Побратим змея (СИ) - "Arbiter Gaius" (книга бесплатный формат .TXT) 📗
...Нельзя оставаться на полпути, брат...
...Остановиться – значит упасть...
...Зачем ты ломаешь себе крылья, светлячок?..
Кныш резко подскочил на лежанке, стараясь выровнять сбитое дыхание, судорожно сжимая ладонями, казалось, готовую взорваться от голосов голову. Это длилось уже не первую ночь, начавшись вскоре после представления Роду сына Ёля и Миру. Но если раньше духи хотя бы иногда оставляли его в покое, то незадолго до появления родичей голоса их стали звучать постоянно – напряженно, тревожно, будто частые удары большого барабана, призванного предупреждать Род об опасности. Днем от них еще можно было как-то отвлечься – и Внемлющий пользовался для этого любой мало-мальски подходящей возможностью. Но по ночам остановить их было уже невозможно.
После же совета, прошедшего этим восходом, положение стало совершенно невыносимым.
...Мы же не враги тебе, брат наш...
...Послушай нас...
...Не сопротивляйся...
...Вспомни, светлячок, как ты сиял...
...Зачем ты сам у себя все отнимаешь?..
– Хватит! – Кныш по привычке заговорил вслух, чувствуя, что мысленные призывы не производят на духов никакого впечатления. – Я не знаю, о чем вы говорите. Я не вижу, что должен вспомнить, забыть или сделать ясным. Вы ничем не помогаете мне, только снова и снова повторяете одно и то же! Лучше бы сказали, что делать с родичами.
Он снова лег на шкуры, напряженно прислушиваясь. Ночная тишина давила на уши, заставляя судорожно пытаться уловить хоть какие-то звуки. Хоть бы Айрат, что ли, завозилась. Спит ведь под самой стенкой хижины!
Внемлющий чувствовал себя загнанным в ловушку. По всему выходило, что исправить ситуацию с внезапно нагрянувшими родичам мог только он. Для этого нужно было принять какое-то решение, совершить выбор – но о чем конкретно могла идти речь, ему так и не было ясно. Ощущать, что он, вольно или невольно, навлекает на селище беду, побороть которую не в состоянии, было невыносимо. Еще хуже было от постоянных намеков на то, что на самом деле исправить все он как раз-таки может, но... Но что? Не хочет? Не считает нужным? Поддается тому, что сердце дрожит? Но ведь он хочет, вроде бы искренне хочет найти ответ!.. Так что не так?
– Что – я – должен – сделать? – четко произнес Кныш, вглядываясь в темноту. – Скажите только это. Одно или несколько слов. Ничего больше.
...Ты увидишь, брат, совсем скоро увидишь...
...Если, конечно, не откажешься смотреть...
Снова загадки! Как же он, в самом деле, от них устал!
Кныш резко поднялся на ноги и ощупью выбрался из хижины: может, жара уже ушла, сменившись ночной прохладой. Свежий воздух – это как раз то, что ему сейчас необходимо.
Ночь, вопреки ожиданиям Внемлющего, оказалась, однако, отнюдь не свежей – а душной и какой-то тревожной. Едва ощутимое напряжение словно разливалось в воздухе, заставляя помимо воли затаить дыхание, вслушаться в нависшую над селищем тишину. Тьма таила угрозу – и связана она была не только с родичами.
Айрат, оставив свой крепко спящий выводок, неслышно приблизилась к нему, ткнувшись носом в ладонь, и, кажется, хотела заскулить – но из пасти ее не вырвалось ни единого звука. Неспешно ползущие облака расступились, открывая полный лик Светлоликого, и Кныш вздрогнул, почувствовав, как оживает льющийся сверху поток света. Значит, он прав, и разлитая в воздухе опасность – не выдумка, не плод фантазии: Светлоликий являл ему свою истинную сущность лишь тогда, когда происходило что-то действительно важное.
На сей раз, однако, и от него ничего внятного услышать не довелось:
«Соверши свой выбор, брат. Вспомни, кто ты – и тебе будет ясно, как поступить. Не позволь себе отвернуться от этого знания. Смотри сквозь страх, названый брат мой...»
Ощущение присутствия исчезло. Айрат, замершая у ноги Внемлющего, шумно выдохнула, словно ей только что удалось избежать страшной опасности. Ее выдох, однако, еще не успел отзвучать, как родичи, собравшиеся вокруг селища, начали многоголосо петь.
