Лунный нетопырь - Ларионова Ольга Николаевна (читаем книги .txt) 📗
Спокойно, сейчас маггиры себя покажут; а ты хотя бы не вмешивайся, раз не хочешь бежать.
Взрыв голосов — переплетение заклинаний; голубовато-звездный свет, не способный пробиться сквозь хаос бешено вращающихся смерчей, где пыль веков смешалась с человеческим прахом; огненные змеи под ногами, юркие и бессмысленные в своей слепоте… Наверное, каждый из маггиров и обладал какой-то сверхъестественной силой, но вместе они были сейчас лишь растерянной толпой, где каждый мешал друг другу. Бараны-чудодеи… В этой неописуемой толчее пылевых столбов, разрываемых игрушечными молниями, скрывать и дальше свой дар было пустой тратой времени, и она мгновенно перелетела к отдаленной стене (никто, естественно, этого и не заметил), привычно занимая между каменными обломками позицию, которая из наблюдательной легко могла бы превратиться в боевую. И вовремя: раздался львиный рык ёр-Роёра, и громадная глыба, отъединившись от свода пещеры, с ужасающим грохотом рухнула па то место, где только что стоял двухголовый ордынец… Вог именно — только что.
Потому что сейчас он был уже возле самой паутины, заслоненный от всех маггиров как смертоубийственной глыбищей, не нанесшей, впрочем, ему ни малейшего вреда, так и завесой пыли. И так мгновенно переместиться он мог только через ничто , до сих пор доступное только джасперянам… По сейчас это было не важно, потому что только принцессе из ее укрытия было видно, как он снова поднял руку, вместе с нею нацелив вверх два остроклювых профиля…
Мона Сэниа почувствовала, как в ней самой исчезает что-то человеческое: пальцы, хищно сжимаясь, превращаются в когти, колени пружинят, выверяя готовность к прыжку — звериная бессознательная готовность к схватке с существом, в котором шестое чувство признало смертельного врага раньше, чем это сделал разум.
Ей вдруг подумалось, что если бы у нее на загривке имелась шерсть, она наверняка поднялась бы дыбом; от этого сразу стало смешно и, как следствие, вернулась четкость восприятия. Все объяснялось очень просто: вторая голова была не человеческой, а птичьей.
Крэг.
Распластался на плече, стервятник вселенский, и плащом полуприкрыт. И хозяин ему под стать: здоровенный детина с куцей головенкой и, к сожалению, с уже доказанной способностью совершать перелеты через ничто . Но не джасперянин. Хотя, может быть, в каком-то поколении… А сейчас, скорее всего, праздношатающийся громила с большой космической дороги. Странно, в Звездных Анналах о таких не упоминалось ни разу. Как и всякого примитивного ворюгу, его заинтересовало то, что ярче всего блестит: ишь, вместе со своей птичкой не могут глаз оторвать от амулета, приманчиво сверкающего в руке Фаели, невзирая на всю эту пылищу.
И что все так переполошились? Крэгов никогда не видали? Так ведь это их же собственные паразиты, мышланами именуемые. Забыли?
Она уже собиралась выбраться из своего укрытия, чтобы повторить вслух этот вопрос, когда незваный пришелец неторопливо поднес руку к плечу, на котором примостился крэг, и только теперь она отчетливо различила то, что было зажато у него между пальцами крохотное колечко.
И это кольцо он безошибочным уверенным движением надел на птичий клюв. Она еще успела подумать, что вот с таким же чуть замедленным хладнокровием нажимают на спуск десинтора, когда стреляют из засады, а в следующий миг это кольцо… а может, не оно само, а его тень или призрак — с заунывным жужжанием устремилось вверх, поначалу совсем не страшное, точно сизый венчик над душистым кальяном; но с каждой секундой оно росло, наливаясь мертвенной студенистой плотью и слегка колеблясь, точно медуза, нацелившаяся на добычу; оно уже жило самостоятельной жизнью, неподвластное воле своего творца, и мона Сэниа, холодея от осознания своей ошибки, вскидывала руку с уже бесполезным десинтором — поздно, слишком поздно, мальчик и зловещее кольцо оказались на одной линии огня…
Обезьяна уже не визжала — это был истошный младенческий вопль, с которым она металась по золотой паутине, словно пытаясь отвлечь внимание на себя; в последний момент, когда орудие ордынца уже было на уровне головы Фаёли, она прыгнула наперерез ему и, обхватив мальчика цепкими лапами, закрыла его своей волосатой тушей.
