Пересечение вселенных. Трилогия (СИ) - Порохова Зинаида (серии книг читать бесплатно TXT) 📗
— А что это там валяется? — сказал он, указав рукой. — Вроде, деньги кто-то выронил!
— Где? — тут же вернувшись, метнулся Василий к комку на тротуаре. — Точно — пиастры! — просипел он, растребушив его. — Тут больше косарь — и на общак, и на бухло хватит, — радостно сказал он. — Айда, братва, в лабазник!
— Ну, ты и глазастый! — расцвёл Петро и перекрестился. — Газанём! Согреемся! Галю помянём!
Все повеселели. Юрий слышал радостный хоровод их мыслей: Михайлыч пустит в тёплую хазу, будет ништяковая хавка да ещё и с пойлом — жизнь иногда улыбается и таким смурякам. Никто и не догадывался, что деньги появились на тротуаре не случайно. Кроме Гоши, конечно, но ему было всё равно. Юрий тоже немного сшакалил, телепортировав эти пиастры из кармана шедшего мимо бизнесмена, встречающего своего компаньона, который боится летать самолётом. Он эту жалкую тысячу и за деньги не считает — так, какая-то сдача, о которой он и не вспомнил потом. А для этой ватаги она — волшебный подарок судьбы. И Юрия.
Покупки делать доверили, конечно же — Юрию. Предварительно почистив щепкой его одежду он выглядел наиболее приличным из них и не вызывал подозрений при расчёте на кассе крупной купюрой. Петро ходил по магазину рядом с ним и, шмыгая носом, шёпотом подсказывал ему наилучщий ассортимент. Естественно, отдавая предпочтение крепким напиткам. Юрий не возражал, но взял также и всякой калорийной еды: колбасы, консервы, сыр. Петро только крякнул от досады, увидев такое мотовство. "Сколько пузырей ещё могли бы затарить!" Василий, судя по задумчивому виду с которым он отирался возле очереди к кассе, помогал покупателям облегчить свои карманы от пиастров. Гоша в магазин не пошёл, поджидая их у входа. Но вот они вышли — Юра, неся сумки с покупками, впереди, ватага за ним. Но их у него тут же отобрал с понёс Василий, поскольку нетерпеливый Петро чуть не выхватил из одной пузырь с водкой.
— Уж лучше я торбы понесу, чем потом тебя, — заявил он.
— Трубы горят! — виновато ответил тот.
— Ничо, скоро затушишь.
Они, миновав несколько кварталов, подошли к старой пятиэтажке и тихо проникли в разбитое полуподвальное окно. Тёмное пространство встретило их затхлым ароматом. Гоша зажёг что-то в руке и, освещая пространство, пошёл впереди. На полу блестели лужи — очевидно, из-за протечек, стены были в плесени, но зато трубы отопления, занимавшие большую часть пространства, источали благодатное тепло. Попетляв меж труб, они, наконец, узрели отдалённый тусклый свет. "Прямо как Маргарита, идущая на бал Воланда", - усмехнулся Юрий. И вот они вошли в некий закуток, в котором толпились люди, скудно освещённые свечным огарочком, прилепленным к кирпичу стены.
Юрий сразу понял, кто здесь Михайлыч. Это был толстенный мужчина в куртке безразмерного объёма, который сидел на табурете, положив на стопку кирпичей забинтованные ноги. Штанины брюк были аккуратно подкатаны выше колен. Вокруг него расселись — на кирпичах, пеньках и на корточках — пять пропитых, заросших щетиной и бородами людей с явным отсутствием прописки на лице и признаками хронического алкоголизма.
— Что ты мне лепишь, чудило? — зычно басил Михайлыч. — Не принёс ничо на кон — так канай отсюда!
— Манехо есть, Михайлыч! Невезуха сёдня — мало бутылок сдал! — шамкая ртом, бормотал худой и пропитый, но ещё довольно крепкий мужичок в вязаной шапочке, надвинутой на глаза. — Я по чесноку, Михайлыч! Вот, глянь, бала есть!
И он торопливо выложил на импровизированный стол — из доски и кирпичей — хлеб с отломанной горбушкой и пару помятых яблок. — Я завтра достачу, Михайлыч! Зуб даю!
— Ты, Коляныч, жучара! — сверкнув водянистыми глазами, повысил голос Михайлыч. — От тебя спиртной духан! Пивка, небось, врезал? А то и водяры!
— Не-не, Михайлыч! — ныл Коляныч. — Это в бутылке пиво не допили! Да ты чо! Зуб даю, Михайлыч! Я завтра наверстаю, вот те крест! — криво махнул он грязной рукой. — Я ж всегда как штык, Михайлыч!
— Последний раз! Понял? — оборвал тот его причитания.
