Толстолоб (ЛП) - Ли Эдвард (читать лучшие читаемые книги .txt) 📗
Давай. Трахай меня жестче. Трахай, пока не пойдет кровь.
Он так и делал, не колеблясь. Она продолжала кончать.
Я так тебя люблю, моя драгоценная сучка.
Он извлек из нее свой пахнущий мускусом член, и принялся дергать его, брызгая семенем прямо ей в глаза, и резкое жжение дошло до самого ее сердца. Слюна лилась у нее изо рта, как из крана. Она глотала безумное наслаждение, словно змея гусиные яйца.
Втягивала.
Втягивала в себя, высасывала последние, самые вкусные капли, чувствуя на языке их порочную соль.
Но затем сон снова сменился, обернувшись мерзким обманом. На ней лежал уже не священник, а кто-то другой. Кто-то настолько темный, что казалось, будто его и не было вовсе. Кто-то страшный.
Уродливые зубы поблескивали в лунном свете.
Гигантская рука гладила Энни по щеке.
Я так тебя люблю, моя драгоценная тетушка...
4
Чэрити тоже видела сны, как и прошлой ночью. Ее кожа, казалось, светилась от наслаждения и предвкушения. Она раздвигала ноги перед всеми любовниками из ее прошлого. Соски у нее горели огнем, лицо пылало от жары, которая растеклась по телу, устремляясь к паху. Ее лоно сочилось влагой...
Член погружался в нее, тело возлюбленного давило сверху. Она почти ничего не чувствовала, но это ей и не было нужно. Все, что ей было нужно, это - прикосновение, страсть, яркое ощущение того, что мужчину влечет к ней.
Его бедра пихнули ее несколько раз, сперва энергично, затем неуверенно. Даже в темноте она увидела у него лице капитуляцию.
- Извини. Просто... не получается.
Страсть Чэрити превратилась в компост.
Она смотрела, как он слезает с нее, спешно одевается и уходит.
5
Священнику тоже снились сны, хотя и не настолько обманчивые. Моя жестокость! Вот мой грех! - подумал он со слезами на спящих глазах. Господь всемогущий. Прости меня.
Те два баклана, те два засранца. Он избил их, задал им трепку. Посреди его сна стоял Иисус, нахмурившись и куря сигарету.
- Кто ударит тебя в правую щеку твою, обрати к нему и другую, - сказал ему Царь Христос. Затем добавил: - Ты облажался, священник. Разозлил меня до блевоты. Что, черт возьми, с тобой такое? Я должен сорвать с тебя твой гребаный воротничок и засунуть в твою лицемерную глотку, поскольку ты не достоин носить его, братец. И это не просто какая-то сновиденческая болтовня. Это говорит Царь Царей. Это говорит Иисус Христос, дружище. И тебе лучше выкинуть из головы всякое дерьмо, поскольку в противном случае даже я не смогу спасти твою облезлую, дезертировавшую из Вьетнама задницу. Утренняя звезда зароет тебя так глубоко в первобытное дерьмо, что даже у самого Господа Бога не отыщется такой большой лопаты, чтобы откопать тебя. И не пялься своими бесстыжими глазками на ту блондинку, ты, набожный лицемер. Ты хоть понятие имеешь, в каком свете нас выставляешь? Ты же не какой-то там салдофон, трахающий сайгонских шлюх на Ту-До-Стрит и вытаскивающий свой член ради быстрого отсоса в каком-нибудь чертовом переулке! Ты - священник! Священник!
Александер открыто рыдал.
- Блин, мне очень жаль, Господи! Я не должен был бить этих парней! Я опозорил тебя! Мне стыдно! - Он захлебывался соплями. - Прости меня, Иисусе, умоляю тебя...
Иисус выбросил окурок, пожал плечами, закурил новую сигарету.
- Я прощаю тебя. - Затем он резко наклонился вперед. - Засранец! Мудак! Но слушай меня внимательно, потому что больше я с тобой возиться не собираюсь. Если не выбросишь из головы все дерьмо, дьявол прищемит тебе член покрепче, чем я! Хочешь каждую ночь тонуть в крови, сперме и дымящемся дерьме, и так целую вечность? Это можно устроить, и ты, мать твою, делаешь все для этого! - Затем угрюмое лицо Иисуса смягчилось. - Я не смогу взять тебя в Царство Небесное, пока ты не будешь того достоин.
