и солнцем. А также принимают минералы… в какой-либо форме, — угадывал Терпеклес. — Спрошу его, может, не откажется от яичницы.
Тут меня начало тошнить, поэтому я опущу остальные события этого утра, как малосущественные и не слишком подходящие для публичного оглашения. Позволю себе перейти к моменту, когда солнце уже висело в зените, а из открытых окон в замок залетал мягкий освежающий ветерок. Мы вышли из замка — я, мой проводник лесельчанин и сопутствующий нам в своей бутылке Терпеклес — на песчаный тракт, ведущий прямо к большому городу, стены которого скрывались за пологими холмами.
Оказалось, что вечером, когда мы хорошо развлекались, опорожняя запасы родового винного погреба, угощавшиеся лунные жители обещали проводить меня в свою столицу и, насколько возможно, показать все ее прелести. Лесельчанина, прибывшего за мной утром, звали Жердин. Внешне он ничем не отличался от своих земляков. Во всяком случае, от тех, которых я видел до сих пор.
Архитектура города, который жители называли Древоградом, существенно отличалась от земной. Прежде всего, дома там без крыш, а стены вырастают из лунной почвы, принимая самые разные, иногда неправдоподобные формы. Когда мы шли по центру города, я заметил небольшие группы лесельчан (они по-прежнему казались мне одинаковыми), красящих эти стены зеленой краской. Я спросил моего проводника, что происходит, совершенно не акцентируя на этом внимания, а он ответил — не без промедления и с видимым нежеланием, — что ночью тут случаются проблемы с местными вандалами и хулиганами. Затем резко оборвал разговор на эту тему и ловко избежал его продолжения, обратив мое внимание на многочисленные развлечения, такие как театр в самом центре столицы, окруженный буйной растительностью, зрительный зал которого заполняли ряды смотрящих действо лесельчан; а также настоящий лес вертикально торчащих, ровно спиленных пней.
Сначала я не заметил ни сцены, ни актеров. Мне показалось, что это очередная галерея, заросшая декоративными деревцами. Однако через минуту мне бросилось в глаза особенное поведение этих деревцев: они двигались в такт музыке, можно сказать танцевали, а когда я стал за ними наблюдать, дождался и прекрасно декламированных стихов, и разыгрываемых с большой выразительностью сценок — как трагических, так и комических по содержанию.