====== Глава 30 ======
– Такое уже бывало, правда, так давно, что я этого сам не видел, а слышал от родителя моего родителя... – старейшина Хойт говорил неспешно и значимо – и это заставляло собравшихся в Хижине совета Рослых нервно переминаться с ноги на ногу, с нетерпением ожидая продолжения. – Тогда жила в Роду одна жена, у которой был маленький сын. Однажды она взяла его в лес, где сама собирала хворост. Он потерялся, и, как ни искали его, – так и не нашли. Сердце родительницы его, было, конечно, разбито... – в голосе рассказчика послышались нотки неодобрения: Хойт явно не был склонен выказывать сочувствие нерадивой женщине, не уберегшей собственное чадо. – Но спустя три полных лика он вернулся. Появился у границы селища, будто ничего и не было. Он не был исхудавшим, и даже подрос, и вскоре всем стало ясно, что его приняла к себе родичь из клана, обитавшего тогда неподалеку. Она не дала ему погибнуть, а когда он достаточно окреп, вывела к селищу. Но на этом история не заканчивается. Мальчик рос, сменялись круговороты... Он вернулся из Большого путешествия и стал одним из лучших охотников Рода. Вот тогда-то они и пришли, – он окинул собравшихся многозначительным взглядом. – Пришли за ним как за тем, кто принадлежит им. Родичь давала ему свое молоко, и по их законам он стал частью их клана. Они дождались, пока он вступит в возраст, в котором научится убивать – и вернулись, чтобы забрать его.
– И... Что случилось потом? – на усталом лице вождя Шоха отразилось непонимание и некоторое раздражение: он слишком устал, организуя среди ночи защиту женщин, детей и стариков от внезапно нагрянувших к самым границам селища родичей, и теперь не мог взять в толк, каким образом эта древняя история, больше похожая на сказ, которыми развлекают детей, может помочь справиться с обрушившейся на Род бедой.
– Сначала им не было ясно, чего хотели родичи, – снова зашелестел старческий голос. – И три восхода они не делали ничего. А на четвертый звери подстегнули ход их мыслей – начали убивать.
Вождь, старейшины и Внемлющий тревожно переглянулись, услышав это.
– В конце концов тот охотник вышел к ним, и они увели его с собой. Больше о нем никто никогда не слышал.
Воцарилось молчание, во время которого каждый из присутствовавших мужчин пытался так или иначе осмыслить создавшуюся ситуацию.
– Мне дело видится ясным, вождь, – заговорил наконец старейшина Румар. – Ясным – хотя и тяжелым. Все знают, что среди нас живут те, кто не принадлежит нашему Роду.
Шох заметил, как вздрогнул при этих словах Внемлющий, но прерывать старейшин не стал: разгадка этой истории и правда представлялась очевидной. Хотя, как верно заметил родитель его супружницы, – тяжелой донельзя.
– Детеныши Айрат как раз вступили в пору, когда их родители начинают учить их убивать, – задумчиво подтвердил старейшина Айн. – Сама Айрат вернулась к нам, уже, видимо, преодолев этот рубеж, и потому ее клан ждал так долго.
– Но нужно помнить и о том, что сама она родилась не среди Рослых, и вскормлена была родичью-родительницей, – подал голос Хойт. – Пусть она и хороша нам – но она – часть клана, что пришел за ней и ее потомством.
Шох молча кивнул, давая понять, что принял это соображение к сведению. Затем повернулся к молчавшему до той поры Кнышу.
– Что ты скажешь обо всем этом, Внемлющий? – негромко спросил он. – Могут ли духи сделать эту ситуацию ясной для нас? Правдива ли история, которую рассказал старейшина Хойт? И есть ли у них ответ, как мы должны поступить?
Тот еще какое-то время молчал, не решаясь заговорить. Не потому, что отклика духов не было – бестелесных голосов было столько, что голова, казалось, вот-вот взорвется звенящей болью. Но были ли те слова и обрывки фраз искомыми ответами? И если так, то кому они предназначались? Кныша не покидало ощущение, что вождя и старейшин духи вообще не замечали, будто их вопросы об Айрат и ее детенышах не имели для них ни значения, ни смысла. Будто для них нашествие родичей было совсем не тем, чем виделось смертным.