Кольцо на миг замерло, точно раздумывая, немного покачалось, примериваясь, и мгновенным броском ринулось к обезьяньей голове, одевая ее туманным нимбом; в следующий миг оно скользнуло сверху вниз на шею обреченного зверя и начало стремительно уменьшаться в размерах, наливаясь блеском раскаленного металла. Плач перешел в хрип, передние лапы попытались сбросить полыхающую удавку — обезьяна, запрокидываясь, повисла вниз головой, но изуверское орудие, от которого по всей шкуре уже бежали огненные змеи, продолжало сжиматься, и дымящаяся лохматая туша, сорвавшись с высоты, понеслась к земле, отчаянно суча всеми четырьмя лапами.
И, обгоняя ее, падающей звездочкой, сверкнул янтарный огонек — это Фаёли, от страха позабывший обо всех своих колдовских способностях, выронил амулет, цепляясь за раскачивающуюся сеть.
Кокон Ветров, золотая причуда маггиров, с нежным звоном ударился о каменный пол и, точно мячик, отскочил прямо в протянутую руку ордынца; одновременно тело обезьяны с омерзительным, каким-то сырым плюхающим звуком врезалось в пол пещеры чуть поодаль. Он брезгливо посторонился, потряхивая краем плаща, па который брызнули кровавые капли, и снова поднял руку с очередным кольцом, нацеливаясь на Фаёли…
Мона Сэниа выхватила десинтор, рванула рычажок калибратора вниз, до упора, и прежде чем ее противник успел обернуться на этот звук, нажала на спуск. Разряд максимальной мощности, беззвучный и ослепительный, полыхнул, точно осколок голубого солнца, и на фоне мгновенно раскалившейся докрасна каменной глыбы стало видно как, дымясь, оседает кучка праха — бренные останки непобедимого доселе ордынца вместе с его пернатым спутником и всеми сатанинскими кольцами вместе взятыми.
Единственное, что осталось нетленным, это крошево золотой скорлупы, еще совсем недавно бывшей всесильным амулетом, ради которого она прилетела на эту землю. Но вздыхать и сокрушаться — это для девочки из сказки. Она больше не была ею.
Значит, все.
Нет, не все. И ты сама этого не хочешь.
Мона Сэниа вздохнула, на всякий случай глянула вверх, словно пытаясь отыскать что-то, что оправдало бы ее дальнейшее пребывание здесь; мальчик все еще висел под колоколом, вцепившись в переплетение сети мертвой хваткой и зажмурившись.
— Спускайся, Фаёли, — проговорила она севшим голосом. — Сказка кончилась.
Мальчишка открыл глаза и изогнулся, оглядывая сверху оскверненную пещеру.
— Не-а, — откликнулся он; — я слыхал, что они всегда нападают вдвоем…
— Ты видишь второго?
— Вроде слышу…
Наверху что-то опять задребезжало. Она стремительно переместилась к основанию лестницы, уже не обращая внимания на то, какое впечатление это произведет на впавших в оцепенение маггиров. Произвело. Но она уже падала на колено, одновременно переводя десинтор на узкий луч (не обрушить бы свод!), и вовремя: прямо перед нею бесшумно возникла новая двуглавая тень. Ни секунды не раздумывая, она рубанула лучом наискось, чтобы одним ударом покончить и с крэгом, и с хозяином, не давая им времени послать к своим возможным сообщникам призыв о помощи. Боевая сноровка ей не изменила: ни вскрика, ни писка, только шипение крови, обращающейся в смрадный дым.
Она поднялась с колена, выжгла еще корчившиеся обрубки — с яростной тщательностью, до серого пепла. Обернулась, на прощание отыскивая глазами ёр-Роёра.
Ты что, хочешь их оставить? Сейчас? Это невозможно!
Замолчи. Такова моя королевская воля.
— Приблизься, — велела она маггиру, взиравшему на нее в состоянии какого-то экстатического оцепенения. — Возьми вот это, вдруг их окажется больше двоих. Стреляй сразу, не давая им оглядеться. Нажимать вот здесь.
Грозное джасперянское оружие перешло в руки ошеломленного бесценным даром невестийца.
Вот теперь действительно было все.