- Знаю! - закричал Александер, сдирая горло в кровь.
- Носи этот костюм священнослужителя с достоинством.
- Буду.
Затем Царь Царей раздраженно заскрипел своими красивыми, белыми, идеальными зубами. - И не пялься своими бесстыжими глазками на ту блондинку! Если хочешь спасти ее, спасай, потому что места у нас на всех хватит. Но перестань смотреть на нее, как на какую-то десятибаксовую шлюху. Поскольку в противном случае, я дам тебе под зад так, что ты еще успеешь сделать мне педикюр своими зубами!
Александер откусил себе кончик языка, чтобы доказать свою решимость.
- Я сделаю, как Ты велишь, мой Господь. Спаси меня.
Иисус, нахмурившись, посмотрел на сигарету, будто она была слишком слабая. "Дорал", "Кент Ультра Лайт".
- Я спасу тебя, если будешь соответствовать требованиям, дружище. Все ли кальвинистское дерьмо - чушь, мы не знаем. Но у меня хорошее предчувствие насчет тебя, глупец. - Затем лицо Иисуса засветилось, словно белый неон. - Я могу тебя спасти.
- Пожалуйста, сын Божий! Спаси меня!
- Может, и спасу. Я могу спасти твою душу. Небеса - это не шарашкина контора, скажу я тебе. Ты же читал Библию. Помнишь Книгу Пророка Даниила? Небеса - 1500 миль в длину, 1500 миль в ширину и 1500 миль в высоту, с протекающей сквозь них рекой и множеством фруктовых деревьев, так что хавка есть всегда. А опоясывают его 150-футовая изгородь из чистого нефрита. Кондоминимум с видом на море или люксовый номер в "Мэйфлауэр" рядом не стояли, не шучу. - Иисус непроизвольно почесал бороду и кивнул. - Да, мужик, я могу спасти твою душу... - Затем сын Божий со злостью схватил Александера за горло и потряс головой, как мячиком на пружинке. - Но я не могу спасти тебя от твоих грез!
Александер моргнул и проглотил очередной сгусток соплей. Иисус говорит мне, что я хожу по тонкому льду. Лучше мне прекратить валять дурака... Но... Что еще Он сказал? Что-то про... грезы?
Затем Иисус очень быстро превратился в Стивена Тайлера, его рука сжимала микрофон накрытый разноцветным платком.
- Грезь, - сказал Он, или он. - Грезь, пока твои грезы не сбудутся.
Прости меня за мои грехи, Боже, прости меня за мои грехи, Боже, прости меня за мои...
Кошмар лопнул, как назревший гнойник.
Внезапно отец Том Александер, рукоположенный католический священник и исполняющий обязанности психолога при Ричмондской Католической Епархии, вновь оказался привязан с помощью кольев к грязному цементному полу. Но в отличие от первого извращенного сна, на этот раз он лежал на спине. Вдали, в пыльной темноте мерцали свечи, поднималась влажная жара. Его пенис, казалось, съежился, словно земляной червь, умерший на солнце.
Просыпайся же, - взмолился он, обращаясь к себе. Почему-то он знал, кто появится потом. Просыпайся и выбирайся их этого долбанутого сна. Но смягчения не произошло, и всего через пару мгновений появилась она. Монахиня, облаченная в тяжелую рясу и апостольник с вуалью, прошла босиком к тому месту на холодном, голом полу, где он лежал.
- Святой отец, молю тебя, - сказала она.
Александер ухмыльнулся, его запястья и лодыжки были привязаны к железным кольям, вбитым в пол.
- Молишь меня о чем? - раздраженно спросил он.
Монахиня ничего не ответила. Она подняла подол своей черной рясы, вновь обнажив лобок, густо заросший черными, как уголь волосами.
- Я - та монахиня, которая мочилась прошлой ночью на твой зад.
- Поверь, - сказал он. - Я не забыл!
- Но прежде чем ты сможешь быть очищен, ты должен быть сперва наполнен.
Александеру захотелось курить.
- Думаю, у тебя хорошо получилось наполнить меня прошлой ночью.
- Недостаточно хорошо, - сказала она с легким южным акцентом, и улыбнулась ослепляюще-невинной улыбкой. Но лишь потом священник обратил внимание на пластмассовую трубку, прозрачную, как воздуховод для аквариума, изящно зажатую между ее большим и указательным пальцем. Она вновь улыбнулась, а затем...