Остальные равнодушно переговаривались. На столе уже лежали какие-то растрёпанные свёртки и пакетики, очевидно уже одобренные Михайлычем.
— Ну, а вы кого ещё приволокли? — уставился на вошедших этот грозный мужчина. — Стукача? Или голубчика в розыске?
— Да не, Михайлыч, это просто малахольный бажбан, — пояснил Петро, торопливо выкладывая на стол продукты и четыре бутылки водки. — Память у него отшибло. Глянь, Михайлыч — чо мы приволокли для обчества! Это он проставляется!
— Малахольный? А ты, значит, скорая помощь? — покосившись на подношения, неодобрительно спросил Михайлыч. — А я — мать Тереза, что ль, дающая приют всем проходимцам? Мне и вас, алкашей, хватает! Вот вы где у меня! — стукнул он себя по горлу. — Гоша ваш своей кришной уже всю плешь проел, а вы ещё одного малахольного приволокли!
— Так он же на общак дал! Ты глянь сюда! — будто только сейчас вспомнив, полез в карман пальто Петро. — Вот, пятерик! — протянул он, бережно разгладив, пятисотку.
— А! Это другое дело, — смилостивился Михайлыч, сунув её в карман. — Ладно, пусть покантуется. Пока! — выставил он вверх указательный палец. — Поняли? Если приварка не будет, пусть ищет себе другую хазу. — И повёл носом в сторону Юрия. — Чую, проблемы с ним будут.
— Да не, он ненадолго, не боись, Михайлыч! — частил Петро. — Вот вспомнит кликуху свою и домой к себе двинет. Он фраерок из пухлых, небось. На прикид глянь!
— Проспится и всё вспомнит! — подключился Василий. — Проверено. Да и какие проблемы? С лица видать, что лох!
— Сами б вы когда-нибудь проснулись и вспомнили, кто вы есть, — покосился на него Михайлыч. — И кто вы с лица.
Юрий, стоя за спинами своей ватаги и с интересом в него всматривался.
— Эй! — окликнул его Михайлыч. — Ты кто? Откуда взялся? Фейс покажи!
— Так не помню я — кто? — пробормотал Юрий. — И где живу — тоже…
— Все вы так говорите, — сверля его взглядом, оборвал Михайлыч. — А сам, небось, в розыске? А? чую, что ищут тебя!
— Меня? Не знаю, — соврал Юрий. — Может — родители? — Хотя отлично знал, что Контора уже разослала повсюду его расплывчатое фото, на которое полстраны похожи…
— Как же! Не знаешь! — блеснул белёсыми глазами Михайлыч! — Не заливай мне баки! Если менты ищут, я тебя лично баллонам сдам! Понял? Нам тут проблем не надо. — Юрий лишь голову опустил: "Ну и Михайлыч! Тоже чуйка?" — Не нравишься ты мне, пацан! — заключил Михайлыч. — Ой, не нравишься!
— Да ты чо, Михайлыч! — заступился за него Петро, жаждущий скорой выпивки. — Башли он нам нашёл. Прикинь — на дороге валялись! Цепной ногой наступил и мимо проканал, а он увидел! Нормальный он пацан, Михайлыч! Сиволапом пока прозвали, — льстиво тараторил он, — пока не имя вспомнит.
— Ага. То малахольный, то нормальный Сиволап! Лопухи вы, лапшой обвешанные! — пробормотал Михайлыч. И гаркнул: Всё! Кончай базар! Хавать пора! Жрачку готовь!
Все засуетились, радостно поглядывая на поблескивающие бутылки, бодро раскладывая и нарезая на бумажках нехитрую еду, выставляя на импровизированный стол мутные разовые стаканчики. В воздухе ощутился праздник.
Далее было застолье.
И оно всё в этом подвале преобразило — атмосферу, настроение. Лица. Они стали почти человеческими. И даже запах плесени засох и испарился. А после ста грамм на этих страшноватых лицах даже морщины разгладились, блеклые глаза молодо засияли и на них появились, хоть, в основном, и щербатые, но улыбки. Наступила пора безвременья, когда забываются все невзгоды их горемычной жизни. И даже на миг показалось, что для этих подвыпивших бродяг ещё не всё потеряно. Эти сброшенные жизнью под откос люди стали с юмором и бравадой рассказывать о своих былых победах и достижениях, о жутких мытарствах и чудесных спасениях. Что-то было правдой, а что-то и вымыслом, но это никого не интересовало. В том числе и Юрия. Он не стал заглядывать в их прошлое. Пусть будет так, как они хотят.
Высокий и сутуловатый когда-то был крутым бизнесменом, которого дружно кинули партнёры, друзья и жена. А он не нашёл ничего лучше, чем уйти в запой и потерять всё, что осталось.
